Читать интересную книгу Бог-Император Дюны - Фрэнк Херберт

Эти женщины были армией, степень силы и единства которой Айдахо и не подозревал. Он видел, что понять эту силу он не способен — он мог только наблюдать, признавая ее существование.

Это было то, что создал Лито.

В уме Айдахо зазвучали слова Лито, сказанные при их встрече в Твердыне:

— В мужской армии, верность накрепко привязана к самой армии, а не к цивилизации, которая эту армию пестует. Верность женской армии накрепко привязана к ее вождю.

Айдахо поглядел вокруг на видимые доказательства сотворенного Лито, видя проникающую точность этих слов и страшась этой точности.

«Он предлагает мне соучастие в этом», — подумал Айдахо.

Тогдашний ответ на слова Лито сейчас показался Айдахо ребяческим.

— Я не вижу разумной причины, — сказал тогда Айдахо.

— В большинстве своем, люди — создания беспричинные.

— Ни одна армия, мужская или женская, не гарантирует мира! Твоя Империя не является мирной! Ты только…

— Мои Рыбословши познакомили тебя с нашими историческими источниками?

— Да, но я ведь еще и прогулялся по твоему городу, я наблюдал твоих подданных. Твои подданные агрессивны!

— Вот видишь, Данкан? Мир поощряет агрессивность.

— А ты говоришь, что твоя Золотая Тропа…

— Это не совсем мир, это спокойствие, плодородная почва для произрастания суровых классов и многих других форм агрессивности.

— Ты говоришь загадками!

— Я говорю сконцентрированными наблюдениями, которые рассказывают мне, что миролюбивая поза — это поза побежденного. Это поза жертвы. Жертвы накликают на себя агрессию.

— Твое чертово насильственное спокойствие! Что оно приносит хорошего?

— Если нет врага, враг должен быть изобретен. Военная сила, которой отказывают во внешней мишени, всегда обращается против своих собственных граждан.

— В чем твоя игра?

— Я видоизменяю и смиряю человеческую страсть воевать.

— Люди не хотят войны.

— Они хотят хаоса. Война является наиболее легкодоступной формой хаоса.

— Я ни во что это не верю! Ты играешь свою собственную опасную игру.

— В очень опасную. Я обращаюсь к самым древним источникам человеческого поведения, чтобы изменить их направление. Опасность в том, что я могу подавить силы человеческого выживания. Но, уверяю тебя, Золотая Тропа сохраняется.

— Ты не подавил противоречий!

— Я рассеиваю скопление энергии в одном месте и направляю ее в другое место. То, что не можешь подчинить, превращаешь в источник энергии.

— Что удерживает твою женскую армию от того, чтобы совершить переворот?

— Я их вождь.

Глядя теперь на скопление женщин в этом огромном зале, Айдахо не мог отрицать, что женщины беспрекословно верят своему вождю. Он видел также, что частично их преклонение обращено на его собственную персону. Искушение так его и притягивало — все, чего он ни захочет от них… чего ни захочет! Потенциальная сила толпы в огромном зале обладала взрывными свойствами. Осознание этого заставило его глубже вдуматься в сказанное Лито.

Лито говорил что-то о взрывающемся насилии. Как раз вид безмолвно молящихся женщин и воскресил в памяти Айдахо слова Лито:

— Мужчины уязвимы для классовых пристрастий. Они творят разделенное на слои общество. Такое общество является открытым приглашением к насилию. Оно не распадается на части. Оно взрывается.

— Женщины никогда этого не делают?

— Нет, если только они не находятся почти в полном подчинении мужчин, или не действуют по внушенной им модели мужского поведения.

— Не могут быть два пола настолько различны!

— И все же, так и есть. Женщины сплачиваются на основе своего пола, и эта основа превосходит и классы, и касты. Вот почему я позволяю моим женщинам держать бразды правления.

Айдахо был вынужден согласиться, что эти молящиеся женщины оправдывают слова Лито.

«Какую часть этой силы он передаст в мои руки?»

Искушение было чудовищным! Айдахо обнаружил, что оно заставляет его трепетать. С леденящей резкостью он понял, что в этом и есть несомненный умысел Лито — «Подвергнуть меня искушению!»

Женщины в огромном зале завершили свою молитву, подняли взоры на Лито. Айдахо почувствовал, что он никогда прежде не видел такого восторга в человеческих лицах — это был даже не сексуальный экстаз, не торжество победителей в битве — всему, что ему только доводилось видеть, очень далеко до этого напряженного обожания.

— Рядом со мной стоит сегодня Данкан Айдахо, — сказал Лито. Данкан здесь, чтобы принести присягу верности, которую услышат все. Данкан?

У Айдахо обожгло ледяным холодом все внутри. Лито предоставлял ему простой выбор: ПОКЛЯНИСЬ В ВЕРНОСТИ Богу-ИмператорУ ИЛИ УМРИ!

«Если я стану насмехаться, увиливать, или как то возражать, эти женщины собственными руками меня убьют.»

В Айдахо вспыхнул глубокий гнев. Он сглотнул, прокашлялся, затем сказал:

— Пусть никто не спрашивает меня о моей верности. Я верен Атридесам.

Он услышал, как его собственный голос, усиленный икшианским устройством в тележке Лито, громоподобно разнесся по всему помещению.

Эффект поразил Айдахо.

— Мы причастны! — завопили женщины. — Мы причастны! Мы причастны!

— Мы причастны, — сказал Лито.

Молоденькие курсантки-Рыбословши, заметные их короткими зелеными одеждами, хлынули в зал со всех сторон, узелочки маленьких вихрей среди обожающе смотрящих лиц. Каждая курсантка несла поднос, доверху нагруженный крохотными коричневыми облатками. Подносы двигались сквозь толпу, руки вздымались волнами и признательно схватывали по облатке волнообразный танец рук. Каждая рука взяла по облатке и высоко ее подняла. Когда разносчицы подошли к выступу и подняли подносы перед Айдахо, Лито сказал:

— Возьми две и передай одну из них мне в руку.

Айдахо опустился на колени и взял две облатки. На ощупь они были жесткими и хрупкими. Он встал и аккуратно передал одну из них Лито.

Лито спросил громоподобным голосом:

— Выбрана ли новая гвардия?

— Да, Владыка! — завопили женщины.

— Храните ли вы мою веру?

— Да, Владыка!

— Идете ли вы Золотой Тропой!

— Да, Владыка!

Вибрация женских криков захлестнула Айдахо волнами шока, оглушив его.

— Причащаемся ли мы? — спросил Лито.

— Да, Владыка!

При этом ответе женщин, Лито швырнул облатку к себе в рот. Каждая из матерей, стоявших под выступом, чуть откусила от облатки, остальное положила в рот своему ребенку. Тесная огромная толпа Рыбословш, позади облаченных в белое женщин, опустила руки и съела свои облатки.

— Данкан, ешь свою облатку, — сказал Лито. Айдахо положил облатку в рот. Его тело гхолы не было приучено к спайсу, но все ощущения хранились в его памяти. Облатка была слегка горьковатой, с легким привкусом меланжа. От этого вкуса в сознании Айдахо пронеслись старые воспоминания — трапезы в сьетчах, пиршества в резиденции Атридесов… то, как запах спайса проникал повсюду в прежние дни.

Айдахо проглотил облатку — и до него вдруг дошло, как тихо стало в зале, как все затаили дыхание, и как в это безмолвие вторгся громкий щелчок на тележке Лито. Айдахо обернулся на звук. Это Лито открыл ящичек в днище своей тележки, и извлек оттуда хрустальную шкатулку. Шкатулка светилась изнутри серо-голубым светом. Лито поставил шкатулку на ступеньку своей тележки, открыл светящуюся крышку и вынул криснож. Айдахо сразу узнал этот криснож — резной ястреб, венчающий рукоятку, украшенную зелеными драгоценными камнями.

КРИСНОЖ ПОЛА МУАД ДИБА!

Вид этого ножа глубоко взволновал Айдахо. Он глядел на нож так, словно благодаря ему мог вот-вот возникнуть из небытия его первый владелец.

Лито взял нож и высоко его поднял, являя всем изящный изгиб и молочную переливчатость лезвия.

— Талисман наших жизней, — сказал Лито.

Женщины сохраняли напряженно внимательное молчание.

— Нож Муад Диба, — сказал Лито. — Зуб Шаи-Хулуда. Придет ли снова Шаи-Хулуд?

В ответ раздался подавленный шепот, настолько контрастный с предыдущим ревом, что за ним померещилась еще большая сила. — Да, Владыка.

Айдахо перевел взгляд на зачарованные лица Рыбословш.

— Кто есть Шаи-Хулуд? — спросил Лито.

И опять глубокое бормотание:

— Ты, Владыка.

Айдахо кивнул сам себе. Вот перед ним неопровержимые доказательства того, что Лито был обладателем источника чудовищного скопления силы, никогда прежде не выпускавшейся на свободу именно таким образом. Лито говорил ему об этом, но слова были бессмысленным шумом по сравнению с тем, что Айдахо видел и чувствовал в этом огромном зале. Айдахо, однако, припомнились слова Лито — словно дожидались этого момента, дабы явить свой истинный смысл. Айдахо вспомнил, что они были в подземелье, сыром и сумрачном месте, которое Лито находил привлекательным, а Айдахо столь же отталкивающим — пыль веков и запахи древнего тления.