— Какое ядерное оружие, о чем ты… — покачал головой Джейк.
Слово «ядерное» произносили на английском языке, в Суэме такого слова не было.
— Да я так, к слову… — буркнул Марк и продолжил, — То, что он летает и извергает огонь — это еще полбеды. Это не так страшно, как то проклятие, что он приносит с собой. Это — проклятие смерти, проклятие Двери из Храма на Верблюжьем Горбе. Вот то слово, что он сегодня кричал, никогда не повторяй, Кей. Это слово проклятия, которое он пытался донести в город. Он насылает страх на людей, чтобы все боялись. Тряслись от ужаса днем и ночью. Чтобы спокойно спать не могли. Страх может парализовать волю людей. Страх служит началом перерождения. В Такнаасе давно не было перерождений. Но над Такнаасом давно не летала эта тварь.
Марк вздохнул и замолчал. Кей почувствовала, что ее начала бить мелкая дрожь, и противный холодок страха подкрался к горлу. В комнате было очень тихо, только огонь потрескивал в камине. Молчал Джейк. Девушка тоже молчала, не решаясь задавать вопросы.
— Когда-то, судя по преданиям, он был мудрецом из Дальних Берегов — с западного побережья. Несколько сот лет назад. Его звали Маднум. Об этом Ник Пирсен узнал из найденных книг, — продолжил, наконец, Марк, — сколько лет живет Гзмарданум — неизвестно. Может быть тысячу, может дольше. Злой дух дает ему бессмертие. Он — главный правитель баймов, ему они поклоняются, как богу, может даже приносят жертвы. Что там у них точно происходит, мы не можем знать, суэмцы не могут бывать у баймов, они сразу перерождаются. Говорят, что клинок Гзмарданума несет смерть, даже если рана от него незначительна. Иногда дракон сражается в образе человека, но и тогда от него веет жутью. Я его видал всего один раз, и это было давно. Гзмардануму подчиняются зменграхи, еще одни летающие «динозаврики». Они, конечно, поменьше ростом, ну, может быть размером с орла, и они не оборотни, а просто злобные рептилии, выращенные и прирученные на землях баймов. Огнем они не плюются, но крылья и лапы у них мощные. И клювы у них зубасты. Нападают они стаей, рвут на части. В стае их может быть до полусотни. Хвала Создателю, сегодня зменграхов не было.
— Да не должны они летать над Такнаасом, — сказал Джейк, выходя из грустной задумчивости, — и зменграхов тут не должно быть. Такнаас всегда был в безопасности.
— А теперь нет, — ответил Марк, — видишь ли, Кей, все города, над которыми летал Гзмарданум, пали перед баймами. Около тысячи лет народ Суэмы жил более-менее спокойно, этой твари не было видно над селениями и городами. Раз он сюда прилетал, значит, именно Такнаас он избрал своей следующей жертвой.
— Но ведь у нас сильные воины, много оружия, крепкие стены, — заметила Кей.
— Его сила не в оружии. После того, как он летал здесь и произносил свое мерзкое слово проклятия, могут начаться перерождения. Если наши воины станут баймами, то кто нас будет охранять, Кей? А если жители Такнааса станут баймами, то и охранять будет нечего.
— Да сохранит нас от этого Создатель, — вмешался Джейк, — давай, Марк, обойдемся без мрачных прогнозов. Над всеми нами есть Бог, и мы тоже надеемся не на крепкие стены, и сила наша тоже не в оружии. Отец — наша сила и крепость. Он и хранил наш город столько лет.
— Ты прав, Джейк. Вот, теперь, Кей, ты все знаешь. Так что никогда не стой с открытым ртом, если увидишь динозавров. Но, надеюсь, что ты их не скоро увидишь. А, может, и вообще их тут больше не будет.
Марк поставил кружку на журнальный столик у кресла и сказал:
— Всю прошлую ночь я танцевал, а в эту придется дежурить на границе. Может, вы разрешите мне отдохнуть тут у вас пару часиков?
— Да, спи, конечно, — ответил Джейк, поднимаясь с пуфика, на котором сидел, — можешь устроиться прямо здесь, в гостиной.
Марк лег на диване, не раздеваясь. Забирая кружки и уходя из комнаты, Кей глянула на его ноги и заметила, что у него точно такие же разноцветные полосатые носки, какие она купила себе на ярмарке. Ей это почему-то показалось хорошим знаком.
Глава 14
Грэг
Тяжелая тревога и гнетущий страх нависли над Такнаасом. Отменили все балы, праздники и фейерверки. Закрыли школу и большую часть магазинов. На следующий день — это был День Поклонения — объявили пост.
Кей спросила у Джейка, что это значит.
— Пост — это добровольный отказ от пищи. Три дня жители Такнааса не станут есть ничего, никакой еды, и будут пить только воду в знак смирения перед Богом, чтобы Создатель услышал и помиловал город, — пояснил он.
— Разве можно не есть три дня?
— Можно. Потому что не хлебом единым жив человек, Кей, а всяким Словом, исходящим из уст Бога.
Кей беседовала с Джейком утром на кухне. Он собирался уходить в Башню Поклонения на общую молитву, и застегивал деревянные пуговицы плаща.
— Мне тоже поститься? — с тревогой спросила Кей.
Ей все еще трудно было представить, как можно так долго обходиться без еды.
— Ты можешь поститься до ужина, то есть принимать пищу один раз в день, вечером. Так будут поститься беременные и кормящие женщины. Но, Кей, — он слегка запнулся, словно подбирая слова, и продолжил, — Тебе необходимо поддержать пост. Это очень важно. Над городом нависла смертельная опасность. Жители объединяются в молитве, и твой голос будет очень нужен.
Зелень его глаз подернулась дымкой, а складка на лбу показалась непривычно глубокой. Джейк почти просил о поддержке, и Кей тут же ответила:
— Хорошо, я попробую.
Чуть позже она тоже пришла в Башню Поклонения.
Сумрачный зал башни заполнили люди, они сидели на скамьях, стояли вдоль стен, некоторые устроились в оконных нишах. Жители Такнааса молились и пели псалмы, и расходиться никто не спешил. Дети цеплялись за юбки матерей, женщины держались рядом со своими мужьями. Шустрые мальчишки устроились на ступеньках лестницы и тихо переговаривались.
Здесь был и Тнениим, Кей сразу заметила его посох, вырезанный из темного дуба. Каким серьезным и хмурым показалось теперь его лицо. Как боязливо и неуверенно поглядывали на воинов девушки, как озабоченно и смущенно отцы прижимали к себе детей.
Мир и покой исчезли из стен Башни Поклонения. Да хранит их всех Создатель, подумала Кей. Да хранит их всех Создатель…
К вечеру собрались у них с Джейком: Мит-Итен, Лосанна, Данаэна, Кит и Лэстин. Марка не было — он все еще находился на границе. В этот раз почти не разговаривали, все больше пели и молились. Не смеялась, как всегда, звонко и заливисто, Данаэна, и ее темные, миндалевидные глаза таили легкую печаль. Страх был в глазах Лосанны. Каждый из них испытывал гнетущую тяжесть, словно невидимое, темное бремя давило на всех жителей города. Кей, не принимавшая пищу целый день, чувствовала теперь себя полноправной частью их молитвенной группы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});