в эскизе приглашения. Глядя на себя в зеркало, Милли почти всегда соглашалась, что больше пятидесяти ей не дашь, особенно если задрать нос повыше. С подружками она шутила, что ей надо бы врать не про собственный возраст, а про возраст Беатрис. Той летом стукнуло тридцать один. Тридцать один! Когда Милли было столько, самой Беатрис уже исполнилось семь.
Послышался звук подъезжающей машины, и в парадную дверь ввалился Джордж, нагруженный пакетами.
– Пожалуйста, скажи, что это алкоголь, – взмолилась Милли. – Помираю хочу выпить.
Он улыбнулся.
– Погоди, сейчас все положу и налью тебе. Но, может, сначала надо заняться украшением дома? Не хочу, чтобы получилось сикось-накось.
– Все почти готово, – успокоила она, – осталось только гирлянды повесить. Подержишь меня, а?
Она слезла со стула, скрутила в спираль цветную бумагу, перетащила стул в центр комнаты, опять забралась на него. Джордж придерживал ее за талию, пока Милли, привстав на цыпочки, приклеивала к потолку ленту.
– Идеально, – оценил Джордж. – Очень красиво.
Милли ласково положила ладонь на его лысую голову, он приподнял ее за талию и бережно поставил на пол. Потом она подвинула стул к дальнему углу, закрепила последний кусок гирлянды, обрезала лишнюю бумагу и оглядела комнату.
– Годится, – констатировала она.
– Слабо сказано, – отозвался Джордж. – Выглядит потрясающе. Самой королеве впору.
– Беатрис скоро принесет цветы, и еще она испекла торт.
– О-о-о. – Джордж похлопал себя по животу: – Надо было мне попоститься.
– Вот еще. – Милли обняла его, отметив, что едва сумела соединить руки. – Ты прекрасно выглядишь. Наплевать на вес.
Она направилась к дверям за пакетами, которые он принес. В кухне выгрузила покупки и отложила овощи для закусок. Надо будет после вечеринки отдать остатки торта Беатрис. Ни к чему оставлять соблазны.
Он хороший человек, напомнила себе Милли, нарезая стебли сельдерея. Хороший человек. Настоящий кормилец.
Тут позвонила Беатрис, попросила выйти помочь. Когда Милли открыла дверь, Беатрис доставала из машины целые охапки цветов.
– Ну право, Беатрис, – всплеснула руками Милли. – Ну куда столько.
– Не говори глупостей, – возразила Беатрис. – Пятьдесят пять бывает раз в жизни.
Милли достала с заднего сиденья еще несколько букетов, сколько смогла удержать, и двинулась к дому за Беатрис. Кухня обратилась в оранжерею, прямо цветочное царство. Милли уселась за кухонный стол и продолжила нарезать овощи, а Беатрис занялась цветами.
– Где ты этому научилась? – удивленно спросила Милли. – У меня никогда не выходят такие красивые букеты.
На Беатрис красная юбка чуть выше колен, туфли в тон и тот чертов пиджак Реджа, с кожаными заплатками, который она, похоже, никогда не снимает. Беатрис повернулась к матери и заметила, как Милли разглядывает ее туфли.
– Ни слова, – она наставила на мать садовые ножницы, – ни слова о моей одежде. Для праздника я захватила другой наряд, более подходящий. Знала, что тебя кондрашка хватит.
– Нет-нет, – зачастила Милли, – замечательно выглядишь. Я уверена, что ты отлично все продумала.
Так оно и есть. Беатрис высокая и худая, и короткая юбка выгодно подчеркивала красивые стройные ноги.
– И я знаю, что теперь такая мода, – добавила Милли.
Беатрис вернулась к цветам. Обе молча занимались каждая своим делом: Милли кромсала овощи, а Беатрис – цветочные стебли.
– Но без чулок? – не выдержала Милли, не поднимая головы от морковки.
– Мама, – демонстративно вздохнула Беатрис, – я же сказала, что взяла с собой другую одежду.
– Неужели я слышу мою милую Трис? – крикнул Джордж из гостиной, где он расставлял напитки.
– Ее самую, – откликнулась Беатрис. – Как раз спорю тут с мамочкой.
Джордж возник в дверях кухни, подошел к Беатрис и поцеловал ее в лоб. Им хорошо вместе, подумала Милли. Кажется, действительно друг другу симпатизируют. Большая удача. Джордж стал своеобразным мостиком между ними.
– Да что ж вы все время грызетесь, красотки? – Джордж это в шутку, конечно. – Давайте не сегодня, ладно?
– Ничего серьезного, не пугайся, – улыбнулась Беатрис. – Обычное дело, всякая ерунда.
Закончив с цветами, она отнесла первые вазы в гостиную.
– Этот твой красавчик присоединится к нам сегодня вечером? – спросил Джордж, когда Беа вернулась. – Мы были бы рады.
– Ой, нет. Не сегодня. Это мамин день рождения, с ее друзьями. Ему тут нечего делать.
– Почему нет? – огорчилась Милли. – Почему Сэм не придет? Мы с ним и поздороваться толком не успели в тот раз, когда столкнулись с вами на улице.
Он симпатичный, этот парень, с которым дочь встречается, вот только Беатрис держит его подальше, и Милли не понимает почему. Милли вообще почти ничего не знала о ее друзьях.
– Мам, – уже резче сказала Беатрис, раздраженно взмахнув рукой, – Джордж только что попросил нас вести себя прилично. Не начинай.
Милли дождалась, пока Беатрис отвернется, а потом повторила ее жест, точно так же взмахнув рукой. Джордж предостерегающе прижал палец к губам. Похлопал Беатрис по спине:
– Тогда как-нибудь позже, да? Просто хочется познакомиться с парнем, вот и все. А теперь, леди, мне необходим ваш квалифицированный совет. Бабочка? Жилет? Пиджак нужен?
Беатрис отправилась с Джорджем наверх помочь ему выбрать одежду. Она превратилась в человека, на которого все полагаются. Милли ужасно хотелось бы увидеть дочь на работе – она теперь заместитель директора в школе, и Милли убеждена, что Беатрис и с этими обязанностями справляется так же легко и просто. Она гордилась дочерью, но вместе с тем чувствовала, что у нее самой довольно мало общего с этой женщиной, этой новой Беатрис.
Милли закончила с овощами и расставила тарелки на стойке. Не удержавшись, заглянула в коробку с тортом. Чудесный бисквит, украшенный лимонной глазурью и белыми маргаритками. И с изящной надписью: С днем рождения! Беатрис и в кулинарии мастерица.
– Редж, – прошептала Милли, – наша дочь испекла мне торт ко дню рождения. Представляешь? Мир перевернулся.
Она вспомнила другой день рождения, перед отъездом Беатрис в Штаты, – тогда пришлось одалживать сахар у соседей. И яиц не хватило. И глазури не было. Пирог получился почти несъедобным, да и выглядел ужасно. И в ту ночь она рыдала в плечо Реджу. Вот такой меня и запомнит наша девочка, шептала она. Худший день рождения в жизни. Редж ее утешал. Какая чепуха, сказал он. Ты сделала все, что могла. И только это имеет значение. И она это понимает. Или когда-нибудь обязательно поймет.
Милли подумала, что прошло много лет, а она порой чувствует, что они с Беатрис сейчас дальше друг от друга, чем когда дочь жила в Америке. Она понимала, что совершила много ошибок – брак с Томми, возможно, первый в списке, – но они с Беатрис так и не нашли пути друг к другу. И она не уверена,