Степняки сидели возле костра и тихонько болтали. Вокруг паслись лошади. Тихая идиллия, если бы не трупы, лежащие в стороне от центрального костра. Татары сели не одним большим лагерем, а несколькими. Чтобы лошади могли пастись. Просто их тут выходило очень прилично. Одних воинов — порядка двух сотен. Плюс около полусотни пастухов-ловцов. И у каждого по паре «копытных». А еще имелись вьючные лошади. В общем — огромный табун и компактно разместить его не было никакой возможности.
Все эти костры расположились в стороне от леса — в центральной части луга. Так что стрелять из леса по ним при таком размещении было невозможно. Во всяком случае прицельно. А лошади, мирно щиплющие травку, выступали своеобразным барьером между лесом и отдыхающими.
О чем они болтали? Бог весть. Но парня это не сильно интересовало. Он хотел посмотреть, как они организуют караульную службу. И вообще, насколько разумно они разместились.
Посмотрел, поглядел, да и удалился.
Что-то предпринимать было еще рано. Народ ведь не спал…
— Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил Аким, когда они удалились достаточно далеко от вражеской стоянки. — Ты ведь совсем другое задумал. Тебе хочешь вывести этих степняков на засаду. Не разменивайся на мелкую месть.
Андрей ничего не ответил.
Так в тишине они и достигла лагеря. Где парень молча сел под деревом и не с кем не общаясь, думал. Прокручивая в голове увиденную диспозицию.
Татары, без всякого сомнения, опасались нападения из леса. И, судя по всему, боялись не только проказ людей, но и всякого рода мистики. Иначе бы не испугались лезть в лес за отрядом. Однако, как это ни странно, никакого караула не выставили. Видимо, понадеялись на лошадей.
Ну так себе защита. Специфичная.
Самый сильный орган чувств лошадей — слух, порождая пугливость от любых шумовых проблем. Резкий и громкий звук, лай, вой, выстрел и даже просто какой-то незнакомый звук мог лошадей напугать. Даже обычная болонка, начавшая лаять внезапно откуда-то сбоку и то — могла сильно вывести лошадь из душевного равновесия. А вот со зрением уже у них все было не очень. Строго говоря это не очень хорошо видящие существа. Особенно ночью. И любой, внезапно появившийся перед ними объект, шугал их совершенно нешуточно. Даже резкое открытие зонтика у них на глазах. С обонянием все был еще хуже. Нюх их был слаб настолько, что многое могли учуять только в упор. Но для травоядной животинки, эволюционно адаптированной для жизни в степи, нюх особо и не требовался[1]…
— О чем думаешь? — спросил Аким, спустя, наверное, полчаса этой медитации Андрея. — Может быть ляжешь спать? Завтра будет сложный день. И нам еще этих, — махнул он рукой, — выводить к месту засады.
— О чем думаю? — хмыкнул Андрей. — Нам снова нужна береста.
— Нет.
— Да.
— Ты ведь шутишь?
— Шучу. Но для шутки нам понадобится береста…
И вот, ближе к рассвету, когда супостаты видели самые крепкие и сладкие сны из леса донесся очень неприятный низкий звук. Утробное рычание. Но Андрей расположился таким образом, чтобы этот рык тонул в звуках ветра. И услышали его лишь животные с очень хорошим слухом.
И лошади встревожились.
Где-то в стороне рыкнул Аким. Не очень громко. Но рупор донес до лошадей этот звук. Отошел шагов на двадцать. Снова зарычал. Потом еще. И еще. И еще. Минут пять они так с Андреем и развлекались. Однако желаемого эффекта не получалось. Вместо того, чтобы дать деру, лошади просто отошли чуть в сторону, прикрылись спящими людьми от непонятной угрозы. И все.
Наконец, Андрея эта игра задрала. И он решил действовать в наглую.
Осмотрелся.
Никого на карауле не стояло, как и с вечера. Все спали. А лошади почему-то шума не поднимали.
Так что, выдохнув, он вышел из леса и непринужденно зашагал к центральному костру. Уже почти погасшему.
На удивление — дошел.
Осмотрелся. Все спали.
Он подошел к трупам, которые в исподнем лежали в стороне. Видимо их готовили к погребению утром, не успев похоронить с вечера. Осмотрел их. Это все были не те. Ни Федота, ни Егора среди них не наблюдалось. Видимо их собственные погибшие. Поэтому сдержав рвущийся наружу, мат, Андрей пошел обратно в сторону леса. Все также молча и тихо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ахмет же, который так и не смог заснуть в эту ночь, проводил его взглядом, полный ужаса. Ладони его вспотели, от волнений, сжимая нож. Да и дыхание чтобы не сорвать и не выдать себя требовалось немало усилий.
Он видел, как лошади встревожились и отошли. А потом с той стороны появилась тень, похожая на человека. Эта тень подошла к трупам. Потопталась возле них и ушла, никого не тронув. Видимо искала не их. И в тот самым момент, когда тень растворилась во тьме, над верхушками деревьев стал пробиваться рассвет.
В это утро Ахмет молился истово как никогда.
— Что с тобой? Не замечал раньше в тебе такого рвения. — заметил один из его старых знакомых.
— Благодарю Аллаха, что пережил эту ночь.
— Почему?
— Да он просто трус! — фыркнул один из молодых воинов. — Мы вчера смогли убить двух и изранить остальных! А ты кого боишься? Теней?
— Посмотри на следы возле трупов, — тихо произнес Ахмет.
Один из воинов, опытный в деле следопытов внимательно их осмотрел. Сапоги Андрея были сделаны по его заказу и очень сильно отличались подошвой от местных. Что сразу бросалось в глаза. Поэтому разбирающийся в следах воин их осмотрел и, повернувшись к Ахмету, спросил:
— Кого ты видел?
— Ты видишь следы?
— Вижу.
— Это следы наших людей?
— Нет. Это явно не следы кого-то из наших. Так кто это был?
— Тот, кого не боится этот юный глупец, — махнул рукой Ахмет на переставшего щериться юнца. Новость о том, что у центрального костра ночью был враг его испугала не на шутку…
Андрей же, вернулся в расположение лагеря злым и уставшим. Он испытывал чудовищное раздражение. Прежде всего на себя. Зачем он полез в их лагерь? Откуда в нем эта тупая лихость? Почему вдруг для него стало настолько важно нормально похоронить тела этих людей? Чужих, в общем то, ему? И что с ним вообще происходит?
[1] Хотя упорно ходят легенды о том, что отдельные геологи использовали лошадей вместо собак. Будто бы они вынюхивали не хуже. Но это, видимо, либо обычные байки, либо поступки, совершенные от безысходности. Потому что собрат-геолог, ползающий по земле и что-то вынюхивающий, будет эффективнее лошади в этом вопросе. =)
Часть 3. Глава 7
Глава 7
1554 год, 2 августа, Коломна
Иоанн Васильевич вышел на крыльцо.
Осмотрелся.
Утро удалось на славу, так как началось с появление гонца. А точнее крошечной делегации от войска, что уходило к Хаджи-Тархану. И вот эта самая делегация сообщила о взятие города.
Царь сиял.
И собрал по этому поводу уважаемых людей, вышедших с ним из Москвы к Коломне, дабы обсудить обстановку в целом. Да и новостью поделиться. Они ведь еще не знали об этом славном успехе.
Иоанн Васильевич посмотрел на уважаемых людей, что столпились у крыльца палаты коломенского воеводы. Довольные, отъевшиеся лица. И вполне себе выспавшиеся. Видно с вечера рано легли, не уделяя должного внимания вечерней молитве.
Он хмыкнул. И сделал приглашающий жест первым прошествовал в палаты, где все уже было готово для заседания. И длинный стол, составленный из нескольких. И лавки по обе стороны стола. И меды с пивом, да вино доброе, заморское. Праздничное же собрание.
Толпа уважаемых людей ввалилась в палаты и сразу же началась жаркая ругань, едва не переходящая в драку за места. Кто где сидеть будет. Кто кого важнее и родовитее. Иными словами — обычная возня местнического толка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Иоанн Васильевич подождал, пока все расселись, вдоволь насладившись этой баталией. И начал вещать, рассказывая о том, что его славные войска взяли Хаджи-Тархан без боя, утвердили там нового хана. Старый же, бежав утонул в плавнях.