Читать интересную книгу Бог-Император Дюны - Фрэнк Херберт

На первом перекрестке Айдахо остановился и поглядел направо, куда убежал мальчик. Две седовласые женщины в длинных черных юбках и темно-зеленых блузах стояли в нескольких шагах от него и явно сплетничали, их головы были низко наклонены друг к другу. Увидев Айдахо они, умолкли и уставились на него с неприкрытым любопытством. Он, не моргнув, встретил их взгляд, затем поглядел на боковую улочку. Она была пуста.

Айдахо направился мимо старух, пройдя в шаге от них. Они еще ближе пододвинулись друг к другу и обернулись, чтобы наблюдать за ним. Они лишь раз взглянули на Сиону, затем опять перенесли все внимание на Айдахо. Сиона тихо шла рядом с ним, странное выражение было на ее лице.

«Печаль? Сожаление? Любопытство?» — гадал он.

Трудно было сказать. Его больше занимали двери и окна, мимо которых они проходили.

— Ты когда-нибудь прежде бывала в Гойгоа? — спросил Айдахо.

— Нет, — Сиона ответила приглушенным голосом, словно напуганная.

«Почему я иду по этой улице?» — удивился Айдахо. Но даже задавая себе этот вопрос, он уже знал ответ. «Эта женщина, эта Ирти: какова же та, которая смогла привести МЕНЯ в Гойгоа?»

Уголок шторы справа от него приподнялся, и Айдахо увидел лицо мальчика с площади. Затем штора совсем отодвинулась в сторону и открыла стоящую за ней женщину. Айдахо, лишаясь дара речи всматривался в ее лицо, резко остановясь. Это было лицо женщины, известное только его глубочайшим фантазиям, мягкий овал с прозорливыми темными глазами, полный чувственный рот…

— Джессика… — прошептал он.

— Что ты сказал? — спросила Сиона.

Айдахо не мог ответить. Это было лицо Джессики, возникшее из того прошлого, которое он считал сгинувшим навсегда. Генетическая шалость — мать Муад Диба, воскрешенная в новой плоти.

Женщина опустила штору, оставив в уме Айдахо память о своих чертах, мысленный образ, который, он знал, никогда не сотрется. Она была старше той Джессики, что делила с ними опасности на Дюне — морщинки пролегли вокруг ее рта и глаз, тело немного полнее…

«Более материнское», — сказал себе Айдахо. Затем он спросил сам себя: «Говорил ли я ей когда-нибудь, кого… кого она напоминает?»

Сиона потянула его за рукав.

— Ты желаешь зайти, встретиться с ней?

— Нет, это была ошибка.

Айдахо повернулся, чтобы уйти тем путем, которым пришел, но дверь дома Ирти распахнулась. Вышел юноша и, закрыв за собой дверь, повернулся так, чтобы оказаться лицом к лицу с Айдахо.

Айдахо предположил, что юноше приблизительно лет шестнадцать, а насчет отцовства сомневаться не приходилось — эта каракулевая шапка волос, волевое лицо.

— Ты — тот, новый, — проговорил юноша, голос его уже был глубок, почти как у мужчины.

— Да, — Айдахо обнаружил, что ему трудно говорить.

— Почему ты прилетел? — спросил юноша.

— Это была не моя идея, — сказал Айдахо, такой более легкий ответ подсказало ему негодование, вызванное Сионой.

Юноша поглядел на Сиону.

— Мы получили известие, что мой отец мертв.

Сиона кивнула.

Юноша опять перевел взгляд на Айдахо.

— Пожалуйста, уходи и не возвращайся. Ты причиняешь боль моей матери.

— Разумеется, — сказал Айдахо. — Пожалуйста, принеси мои извинения леди Ирти за это вторжение. Я был доставлен сюда против своей воли.

— Кто тебя доставил?

— Рыбословши, — сказал Айдахо.

Юноша кивнул коротким движением головы, и опять взглянул на Сиону.

— Я всегда полагал, что вы, Рыбословши, приучены быть со своими намного добрей, — с этим он повернулся и опять ушел в дом, крепко закрыв за собой дверь.

Айдахо зашагал той дорогой, по которой они пришли, крепко схватив Сиону за руку. Она споткнулась, затем пошла наравне с ним, пытаясь вырваться.

— Он подумал, что я Рыбословша, — сказала она.

— Разумеется, ты на них похожа, — он поглядел на нее. — Почему ты не сказала мне, что Ирти была Рыбословшей?

— Это не представлялось мне важным.

— Ага.

— Вот так они и встретились.

Они дошли до пересечения с улицей, выходящей на площадь. Айдахо повернул прочь от площади, широко и быстро шагая к окраине, туда, где деревня переходила в сады. Шок словно отгородил от мира его разум, столкнувшийся со слишком многим, что почти невозможно воспринять.

Низенькая стена перегородила их тропку. Айдахо перелез через нее, услышал, как за ним следует Сиона. Деревья были в полном цвету. Белые цветочки с оранжевой серединой, в них ползали темно-коричневые насекомые. Воздух был полон их жужжанием и запахом цветов, напомнившим Айдахо о цветущих джунглях Келадана.

Он остановился, взойдя на гребень холма, обернулся и поглядел вниз, на прямоугольную правильность Гойгоа. Крыши были плоскими и черными.

Сиона присела на густую траву на вершине холма и обняла руками колени.

— Все получилось не так, как ты замышляла, верно? — спросил Айдахо.

Она покачала головой — и Айдахо увидел, что она вот-вот заплачет. — Почему ты так сильно его ненавидишь? — спросил он.

— Мы лишены права жить по-своему.

Айдахо поглядел на деревню.

— И много деревень, подобных этой?

— Это — форма империи Червя!

— Ну, и что с ней не так?

— Ничего — если это все, чего ты хочешь.

— То есть, ты хочешь сказать это все, что он дозволяет?

— Это и немногие торговые города… Онн. Мне говорили, что даже столицы планет представляют собой всего лишь большие деревни.

— Я повторяю: что с этим не так?

— Это тюрьма!

— Тогда — покинь ее.

— Куда? Как? Ты считаешь, мы можем просто сесть на космический корабль Союза и улететь куда-нибудь еще, куда угодно, куда только захотим? — она указала вниз, туда, где на краю Гойгоа стоял топтер, виднелись сидевшие рядом с ним на траве Рыбословши. — Наши тюремщицы не дадут нам убежать!

— Но они же странствуют, — сказал Айдахо. — Они отправляются, куда только захотят.

— Куда угодно, куда посылает их Червь!

Она прижала лицо к коленям и заговорила, голос ее звучал приглушенно.

— На что это было похоже в прежние дни?

— Это было совсем по-другому, часто очень опасно, — он поглядел вокруг — на стены, разделявшие пастбища, сады и фруктовые деревья. — Здесь, на Дюне, не было воображаемых линий, чтобы показать границы земельных владений. Все это было герцогством Атридесов.

— Кроме Свободных.

— Да. Но они знали, где их место — на этой стороне наших боевых укреплений… или там, вовне, где белым-бел породообразующий пласт, обнажающийся под жгучим песком.

— Они могли идти, куда захотят!

— С некоторыми ограничениями.

— Некоторые из нас тоскуют по пустыне, — сказала она.

— У вас есть Сарьер.

Подняв голову, она метнула на него жгущий взгляд.

— Такая малость!

— Пятнадцать сотен километров на пять сотен — не так уж и мало.

Сиона поднялась.

— Ты когда-нибудь спрашивал у Червя, почему он нас ограничивает таким способом?

— Мир Лито, Золотая Тропа, чтобы обеспечить наше выживание. Это то, что он ГОВОРИТ.

— Ты знаешь, что он сказал моему отцу? Я подглядывала за ними, когда была ребенком. Я его слышала.

— Что он сказал?

— Он сказал, что отказывает нам в большинстве кризисов, чтобы ограничить наши формирующиеся силы. Он сказал: «Люди могут быть поддерживаемы горем, но я теперь их горе. Боги могут становиться бедствиями», — таковы был его слова, Данкан. Червь — это болезнь!

Айдахо не сомневался, что она в точности пересказала ему слова Лито, но эти слова не всколыхнули его. Вместо этого он думал о Коррино, которого ему приказано было убить.

БЕДСТВИЕ. Коррино, потомок семьи, которая некогда правила этой Империей, оказался пухленьким мужчиной средних лет, жаждущим власти, вошедшим в заговор ради спайса. Айдахо приказал Рыбословше его убить, из-за этого поступка Монео подверг его тяжелому допросу.

— Почему ты не убил его сам?

— Я хотел увидеть, как это выполняют Рыбословши.

— И каково твое мнение об их исполнении?

— Умелое.

Но смерть Коррино заразила Айдахо чувством нереальности. Маленький толстячок, лежащий в луже собственной крови, неразличимая тень среди ночных теней мощеной пласткамнем улицы. Это было нереально. Айдахо припомнились слова Муад Диба: «Ум возводит тот каркас, который он называет „реальностью“. Этот условный каркас может существовать совершенно независимо от того, что тебе говорят твои чувства.» Какая же РЕАЛЬНОСТЬ двигала Владыкой Лито?

Айдахо поглядел на Сиону, стоявшую на фоне фруктовых садов и зеленых холмов Гойгоа.

— Давай спустимся в деревню и найдем наше помещение. Мне хочется побыть одному.

— Рыбословши поместят нас в одном помещении.