Читать интересную книгу Жена башмачника - Адриана Трижиани

Улицы Хобокена рождественским утром были заполнены гуляющими. Свежий, в выглаженной одежде, Чиро выглядел здоровым и крепким среди этих людей с серыми лицами. Пробираясь сквозь толпу, он разглядывал на домах таблички с номерами, пока не нашел дом 318 по Адамс-стрит. Поднялся по лестнице и позвонил в колокольчик.

К двери подошла женщина. Она посмотрела на Чиро сквозь проволочную сетку. Странно – стояла зима, но сетку с двери еще не сняли. Похоже, в доме нет человека, который выполнял бы мужскую работу, подумал он.

– Ciao, синьора.

Анна Буффа улыбнулась. Юбка и блузка в английском стиле выглядели так, будто она в них спала. Чиро заметил, что во рту у нее не хватает двух зубов. Возможно, некогда она была привлекательна, но сейчас об этом уже ничто не напоминало.

– Buon Natale[59].

– Buon Natale, синьора. Я ищу Энцу Раванелли.

Когда Чиро произнес это имя вслух, у него перехватило горло. Много недель он собирался с духом – и вот стоит у ее порога. Чиро разорвал отношения с Феличитой, положил деньги в банк и был готов поманить Энцу мечтой о браке, если на то будет ее желание. Он не раз проиграл в памяти все их разговоры, перечитал ответ Энцы на свое письмо, в котором умолял ее проявить терпение. И на этот раз именно Чиро не мог дождаться встречи, чтобы рассказать о своих чувствах.

– Кого вы ищете? – переспросила синьора Буффа.

– Энцу Раванелли, – громко повторил Чиро. – Она здесь?

Улыбка Анны погасла.

– Она здесь не живет.

– Прошу прощения, должно быть, я ошибся домом.

– Нет, не ошиблись, это тот самый дом.

– Va bene. Вы знаете, где она?

– Я не знаю, кто вы.

– Чиро Ладзари.

– Она никогда о вас не упоминала.

– Вы не можете сказать мне, куда она направилась?

– Она вернулась в Италию.

– В Италию?! – Чиро не мог в это поверить.

– Собрала вещи и уехала. И задолжала мне за комнату. – Синьора Буффа не сводила глаз с коробки конфет.

– Когда это случилось?

– Много недель назад. Был такой скандал! Я уже ничего не помню. Она кричала на меня, расстроила моих невесток. Вела себя неуважительно. Ужасная, ужасная девушка. Она месяцами обкрадывала меня. Я была рада, что она наконец убралась восвояси.

– Что-то это не похоже на Энцу.

– Вы не знаете ее так, как я. Я должна была вышвырнуть ее вон. Она приводила мужчин. Настоящая puttana. Гадкая свинья, а не девушка.

Чиро захлестнула ярость, но он видел, что старуха пьяна и его возражения вряд ли услышит. Но прежде всего он был сражен осознанием, что потерял свою любовь, откладывая признание. Он упустил ее, и теперь ничего не исправить. Энца ясно дала понять, чего хочет, а он все тянул и тянул.

Чиро повернулся, чтобы уйти.

– Не хотите выпить?

– Простите?

– Зайдите, выпейте со мной. – Она распахнула дверь. – Сегодня же Рождество.

Дом внутри тонул в полном беспорядке. Анна провела рукой по бедру, приподняла подол юбки, обнажив ногу.

Чиро ринулся вниз по ступенькам. Он не оглядывался на странную женщину, жившую в желтом доме. Нет, он озирался по сторонам – вдруг кто-то знает, куда подевалась Энца Раванелли. Кинулся к соседнему дому, но торчавший в окне хозяин тут же исчез, та же история повторилась и у следующего дома, и у следующего. Чиро потерянно стоял на улице, пока его не окружили маленькие попрошайки.

– Dolci! Dolci! – кричали они, глядя на коробку в голубой фольге.

Детей собиралось все больше, пока Чиро наконец не оказался в плотном кольце. Он открыл коробку и стал вкладывать завернутые в бумагу конфеты в протянутые ладони, пока не раздал все.

Девочка с широко расставленными карими глазами, зажав конфету в руке, серьезно посмотрела на Чиро.

– Ты Санта-Клаус? – спросила она и умчалась прочь.

Чиро сунул руки в карманы и пошел обратно к парому. Если Энца бежала из дома синьоры Буффа, почему она не пришла на Малберри-стрит? Неужели вернулась в родные горы одна, без него?

Лаура протиснулась в приоткрытую стеклянную дверь кафе-автомата Хорна и Хардарта на углу Бродвея и Тридцать восьмой и обшарила взглядом шумную забегаловку в поисках Энцы. Они частенько заглядывали в это заведение, находившееся прямо в центре Среднего Манхэттена. До кафе было удобно добираться из большинства мест, где им подворачивалась временная работа, – они искали ее через клиентов и по объявлениям в газетах.

– Есть что-нибудь из агентства? – спросила Энца. Девушки еще перед Рождеством зарегистрировались в «Ассоциации Рене М. Дендроу», помогавшей с поисками места.

– Как насчет судомойки?

– Когда ты учила меня английскому, ты ни разу не упоминала слово «судомойка».

Лаура засмеялась:

– Я учила тебя правильному английскому. Судомойка работает на кухне. Делает всю черную работу, а не варит суп или месит тесто. Она чистит кастрюли, вытирает посуду и все такое.

– Справлюсь, – сказала Энца.

– Отлично, потому что нас наняли поработать в следующие выходные в частном доме на Карнеги-Хилл в Верхнем Ист-Сайде.

Лаура разложила на столе газету, чтобы посмотреть объявления.

– Сколько они платят?

– Пятьдесят центов за смену, – ответила Лаура. – И нам повезло, что это подвернулось, потому что в пятницу пора платить за комнату. Хочешь, возьмем на двоих кусок пирога? Из бюджета не вылезем.

– Тебе принести к нему кофе?

– Будь так любезна, – ответила Лаура, не отрывая глаз от газеты.

Запах цикория, корицы и какао придавал светлой, солнечной закусочной домашний уют. Кофе стоил пять центов, пирог – десять, и девушки вполне насытились. В «Автомате» не было официанток, все на самообслуживании.

Энца заплатила за пирог и кофе, достав из кармана четыре пятицентовые монеты и опустив их в щель стеклянной витрины. Витрина размером во всю стену была заполнена всевозможной едой, разделенной на порции. Там было все – от спагетти с сыром до черно-белых пирожных из мороженого. Покупатели выбирали понравившееся блюдо, кидали в щель монетку и доставали свою порцию.

Взяв две вилки, Энца отнесла их вместе с пирогом на стол и вернулась налить кофе. Белые керамические чашки и блюдца с веселыми зелеными ободками всегда поднимали ей настроение. Добавив в свой кофе сливки, она вернулась к Лауре.

– Дела идут прекрасно, – сказала Лаура, когда Энца поставила перед ней кофе. – У нас есть комната в ИМКА, и мы работаем.

Энцу беспокоило лишь, что она не сможет посылать домой деньги, если не найдет постоянной работы.

– А как насчет места швеи?

– У меня такое чувство, что Марсия Гуцци собирается проникнуть в «Матера Тейлоринг».

– А я внесла нас в список у Саманты Габриэлы Браун, – сказала Энца. – Они шьют детскую одежду.

– Да, но не платят. Брать дневные смены по пятьдесят центов не имеет смысла, а сдельную работу там дают, только если продержишься у них полгода.

– Может, нам удастся договориться с администратором пансиона, чтобы нам снизили плату за комнату?

– Знаю, наши апартаменты в ИМКА не назовешь шикарными, но это лучше, чем подвал на Адамс-стрит. Или моя спальня на четверых в Джерси.

– Я не хотела показаться неблагодарной, – тихо сказала Энца.

– Мы в листе ожидания в хороших пансионах – что-то обязательно сработает. Давай смотреть на все это как на забавную авантюру. На все вместе. Бедность, поиски работы, страх и голод – это тоже часть приключения. Мы еще ни разу не были судомойками, а сейчас у нас будет такая возможность. Это познавательно. Превратим ад в сад! – рассмеялась Лаура.

Энца и Лаура вышли из пансиона ИМКА, упакованные в шарфы, перчатки, пальто и в низко надвинутые шерстяные шляпы-колпаки, и пешком направились на Пятую авеню. Особняки на Пятой авеню стояли как ряды щегольских цилиндров, и зажженные привратниками керосиновые фонари отбрасывали тени на их фасады. Энца и Лаура то и дело ступали в лужицы света под козырьками подъездов, погружаясь в волны тепла от маленьких переносных жаровен, согревавших богачей, пока те идут от входных дверей с полированными латунными ручками к автомобилям, ожидающим, чтобы доставить их в город.

Девушки наблюдали, как в особняках сменялась прислуга – горничные-негритянки выходили через черный ход, а навстречу им двигались те, кто трудился в ночную смену. Горничные-ирландки спешили на восток, к поездам надземки. В переулках свистел пронизывающий ледяной ветер, и, когда Энца и Лаура переходили дорогу, его порывы хлестали девушек подобно ударам кнута.

Они легко отыскали дом номер семь по Западной Девяносто первой улице. Ярко освещенный изнутри, особняк в стиле итальянского Ренессанса ослеплял великолепием, факелы на его фасаде заливали золотым светом улицу и вход в здание.

Элегантный особняк отличался особенной, романской роскошью, а еще, как и большинство сооружений, порожденных последними веяниями в архитектуре, выглядел очень современным. Полукруглые арки окон были словно вплавлены в золотистый песчаник, как драгоценные камни. Мощные, окованные железом двери из красного дерева, похожие на ворота старинного замка, были распахнуты настежь и украшены гирляндами из кедровых веток, клюквы и грецких орехов. Энцу поразило, как простые орехи и ягоды, каких сколько угодно в родных горах, превратились в изысканное украшение лучших домов Нью-Йорка. Она напомнила себе, что надо написать об этом матери.