Читать интересную книгу Зловещий барьер. Ближайший родственник. Оса - Эрик Рассел

Динамик слабо проскрипел:

— Отличная работа, пилот.

— Я всегда работаю отлично, — отозвался Лиминг. — До встречи в сумасшедшем доме.

Ответа не последовало. Внизу понимали, что он ощущает чувство безграничной свободы и безнаказанности, так называемый «взлетный хмель». Ему было подвержено большинство пилотов — когда родная планета оставалась за кормой корабля, а впереди виднелись только звезды. Симптомы заключались в язвительных замечаниях и ругани, которые дождем сыпались с небес на землю.

— Пойди постригись! — орал в микрофон Лиминг. Он так и покатывался от смеха в своем кресле, пока корабль набирал скорость. — И вылижи этот свинарник! Тебя учили, как отдавать честь? Мысли Пачкают Мозги!

На Земле по-прежнему молчали.

— Но внизу, в космопорте, в башне управления полетами, дежурный офицер повернулся к Монтичелли и сказал:

— Знаешь, мне кажется, что Эйнштейн не довел дело до конца.

— Что ты имеешь в виду?

— У меня есть гипотеза — по мере приближения к скорости света умственные способности у человека стремятся к нулю.

— Возможно, в этом что-то есть, — признал Монтичелли.

— Свинина с бобами, свинина с бобами, господи, опять свинина с бобами, — быстро затихая, верещал динамик в башне управления. — Снимай штаны, потому что я хочу проверить твое зрение. Теперь вдохни. Крутт, от которого все мрут, а…

Дежурный офицер отключил связь.

Глава 2

Эскорт присоединился к нему в Сирианском секторе; встреча произошла неожиданно — в то время, когда он спал Крепким сном. Сигнал вызова включил сирену, пронзительный вой которой заставил его вылететь из койки. Несколько секунд он недоуменно озирался вокруг пол вибрировал под его ногами, в голове отдавалось мерное тиканье автопилота.

— Зерн кайд уит? — проскрипел динамик. — Зерн кайд уит?

Это был кодированный запрос о принадлежности его судна.

Усевшись в пилотское кресло, Лиминг повернул ручку передатчика, который выбросил в пространство короткую серию цифр. Затем он протер глаза и поглядел на экран переднего обзора. Невооруженным глазом он мог видеть только мириады звезд, мерцавших в темноте.

Лиминг включил инфракрасные датчики: теперь по экрану параллельно его курсу полз ряд светящихся точек. Вторая группа кораблей, выстроившихся клином, маячила далеко впереди. Конечно, он увидел не сами суда, а тепловое излучение, которое испускали их раскаленные добела дюзы и шлейфы выхлопных газов.

— Кифа! — раздалось из динамика: это означало «все в порядке».

Лиминг заполз обратно в койку, натянул на лицо одеяло и положился на автопилот. Минут через десять он начал дремать: ему уже, пригрезилось, будто он спит в открытом космосе, где уже никто не сможет его достать. Вдруг, отставив код, динамик рявкнул на нормальном языке:

— Сбавь ход, пока мы тебя не потеряли!

Он подпрыгнул, как ужаленный, сел и тупо уставился на передатчик. Кто-то только что говорил с ним — голосом, которым отдают команды на плацу. Или ему послышалось? Лиминг подождал немного, но ничего не произошло, и он опять прилег. Динамик тут же нетерпеливо заорал:

— Ты что, оглох? Убавь скорость, пока мы тебя не потеряли!

Раздраженный Лиминг вылез из-под одеяла, сел за пульт управления и неторопливо приступил к работе. Передний тормозной двигатель выпустил две струи пара, тут же пролетевших вдоль бортов корабля. Кормовые дюзы уменьшили тягу. Он наблюдал за приборами, пока не решил, что стрелки ушли влево достаточно далеко для того, чтобы всех осчастливить. Тогда он вернулся в постель и снова закутался в одеяло. Ему казалось, что он раскачивается в небесном гамаке и наслаждается волшебным покоем, но из передатчика снова донесся рев:

— Еще! Еще убавь!

Он сбросил одеяло, доплелся до пульта и убавил-таки скорость еще раз. Затем, наклонившись к передатчику, произнес страстную речь Местами она состояла из междометий, а также включала обширный экскурс в основные функции человеческого организма. Нисколько он знал, среди его изумленных слушателей должны были находиться два контр-адмирала и с дюжину коммодоров. Бели так, то он неплохо их просветил.

В ответ Лиминг не услышал ни резких окриков, ни возмущенных начальственных голосов; За подобные упражнения в ораторском искусстве на большом боевом корабле ему влепили бы сорок нарядов и отправили под трибунал. Но в космическом флоте существовало негласное мнение, что разведчики, месяцами лишенные общества себе подобных, на девяносто процентов становятся готовыми клиентами для психиатра. При исполнении служебных обязанностей они могли говорить все, что им заблагорассудится. Как правило, они так и поступали. Великолепно, когда тебя официально считают рехнувшимся.

На протяжении трех недель конвой сопровождал Лиминга в таком мрачном молчании, которым обычно окружают в семье слабоумного родственника. Все это время он бесился от нетерпения, потому что их максимальная скорость была куда меньше, чем у его корабля, и необходимость приноравливаться к ним вызывала у Лиминга ощущение автогонщика, следующего за похоронной процессией.

Главным виновником неторопливости их шествия являлся сирианский линкор «Уоссун», здоровенный неуклюжий дредноут, который плелся, как разжиревший гиппопотам; все прочие, более скоростные крейсера и истребители были вынуждены плестись вместе с ним. Лиминг не знал названия этого корабля, но понимал, что перед ним линкор, поскольку на инфракрасном экране тот походил на светящуюся горошину в окружении огненных булавочных головок. Каждый раз, когда Лиминг видел эту горошину, он отпускал 6 ее адрес грязное ругательство. Однажды, в очередной раз выпуская пары, он услышал, как динамик снова включился и впервые за много дней произнес:

— Понк!

Понк? Какой, к черту, понк? Насколько он помнил, это слово обозначало что-то очень важное. Он спешно пролистал книгу кодов и нашел: «Враг в поле зрения».

На его экранах неприятеля не было видно. Наверно, вражеские корабли находились вне зоны обнаружения локатора и были замечены летящим далеко впереди авангардом, который состоял из четырех эсминцев.

— Волна Ф, — раздался приказ из динамика.

Значит, готовясь к сражению, они поменяли частоту сигналов. Лиминг повернул ручку настройки многоволнового приемника с деления Т на деление Ф. Из динамика быстро понеслись лаконичные донесения кораблей конвоя.

— Резервная группа, влево двадцать, отклонение двенадцать.

— Есть!

— Конец связи.

— Есть!

На экранах пять светящихся точек быстро отделились от основной группы и ринулись вперед. Четыре из них были обычными крохотными точками, а пятая посредине — размером с половину горошины. Крейсер и четыре истребителя покидали поле боя с благородной целью отрезать неприятеля от его ближайшей базы.

В космическом пространстве, где скорости были колоссальны, а расстояния — невообразимы, эта тактика никогда не срабатывала, что, однако, не мешало обеим сторонам применять ее при каждом удобном случае. В зависимости от состояния вашего желчного пузыря, это можно было рассматривать или как неиссякаемый оптимизм, или как неизлечимую глупость.

Маленький отряд с максимальной скоростью мчался в засаду, надеясь затеряться в обманчивом звездном лабиринте, пока приближающийся неприятель не разгадает их нехитрый маневр. В это время «Уоссун» со своим сопровождением продолжал двигаться прежним курсом. Впереди, почти у предела радиуса действия локаторов эскорта, четыре эсминца развивали наступление, даже не пытаясь рассредоточиться или изменить курс.

— Две группы по десять сходятся под углом сорок пять градусов вправо, уклон спуска пятнадцать, — доложили истребители, идущие в авангарде.

— Тип? — затребовал «Уоссун».

— Пока неясно.

Шесть часов молчания. Затем;

— Две группы идут тем же курсом, похоже, что в каждой по два тяжелых крейсера и восемь мониторов.

Это было чисто умозрительное предположение, основанное на теории, согласно которой — чем ярче объект светится на инфракрасном экране, тем больше корабль. Лиминг смотрел на свои экраны, прекрасно сознавая, что вражеские суда действительно могли быть боевыми кораблями, как предполагали наблюдатели, но они могли с той же вероятностью оказаться и эскортируемыми транспортами. С начала космических войн тихоходные грузовики часто принимали за мониторы.

Медленно, невыносимо медленно двадцать еле заметных точек вползли на его экраны. Теперь локаторы противника могли обнаружить и его корабль, и остальные, боевые суда конвоя. Четверку передовых эсминцев латиане заметили много часов назад; по-видимому, столь небольшие силы не вызвали тревоги либо были приняты за своих Интересно наблюдать за реакцией этих растяп, когда они врежутся в мощную эскадру союзников.