Читать интересную книгу Жена башмачника - Адриана Трижиани

– Я больше не буду бегать за тобой, Чиро. Мне и так приходится гнаться в этом мире за множеством вещей. Это слишком сложно. На собственном опыте я выучила, что замечательно, когда ты чего-то ждешь, мечты так чудесны, но хорошо бы однажды тебе досталось то, за что не нужно бороться. Если ты хочешь, чтобы мы были друзьями, это твой выбор. Мне нечего предложить тебе, кроме понимания. И я не хочу преследовать тебя по всему городу, чтобы убедить – я нужна тебе. Думаю, я понимаю, что делает тебя тем, кто ты есть, чего ты хочешь от жизни, и я точно знаю, откуда ты родом. Наверное, мужчина ищет в женщине что-то другое, но мне нужно, чтобы мужчина понимал меня, а я понимала его. И если ты хочешь этим мужчиной стать, все в твоих руках.

– Где ты живешь?

– Адамс-стрит, 318.

– Могу я зайти к тебе?

– Можешь.

– Я обещал Ремо отправиться с ремонтным фургоном в Квинс. У нас новый передвижной бизнес. Возможно, в ближайшие несколько недель я не смогу к тебе заглянуть. Ничего?

Энца улыбнулась:

– Конечно.

Она была готова прождать его всю свою жизнь. Несколько лишних недель только сделают их встречу слаще.

7

Желтый бриллиант

Un Brillante Giallo

Затея с передвижной ремонтной мастерской, позволявшая Карле удерживать Чиро в мастерской Дзанетти, обернулась огромной выгодой. Чиро развозил товары по всем пяти районам Нью-Йорка, занимаясь починкой старых ботинок и продавая новые рабочим, занятым на грандиозных стройках, – они возводили мосты, вокзалы и небоскребы.

Ремо привязывал фургон к своей двуколке и на рассвете отвозил Чиро и Луиджи в Квинс, в Асторию. В это время улицы Манхэттена были пусты, тишину нарушало лишь позвякивание бутылок в тележке молочника.

Чиро приходилось платить местному дельцу по имени Пабу за разрешение работать на Стейнвей-плаза, но оно того стоило. Площадь была идеальна для фургона, так как через нее пролегал оживленный путь к мосту Хеллз-Гейт.

Луиджи поднимал шторки на окнах, а Чиро устанавливал внутри рабочий столик. Фургон был выкрашен в изумрудно-зеленый, по борту шла надпись белыми буквами: «Ремонт обуви Дзанетти». Луиджи выдвигал из-под прилавка ящики и доставал починенные ботинки. На каждом была бирка с именем клиента.

– Ты не знаешь, где можно купить бриллиант? – спросил Луиджи у Чиро.

– Для чего?

– А как ты думаешь?! Для обручального кольца!

– Ты собираешься жениться?

– Я старше тебя.

– На год, – заметил Чиро.

– Это длинный год.

– Va bene. – Чиро разложил на столике свои инструменты. – Отправляйся к Миньонз в Бриллиантовый округ, что в Бауэри.

– Откуда ты знаешь?

– От Феличиты.

– Может, они продадут нам сразу пару камней? Сыграем двойную свадьбу. Паппина – простая девушка с простыми запросами. Феличита наверняка захочет большой бриллиант.

– Да, она бы захотела камешек не меньше, чем пластинка торроне. Но я не собираюсь жениться на Феличите.

– Почему же?

– Она может рассчитывать на большее, чем простой сапожник, – сказал Чиро, расправляя оторвавшуюся подметку, чтобы прострочить ее.

– У нее же есть деньги. Ее отец держит лоток с виноградом.

– Очень много лотков, Луиджи. Он богач.

– А косточки выплевывает точно так же, как ты и я.

– Женщина выбирает мужчину, которого, по ее мнению, она заслуживает. А затем начинает менять его под себя. Я не пара для Феличиты. Но, – его лицо расплылось в широкой улыбке, – и она мне не пара.

– Не знаю, как это у тебя выходит, – сказал Луиджи. – Я счастлив, что нашлась хоть одна милая девушка, которой нравится моя физиономия. А у тебя таких тьма.

Чиро подумал о своих знакомых девушках. Он вовсе не мог похвастаться избытком опыта. На самом деле его даже беспокоило, не слишком ли он осторожен в своих чувствах. Он задумался, узнает ли хоть раз, что значит, когда твое сердце принадлежит одной-единственной женщине.

– А что ты думаешь об Энце?

– Девушка с крыши? Она славная.

– Красивая?

– Мне не позволили ее разглядывать, – ответил Луиджи. – Но, судя по тому, что я успел увидеть, – да, красивая.

– Так, мы за башмаками. – О прилавок облокотился крепко сбитый ирландец. – Джон Кэссиди.

– А я Кирк Йохансен. – К ирландцу присоединился мускулистый блондин примерно одних лет с Чиро. – Мне меняли подметки.

Чиро отыскал нужные пары башмаков.

Кэссиди осмотрел свои и не скрыл изумления:

– Да они как новые!

– И мои! – поддержал Кирк. – Хотя вряд ли они теперь мне понадобятся.

Парни достали деньги.

– Увольняетесь со стройки? – спросил Чиро.

– Ухожу в армию, – ответил Кирк. – Хочу делом заняться.

Чиро и Луиджи переглянулись. Они тоже отправились бы воевать, если бы могли, но у них не было американского гражданства.

– Спрячь свои деньги. Эти за наш счет, – сказал Чиро.

– Спасибо! – ответил Кирк. – А парней с акцентом, навроде вас, тоже записывают. После возвращения и гражданство дадут. Без разговоров. Армии нужны по десять тысяч новобранцев в неделю. Сейчас большинство парней набирают в Пуэрто-Рико.

– Мы сумеем побить немцев во Франции, – вмешался Джон Кэссиди. – Будь я помоложе, уже сидел бы в траншеях Камбре[56]. Страсть как повоевать хочется.

Джон Кэссиди посмотрел на Чиро, потом на Луиджи, будто предлагал им немедленно отправиться воевать за страну, которая их приютила. Чиро уже натыкался на подобные взгляды – так новообъявленные американцы взирали на свежих иммигрантов. Чиновник, выдававший разрешение на фургон, или женщина, продававшая им билеты на стоячие места в опере, глядели так же. Легкое презрение – от иммигрантов никуда не деться, приходится их терпеть, но вовсе не обязательно принимать как своих. И единственный способ стать частью Америки – чем-то пожертвовать ради нее.

Кэссиди и Йохансен забрали свои ботинки и влились в поток трудяг, текший по крутой дороге вверх к мосту.

– Ты серьезно? – спросил Луиджи.

– Я здесь счастлив, – ответил Чиро.

– Я тоже.

– Ты веришь в знамения? – спросил Чиро.

– Смотря какие. От меня требуется пролить кровь?

– Возможно. Мы крепкие и сильные. – Чиро пожал плечами. – И мы сможем одолеть немцев.

В ночном небе над Асторией желтели крошечные звезды, точно кристаллики цитрина. Луиджи быстро уснул в спальном мешке рядом с фургоном. Чиро доел последний кусок кальцоне со сладкой колбасой – синьора Дзанетти положила им эту пиццу в жестянку с едой. Парни планировали провести в Квинсе две недели, а потом Ремо отвезет их обратно на Малберри-стрит, волоча фургон, точно плуг за трактором. Когда стемнело, Чиро и Луиджи закрыли фургон – последняя смена с моста уже ушла домой. Чиро поднял откидные доски, закрепил их крючками и запер дверь. Луиджи улегся сразу после ужина.

Чиро прислонился спиной к стене фургона и принялся за письмо. Дело было нелегкое – Чиро не слишком утруждал себя писаниной. Это Эдуардо всегда усердствовал в учебе, прекрасно сочинял, а по части каллиграфии так и вовсе стал мастером, и переписка братьев держалась на нем. Чиро же хватало лишь на куцые письма, в которых он с трудом подбирал слова.

Сейчас он писал Энце Раванелли на Адамс-стрит, чтобы объяснить, что не сможет увидеть ее в ближайшее время, как надеялся. У него были обязательства перед Дзанетти, но после фургонной командировки его ученичество можно будет считать отработанным. Однако Чиро предстояло разобраться и с иными делами, прежде чем он сумеет предложить Энце то, что ей нужно. Он по-прежнему встречался с Феличитой, и покончить с тем, что началось так давно, было нелегко. А тут еще и война, в которой тоже надо поставить точку – завершить начатое англичанами и французами, вернуть мир добрым людям, в том числе и его соотечественникам.

Чиро не знал, как написать, что решил вступить в армию. Энца выразила свои чувства абсолютно ясно. И если он придет к ней, то лишь с одной целью – передать ей себя целиком, без остатка. Этим письмом он просто надеялся выиграть время. Чиро не сомневался, что через несколько месяцев жизнь изменится и он поступит так, как хочет Энца.

Декабрьский снегопад в Хобокене ничем не напоминал зимнюю сказку. Крупные мокрые хлопья налипли на кое-как залатанную крышу, которая явно не была рассчитана на зимнюю непогоду. Энца подставляла ведра под капавшую с потолка воду на складе фабрики Меты Уокер. Рассматривая потолок, она обнаруживала все новые и новые ржавые потеки. Во всем Хобокене ведер не хватит, сказала она себе, спускаясь по металлическим ступеням. Если из-за протекающей крыши пострадает проводка, то у девушек будут проблемы. С тех пор как они с Лаурой решили выбраться из Хобокена, Энца работала по две смены подряд. До предела вымотанная, она чувствовала, как подступает отчаяние. Энца уже сомневалась в реальности грандиозных планов Лауры.

Но в немалой степени в ее отчаянии был повинен и Чиро Ладзари. Он снова отложил их встречу. Уверял в письме, что застрял в Квинсе дольше, чем предполагал, и, скорей всего, до Рождества не сможет ее навестить. Поцелуй в День Колумба многое значил для Энцы, но, похоже, не для Чиро. Что, если она повела себя слишком напористо? Ей ведь не раз указывали на эту ее черту.