по пиратскому судну. Рядом суетилась пара матросов, таская мехи с водой.
Магн локтями проложил себе путь в толпе, суматошно заполнившей палубу. Ситалк, Артебудз и Дренис следовали за ним.
— Похоже, эти ублюдки готовы сцепиться с нами лицом к лицу, — спокойно заметил он, вручая Веспасиану и Сабину луки и колчаны, после чего, поправив на спине позаимствованную у мертвого Зилеса ромфайю, занял свое место у борта.
Сабин вставил в лук стрелу и мрачно усмехнулся. Куда только подевалось его недомогание! Стоило ему взяться за оружие, как морскую болезнь как рукой сняло.
— Несколько хороших залпов наверняка отпугнут это отребье, прежде чем они рискнут приблизиться к нам, — произнес он с уверенностью в собственной правоте. Квинквирема тем временем миновала скалу на северной оконечности Киферы.
Теперь корабли разделяло не более полумили. С каждым ударом барабана, с каждым щелчком плети расстояние это продолжало стремительно сокращаться. От волнения во рту у Веспасиана пересохло. Он потянулся к рукоятке меча и, чтобы удостовериться, что тот свободно сидит, наполовину извлек из ножен клинок, после чего вытащил из колчана стрелу. Вокруг него матросы и фракийская стража были заняты приготовлениями к схватке. На палубу опустилась напряженная тишина, нарушаемая лишь ритмичным стуком барабана и щелканьями плети, доносившимися с весельной палубы.
Когда расстояние между кораблями сократилось до двухсот шагов, пираты выпустили недружный залп, однако ни одна их стрела не долетела до квинквиремы. Фракийцы разразились насмешливыми возгласами, правда, без особого воодушевления. Гейдрес крикнул им что-то по-фракийски, и они прокричали насмешки с большим задором.
В следующую секунду пираты обрушили на судно второй залп. На этот раз многие стрелы нашли свою цель, но так как нос квинквиремы качнулся вверх, прорезая волну, то часть стрел отскочила от деревянной обшивки корпуса. Другие постигли палубы уже на излете и почти все впились в палубу. Лишь один матрос упал со стрелой в плече. Впрочем, ее тут же вытащили, а поскольку кровотечение из раны было слабым, он снова занял место в строю. Гейдрес снова что-то прокричал по-фракийски. Матросы вскинули луки и прицелились. Веспасиан, Сабин и Магн последовали их примеру, застыв в ожидании приказа открыть огонь. Гейдрес поднял руку и замер, оценивая покачивание носа триремы.
Как только расстояние составило девяносто шагов, рука резко опустилась вниз, и к вражескому судну устремились пятьдесят стрел. Залп настиг трирему, когда ее нос скользнул вниз, оставляя незащищенной палубу вместе с сотней собравшихся на ней пиратов. Примерно десяток из них упали в тот момент, когда морские разбойники собирались дать ответный залп.
Ритм барабана ускорился, и квинквирема, рванув вперед, пошла на таран. Веспасиан перезарядил лук и ждал нового приказа открыть огонь — уверенный, как и вся остальная команда, в умении Гейдреса правильно рассчитать момент.
Гейдрес дал отмашку, и по его команде все как один выпустили в пиратов стрелы. Увы, их дружное «ура!» оборвал крик дозорного на корме. Радостные восклицания тотчас сменились не менее дружным стоном.
Веспасиан обернулся через левое плечо и увидел, как примерно в миле позади них из-за скалы показалось еще одно судно, которое теперь прямиком шло на них.
Они угодили в ловушку.
— С теми сейчас все равно ничего не сделать, — крикнул Сабин, тотчас оценив ситуацию. — Давайте для начала разберемся с этими.
До триремы оставалось не более тридцати шагов. Очередной взмах руки, и на врага устремился очередной рой стрел. Увы, на этот раз Гейдрес ошибся: большая часть стрел ударилась о корпус триремы, почти не причинив ей ущерба.
Затем Раскос что-то крикнул по-фракийски, и его матросы схватились за борт судна.
— Это приказ приготовиться к бою, — пояснил Веспасиан Сабину и Магну.
— Спасибо, — отозвался Магн, хватаясь за поручень. В отличие от Веспасиана, он так и не научился понимать по-фракийски.
Веспасиан широко расставил ноги и весь напрягся в ожидании носового толчка. Но в самый последний момент трирема отклонилась влево и подняла весла правого борта.
Веспасиан услышал, как Раскос выкрикнул очередной приказ, а в следующий миг их корабль отклонился вправо в попытке обойти трирему. Похоже, капитан пиратского судна предвидел этот маневр. Как только нос квинквиремы описал дугу, он убрал весла левого борта и, со всей силы толкнув рулевые, вернул свое небольшое, более маневренное судно в прежнее положение. Затем почти вплотную подвел его к левому борту квинквиремы, осыпая ту с близкого расстояния стрелами. За этим тут же последовала попытка взять судно на абордаж.
Какую команду отдал Раскос, — был ли это приказ убрать весла или что-то еще, — этого Веспасиан не мог сказать. В любом случае капитан опоздал. Пиратская трирема в буквальном смысле сбрила весла левого борта, обламывая их, словно прутья. Лишь оглушительный треск свидетельствовал о том, что ломаются не тонкие ветки, а массивное дерево. Каждое новое столкновение сопровождалось мощным толчком, от которого и защитники квинквиремы, и пираты попадали на палубу. Внизу раздавались крики ужаса: кричали раненые рабы. От ударов рукоятки весел, к которым они были прикованы, врезались им в лицо, в горло, в ребра, в буквальном смысле вырывая их с их скамей, а в следующий миг ножные цепи, которыми они были прикованы к полу, не менее мощным рывком возвращали их назад. От движения триремы обломки весел выворачивало назад, и те рабы, что имели несчастье погибнуть не сразу, были вынуждены терпеть новые мучения, растянутые цепями до тех пор, пока сухожилия на запястьях не выдерживали и лопались. И тогда несчастным отрывало кисти, которые, словно выпущенный из пращи камень, описывали в воздухе дугу и с омерзительным стуком падали на доски палубы. Видя весь этот ужас, рабы, прикованные у противоположного борта, начинали биться в истерике, которая грозила в любую минуту обернуться общей паникой. Грести они перестали.
Лишившись весел правого борта, квинквирема завертелась на одном месте, отходя от своей мучительницы-триремы, которая продолжала двигаться прямым курсом, обламывая остатки весел. Вскоре ее нос поравнялся с мачтой, и группа захвата из тридцати человек временно оказалась в ловушке. Толчки прекратились, и верхняя палуба застыла неподвижно.
Как будто по сигналу, все тотчас вскочили на ноги, отлично понимая, что если хотят жить, то дорого буквально каждое мгновение. Расстояние было слишком близким для стрельбы из лука, и тогда враги просто бросились друг на друга в рукопашную. Веспасиан выхватил из ножен меч и прыжком устремился вперед, слыша, как вокруг него со свистом рассекают воздух ромфайи фракийцев. Исполненный ярости, он бросился на ближайшего противника. Не имея, в отличие от пирата, щита, он тем не менее левым плечом врезался в обитый кожей деревянный оплон