Читать интересную книгу Как я убил Плутон и почему это было неизбежно - Майк Браун

На самом деле, нет ничего особенного в расположении центра масс. Если вы окажетесь именно в той точке, которая является центром масс системы Земля -Луна, то единственное, что может показаться вам необычным, так это то, что над вашей головой окажется примерно 1609 километров горных пород.

Плутон лишь вдвое больше Харона. Таким образом, если вы решите расположить Плутон и его спутник на космических размеров качелях, вы поймете, что точка равновесия будет находиться немного за пределами Плутона, а не внутри его. И снова в этом нет ничего особенного. Если вы окажетесь именно в том самом месте, где находится центр масс системы Плутон - Харон, вы ощутите невообразимый холод и не сможете дышать.

Тем не менее согласно предложению, вынесенному Международным астрономическим союзом, тот малоизвестный факт, что центр масс системы Плутон - Харон находится вне Плутона, а не внутри, и является главным отличием. Именно этот факт и делает Харон равноправной и полноценной планетой, что означает, что система Плутон - Харон является двойной планетой. Почитатели Плутона по всему миру будут, несомненно, очень взволнованны, услышав эту новость. Возможно, такие перемены помогут статусу Плутона освободиться от нависшей над ним угрозы и сделают его, напротив, особенным и непохожим на других. Неожиданно для всех это место в Солнечной системе стало единственным, где две планеты находятся так близко друг к другу.

Если, конечно, не считать того, что предложенное определение слова «планета» было настоящим безумием. В самом начале члены комиссии решили, что из обсуждения, является ли объект планетой или нет, исключаются другие тела, находящиеся рядом с ним. Потом они изменили свою точку зрения и начали вести беседу о том, что хотя спутники также имеют форму шара, однако ими не являются, поскольку они вращаются вокруг тел, которые больше их, конечно же, не считая Солнца. Вскоре они снова передумали и заявили, что Харон, хоть является небольшим по сравнению с другими спутниками Солнечной системы, в полной мере заслуживает считаться планетой, поскольку в системе Плутон - Харон центр масс находится не в центре Плутона, а за его пределами. Таким образом, с теоретической точки зрения Харон вращается вокруг пустого пространства, а не Плутона. Как конечный результат этой сложной логической цепочки, Харон не является спутником, поскольку обращается не вокруг планеты.

Итак, по мнению членов комитета, то, что находится окрест Солнца, является планетой. Затем взгляните на объект, и если он окажется сферической формы, значит, он вполне может считаться планетой. Следующее, что нужно проверить, это вращается ли этот объект вокруг другого тела, кроме Солнца. Если ответ положительный, то скорее всего этот объект является спутником, но не планетой. Однако перед тем как вы узнаете это наверняка, попытайтесь рассчитать центр масс (если вы узнаете точные массы этих тел, о которых люди обычно не имеют представления) и выясните, находится ли он внутри или вне большего по размеру небесного тела. И истина вам откроется. Не так-то и сложно.

Хотя присуждение Харону статуса планеты было самым спорным моментом определения, предложенного членами MAC, еще одна странность не давала мне покоя. Комитет решил, что все объекты, имеющие сферическую форму, являются планетами (кроме, конечно же, спутников, которые ими не являлись, кроме, конечно же, Харона, который ею являлся). Согласно моим расчетам, около двух сотен объектов Солнечной системы подходят под этот критерий, однако члены Международного астрономического союза произвели собственный расчет, согласно которому планет оказалось всего двенадцать.

Почему же они причислили Харон и астероид Церера к планетам, но не десяток других объектов, населяющих пояс Койпера, которые в несколько раз превышали размеры Харона и Цереры? А как же сотни других объектов пояса Койпера, которые хоть были и меньших размеров, но имели форму практически идеального шара? Это как если бы Международный союз по изучению деревьев заявил, что все растения, у которых есть ствол, кора, ветви и листья являются деревьями, однако затем была бы внесена особая поправка о том, что на самом деле деревьями являются только дуб, клен и вяз. Вы будете абсолютно правы, если спросите, как можно дать четкое определение дереву, а потом заявить о том, что те растения, которые точно подходят под определение слова «дерево», в действительности таковыми не являются?

Почему Международный астрономический союз допустил такое? У меня есть одно предположение, которое (я очень в это верю) окажется ответом на этот вопрос. Однако его отрицают все те люди, которые более или менее знакомы с процедурой принятия решений в MAC. Мое объяснение заключается в том, что решение MAC оставить за Плутоном статус планеты, а также присвоить этот статус еще трем объектам Солнечной системы: Зене, Харону и Церере, незначительно изменит порядок миропонимания, уже утвердившийся в умах людей. Безусловно, в MAC] знали, что, когда в газетах появится новость о том, что в Солнечной системе отныне двенадцать планет, а также когда тот же самый MAC с гордостью объявит о том, что новое определение слова «планета» является первым правильным научным его определением, все почитатели планеты Плутон будут довольны принятым решением и никто из них не будет шокирован. Подумайте только, три новые планеты! Да такое случается раз в его лет или вроде того. Нет причин для беспокойства. Кто может на это пожаловаться? Эта новость не побудит людей размахивать газетой с заголовком: «В Солнечной системе отныне 200 планет!» Перед MAC стоял выбор: категоричность науки, которая может вызвать сопротивление, или же научные объяснения «и вашим и нашим», которые могут сокрыть реальное положение дел. Международный астрономический союз выбрал второе. Первое научное определение слова «планета» в буквальном смысле «боялось» своего собственного научного значения.

Находясь в крайне напряженном состоянии на острове Оркас, я связался с тем человеком - членом MAC, с которым мне довелось разговаривать ранее. Он как раз находился в Праге и собирался представить отчет о решении комитета в ближайшие дни. Я сообщил ему, что считаю решение комитета абсурдом. Каким образом Харон мог оказаться планетой? Как они могут говорить о том, что в Солнечной системе всего двенадцать объектов, имеющих форму шара? Это полный бред.

Он спокойно объяснил мне рассуждения комитета и добавил, что из пресс-релиза и на предстоящей пресс-конференции станет ясно, что к планетам должно быть причислено еще очень большое количество объектов. Потом он снова упомянул, что ему довелось разговаривать со многими астрономами, прибывшими в Прагу, и почти все они выступали за новое определение.

Понятно, что я ничего не мог с этим поделать. Я находился далеко на острове, совсем на другом континенте и не мог никак повлиять на то, чему суждено было произойти в Праге. На следующий день там должны были заявить о том, что я являлся седьмым по счету человеком за всю историю, которому удалось обнаружить новую планету в Солнечной системе. Кто я вообще был такой, чтобы жаловаться?

Поздним вечером, когда Лайла уже давно спала, а Дайен добралась до постели, я решил прогуляться (хоть и с трудом, но я уже мог вполне нормально передвигаться, поскольку сейчас на мне была уже специальная гипсовая повязка) до скалистого берега. Стоя на этом берегу, через пролив, разделяющий острова, я мог видеть часть северного побережья Канады. Последние красные отблески зари окрасили треугольные вершины вулканических гор на большом острове. Я обернулся и еще раз взглянул на южную половину острова, но из-за земляничных деревьев, растущих у самой воды, я не смог насладиться видом южной части неба. Дальше, вниз по берегу, несколько скал словно вырастали из вод пролива, я захотел посмотреть на них поближе. Хромая, я спустился к скалам и решительно двинулся к намеченной мною цели. Отсюда я мог беспрепятственно наблюдать за южной частью неба. У самого нижнего края, притворившись самой яркой звездой, сверкал Юпитер, бесспорный король всех планет.

Я присел на камень и стал любоваться небом и сияющим в небе Юпитером. Кто был тот человек, который впервые заметил его? Вы можете всю ночь сидеть вот так, просто смотреть на него и не проронить ни единого слова. Вы можете прийти на это место следующей ночью и, пока вы не увидите его очень-очень близко, вероятнее всего, не заметите в его положении никаких изменений. Однако Юпитер движется. Он - странник. Он - настоящая планета.

Я знаю, что то время, когда при упоминании планеты люди имели в виду объекты, блуждающие по небу, неминуемо прошло. Да и случилось это так давно, что большинство людей даже и не осознают, что планеты на самом деле находятся высоко в небе и постоянно движутся, ночь за ночью. Для большинства сегодняшних землян планеты - это то, что они видели на снимках, сделанных летательными аппаратами, рисунки на коробках с завтраками, макеты в музеях. Значения меняются. После того как закончится сегодняшняя ночь, слово «планета» снова поменяет свое значение, включив в пантеон других планет крохотную точку света, медленно движущуюся по небу, ту саму го, которую видел почти что я один. Для меня она была почти осязаемой. В любой момент, днем или ночью, зимой или летом, если вы ни с того ни с сего подойдете ко мне и спросите: «Быстрей! Говорите же, где Зена?» - я смогу сразу же вытянуть руку и указать на то место, где она должна находиться. Может быть, я ошибусь, но всего на расстояние, равное ширине моей ладони. Если вы спросите меня: «Какого Зена размера?» - я укажу на Луну и отвечу: «Представьте ледяной, замерзший мир, который будет вдвое меньше ее». Если дальше вы зададите мне вопрос о том, каково это, ходить по поверхности Зены, я скорее всего предложу вам представить, как вы ходили бы по замерзшему озеру в темноте, тревожимой лишь светом Новой Луны. Такой была Зена. Моя крохотная, замерзшая, почти незаметная в небе, любимая планета. Я перевел взгляд на восток, где Зена как раз должна была показаться над горой Конститьюшн, и подумал: пусть будет так. Я был готов к следующему дню.