Несчастный Мохаммед-шах, слишком слабый характером, чтобы отстоять свои права, покорился судьбе. Он внял угрозам Англии и решил снять осаду. Литейную мастерскую в лагере разрушили, гигантские пушки распилили на куски, чтобы взять с собой хотя бы металл. Вся свита, например писари, и другой бесполезный народ были отправлены вперед, в Мешхед. Мы между тем откармливали своих лошадей и мулов, готовясь двинуться в обратный путь. Первый министр выступал теперь в роли философа. Однажды он так высказался в нашем присутствии: «Если государь лишится трона из-за Англии, то я уединюсь с ним в Моздоке (маленькой крепости на Тереке. — И. Б.) и удовлетворюсь пенсией от русского императора в размере одного персидского дуката (батхакли, состоящий из 9 серебряных сахиб-кранов. — И. Б.) в день, из него 8/9 отдам на содержание шаха, а себе оставлю 1/9 часть».
В таком духе он продолжал бахвалиться перед всеми. 23 августа доктор Йениш покинул лагерь под Гератом, чтобы вернуться в Тифлис. Когда он прощался с Мирзой Хаджи-Агасси, тот сказал ему среди прочего: «Персия сейчас так же могущественна, как и во времена Надир-шаха. Нам подвластны вся Средняя Азия, Афганистан, Пенджаб, а также Индостан; что же касается Грузии и Кавказа, то мы подарили эти земли русскому государю в знак дружбы».
В течение июля и августа стояла невыносимая жара. В наших палатках температура достигала 30–34° по Реомюру, а в жилищах из глины — 27–29°. Однако жара смягчалась постоянно дующим свежим восточным ветром; небо оставалось всегда ясным, и ни разу не было ни дождя, ни грозы. В этот период мне пришлось слышать и видеть много интересного, так как к Мохаммед-шаху спешили со всех сторон посланники, чтобы заверить его от имени правителей близлежащих земель и районов в их преданности ему. Они прибывали из Систана, Гиссара, Меймене, Кандагара и т. д. Я узнал о вышеупомянутых землях много любопытных подробностей, которые нашли позднее отражение в моем описании Персии. Афганский начальник Шамс эд-дин-хан не раз бывал у графа и много рассказывал о своем народе. Он сообщил, например, что афганцы считают русских воинов самыми храбрыми в мире, и уверял, что во время своих походов они едят камни, которые каждый солдат носит за спиной в мешке. Эта легенда возникла, вероятно, на основе того факта, что русский солдат в походе, особенно в Азии, носит с собой ржаные сухари, твердые, как камень, но чрезвычайно питательные.
Наконец 28 августа (9 сентября) персы подожгли фашины и все деревянные сооружения в окопах, а также сам лагерь, и персидская армия после десятимесячной бесполезной осады покинула равнину Герата и отправилась в обратный путь, в Мешхед. На огромном пространстве беспорядочно двигались артиллерия, кавалерия, пехота, огромный обоз, в котором везли и дюжину гробов, нагруженных на верблюдов. Это была огромная толпа, в которой смешались и люди, и кони, и верблюды, и слоны, и мулы, и ослы. Вся равнина была покрыта густым облаком пыли. Афганцы и не думали преследовать персов. Они поспешили ограбить персидский лагерь и с триумфом проводить полковника Стоддарта в город, где ему был устроен блестящий прием, потому что он не скупился на обещания жителям от имени Англии.
Мы покинули лагерь у Герата около полудня, переправились через Герируд и заночевали около деревни Сендеджан. На следующий день добрались до Гуриана, который сарбазы разграбили, и 31 августа прибыли в персидский лагерь, снова переехав через Герируд.
На плодородной равнине, некогда ухоженной и возделанной, мы видели теперь лишь разрушенные караван-сараи, разгромленные деревни, а также большие кладбища. В прошлом густо населенная долина Герируда превратилась в пустыню.
4 сентября Виткевич был послан из лагеря с миссией в Кандагар, а армия тем временем медленно двинулась дальше на северо-запад, вдоль правого берега Герируда. Здесь были замечательные пастбища. Обширная равнина изобиловала дичью, особенно антилопами (джейранами). В камышах по берегам реки водились также дикие кабаны. Во время марша армии ханы развлекались охотой на антилоп и соколиной охотой, и я ежедневно наблюдал в миниатюре картину знаменитой «охоты Чингисхана или Тамерлана»; испуганные антилопы, окруженные и преследуемые со всех сторон, выбегали несколько раз на ряды сарбазов, где их добивали штыками. Случалось, что в пылу охоты шальная пуля, предназначенная антилопе, попадала в армейскую колонну и ранила людей. Но это никого не волновало, потому что человеческая жизнь мало ценится в Персии и в Азии вообще.
В первый день обратного похода в армии царила, как упомянуто выше, страшная сумятица. Это напоминало мне персидскую армию Ксеркса. Позднее в войсках был установлен некоторый порядок. Первыми рано утром выступали авангард с шатрами и кухней шаха, а также артиллерийский парк, навьюченный на верблюдов. Во главе ехали зембурекчи (верблюжья артиллерия) с разноцветными значками. Первые верблюды из артиллерийского парка были увешаны колокольчиками и флажками. На них сидели музыканты с волынками и бубнами, которые подбадривали животных своей монотонной и нестройной музыкой. Затем следовал эскадрон улан, остатки полка, который был сформирован английским майором Феррандом, находившимся на службе у персов. Потом шла артиллерия с 12-фунтовыми русскими орудиями впереди. Каждое тяжелое орудие везла упряжка из восьми или шести лошадей, а легкое — из четырех. Лучшей частью армии была артиллерия. За ней следовала пехота во главе с русским батальоном. Солдаты шли в две шеренги на расстоянии 4–6 шагов друг от друга, без ранцев и шинелей, так как весь багаж был нагружен на многочисленных ослов, которые были приданы каждому полку. Этих терпеливых животных сарбазы подгоняли штыками. Каждый персидский полк имел свое знамя из шелка — красное, белое, желтое и т. д. по желанию, с гербом Персии лежащим львом в лучах восходящего солнца. На конце древка знамени была приделана серебряная рука (рука Али). Кавалерия, в большинстве иррегулярная, обоз из десятка тысяч мулов, верблюдов, лошадей и ослов с погонщиками растянулись на обширной равнине на 2–3 версты и поднимали страшное облако пыли. Залп из фальконетов был сигналом для армии, что его величество снялся с ночного лагеря; второй залп означал, что он на полпути сделал остановку для завтрака, а третий залп оповещал армию о его прибытии в новый лагерь. Шатер шаха устанавливался заранее. Он служил для армии маяком, куда надо держать направление, чтобы потом расположиться вокруг него. Сам лагерь представлял собой огромный четырехугольник, фронтальную часть которого занимали пехота и артиллерия. Внутри лагеря стояли шатры, раскинутые в живописном беспорядке. Палаточные веревки образовывали настоящий лабиринт, потому что каждый разбивал свой шатер там, где это ему было удобно или где он находил свободное место.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});