папаху атамана терских казаков, вышел в середину большого круга. Подождал, пока все присутствующие утихнут. Строго посмотрел вокруг себя на всех присутствующих, чеченцев и казаков. Затем обратился к старейшине чеченцев.
— Максум! Помнишь, как сто лет назад наши деды дали слово не беспокоить своих соседей? — сурово глядя на старика, спросил отец у чеченца.
— Да! Помню, атаман! — громко, ответил седой чеченец, одетый в черкеску старейшины рода. — Наши деды, сто лет назад, договорились, что тот, кто нарушит договор предков, будет сам строго наказан своим родом.
— Так вот, — продолжил отец, — твой младший сын, Аслан, нарушил договор наших предков. Он напал на караван моих гостей, с которыми ехала моя дочь Мария. Абреки изнасиловали младшую дочь моих гостей. Надругались над честью моего рода. По древнему договору наших предков, ты должен наказать виновных.
Максум вышел на середину круга. Из-под папахи строго посмотрел на присутствующих чеченцев. В центр круга стали выходить, один за другим, молодые чеченцы. Первым был Аслан, который опустив голову, робко подошёл к Максуму.
— Чтобы знать меру твоего наказания. — зло, сказал Максум, на русском и на чеченском языках. — Ты должен всем рассказать о совершенном тобой преступлении. Все говори, без утайки. Не вздумай соврать, ни то сам тебя убью, собственными руками.
Аслан тупо посмотрел исподлобья на злые лица казаков и чеченцев. Сказал слова молитвы из Корана. Затем гордо поднял голову и стал громко говорить.
— Мы ездили на Кубань за лошадьми, — громко, начал свой рассказ Аслан. — Там нам не повезло. Нас сильно побили кубанские казаки. На обратно пути, возле Эльхотовских ворот, решили сделать остановку. Вдруг, видим, едут три коляски с запасными лошадями. Мы решили забрать у них запасных лошадей. Никто никого не собирался убивать и насиловать. Они первые стали стрелять в нас. Сразу убили троих джигитов. Четверых ранили. Никого не насиловал, и убить не мог. У меня, кроме кинжала, другого оружия в руках не было. Это может подтвердить Мария. Она была в тех колясках. Когда там увидел Марию, тут же приказал своим абрекам отступить от колясок и скрыться за Тереком в лесу. Мы забрали своих погибших абреков и сразу вернулись к себе в аул.
Максум посмотрел на меня. Кивнула головой в знак того, что всё так и было, как сказал Аслан. Максум постоял, раздумывая о чём-то.
После, строго посмотрел на своего младшего сына, который стоял рядом. Аслан обратно опустил голову и тупо смотрел в землю. Ожидая приговор отца.
— По закону шариата и по данному слову наших предков, — громко, огласил Максум. — Всыпать виновнику пятьдесят плетей. На опознание виновных в изнасиловании, привести пострадавшую на казачий круг и совет двух родов. Пускай пострадавшая покажет на виновников, которые получат заслуженное наказание по закону гор и наших предков.
Мой отец распорядился привести Ольгу. В это время, Аслана раздели наголо до портков, положили на траву в середину круга. Максум вытащил из-за пояса большую плеть-нагайку и сильно ударил ею Аслана по заду.
В тоже мгновение на заднице Аслана сквозь белую ткань появились темно-красные полосы от удара плетью. Максум бросил плеть на землю и показал чеченцу из толпы на Аслана.
Чеченец подошёл к Аслану и сильно ударил его плетью. Так, по очереди, чеченцы били Аслана пятьдесят раз. К этому времени Ольга со всей семьёй пришла на круг и каждый раз вздрагивала от ударов Аслана плетью.
Словно это её били голую плетью на траве. Но на лице Ольги не было, ни радости, ни сострадания. Лишь искажённое лицо от собственной боли истерзанного насильниками тела и душевных ран.
Видимо, Ольга, действительно тронулась умом. Так как от той весёлой девчонки ни осталось и следа. Перед нами стояла истерзанная женщина, а вовсе не юная леди семнадцати лет.
Видимо душевная боль останется у неё навсегда и больше никогда в жизни не зарубцуется. Когда избитое в кровь тело Аслана накрыли буркой, то Максум осторожно взял Ольгу за руку и подвёл к абрекам, стоящим в середине большого круга.
Ольга внимательно стала вглядываться в руки и лица парней. Остановилась возле одного чеченца и показала на него рукой. Максум вытащил из-за пояса свой кинжал и проткнул абрека прямо в сердце.
Парень со стоном упал на землю. До падения у него изо рта брызнула кровь, которая попала на лицо и платье Ольги. Она лишь прикрыла от брызнувшей крови своё лицо, словно ничего не случилось, так, капнуло что-то с неба.
Ольга продолжила дальше разглядывать лица и руки стоящих парней. Когда она подошла к высокому парню с огромными, как клещи, руками. Парень не выдержал её взгляда и бросился бежать из круга.
Он не успел пробежать и половины пути, как раздался выстрел из ружья. Абрек, будто подкошенный рухнул со всего маха на землю. У него была прострелена голова.
Прямо из затылка струёй хлынула алая кровь. Посмотрела в сторону выстрела. Старый чеченец вытаскивал патрон из своего ружья. Возможно, что это был отец убитого?
Насильник пытался найти спасение у своего отца? Но отец не стерпел позора сына и собственными руками убил его. Так чеченцы рассчитываются за позор с родственника.
Ольга брезгливо посмотрела в сторону убитого парня. В этот момент, за спиной Ольги, упал парень, который заколол себя сам. Четвёртый насильник не выдержал напряжения и упал без сознания.
Максум подошёл к упавшему парню, нагнулся и стал сильно шлёпать его по щекам. Когда парень открыл глаза, то Максум что-то сказал ему в лицо и резким движением кинжала перерезал ему горло, как это делают чеченцы с животными во время свежевания.
Зарезанный парень, словно зарезанная курица, подёргался и тут же стих. Максум вытер от крови лезвие своего кинжала об одежду зарезанного парня. Затем поднялся с колена.
Вставил кинжал обратно в ножны за пояс и медленно направился в сторону своего селения. Чеченцы из круга подняли своих убитых парней и битого Аслана.
Понесли убитых следом за Максумом в свой аул на левый берег речки Белка. Чеченцы ушли, а казаки несколько минут стояли, молча, будто были в шоке от увиденной резни чеченцев над собственными детьми, которые своим преступлением опозорили чеченский род.
Ольга медленно пошла