— А ты? — насмешливо спросил Тантар.
— Я просто не успела. Я хотела, но… — Мне вспомнилось, как я шла по полю с перевязанной шеей, опираясь на руку Кауса и не помышляя ни о чём, кроме того, чтобы эта боль, наконец, закончилась. — Я не могу… Их так много, они все против меня, и я не могу…
Я уткнулась лицом в ладони. Прав был Каус. Я всего лишь обыкновенная слабая женщина, и глупо было бы ожидать, что я смогу что-то сделать. Я ничего не добилась. Не нашла убийцу Аргеллы. Не смогла ничего изменить в Приграничье. Я — бесполезнейшее из существ.
Ненавижу реветь на людях. А когда обнимают при этом, ещё больше ненавижу. Потому что тогда я начинаю реветь ещё сильнее, и конца-края этому нет. И очень неудобно потом.
— Я знаю, ты старалась, Лягушонок… — Ладонь Тантара легла мне на затылок, провела по волосам. — Но так уж повелось: чёрная рубашка здесь для них — как красная для быка. Ничего не поделаешь…
— Но ты же смог, — пискнула я.
— Когда я стал Колпаком, то уже знал, как обстоят дела.
Я отстранилась от него, вытерла слёзы.
— Извини. День… ужасный. Просто ужасный. Двух человек потеряли.
— Понимаю, — кивнул Тантар. — Не самое удачное место работы ты выбрала, честно говоря. Конечно, я помню, оно считалось у нас очень престижным, но… но нам вообще редко говорили правду.
— Я особо не выбирала. Так получилось… Прости, заняла твоё место. — Я усмехнулась, и тут же снова судорожно всхлипнула.
— Я бы всё равно его не получил, — отмахнулся Тантар.
Он налил воды из стоявшего на тумбочке кувшина, протянул мне стакан.
— Спасибо. — Я немного отпила и опустила глаза. — Я видела призрак Эризы.
— Знаю. Я тоже. Это она сказала мне, что тебя наметила в жертву одержимая.
— Та девочка, которой ты снёс голову?
— Да… Мне жаль, что тебе пришлось это пережить. Но другого способа избавиться от них нет. В лесу появилось что-то… бесплотное, и при этом живое. Оно питается кровью и смертью. Вселяется в человека, наделяет его сверхъестественной силой и убивает других. От самого убийства оно получает энергию и становится ещё сильнее, а из человека выпивает кровь. Не знаю, каким образом это всё питает именно то, что сидит внутри, но я боюсь, что оно увеличивается и даже размножается. Пора бить тревогу — а эти твои тугодумы молчат. Как будто ничего не знают…
— А тебе не приходило в голову, что одержимого можно вылечить — просто ты не знаешь как?
Тантар вздохнул и запустил пальцы в волосы — до боли знакомый жест.
— Однажды нам удалось сделать так, чтобы оно выскочило. Само. Но когда это произошло, человек был мёртв. Сердце не выдержало.
Я скрипнула зубами. Каус говорил, что проводили вскрытие той девочки, что убила свою сестру, и нашли, что она умерла от остановки сердца.
— Всё равно, — упрямо повторила я, — если бы кто-то из вас поймал такого и привёл его в Центр, его бы исследовали, и поняли, что делать…
— Это невозможно. Оно рвёт связывающий символ, на него не действует «усыпление», «блокировка магии»…
— А это-то зачем? — удивилась я.
— На всякий случай.
— Но магия ни при чём, это же не…
— Эстина, не будь занудой, — попросил меня Тантар. — Я просто хочу сказать, что перепробовал всё. Я даже пробовал направленную телепортацию…
— Которая тоже запрещена, — вставила я. — Не говоря уже о том, что этот символ мало кому удаётся.
Тантар пожал плечами с напускной небрежностью.
— Мне удаётся, — сказал он. — Как, по-твоему, я смог выбраться с поезда?
Стакан дрогнул в моих руках, но воды там уже оставалось совсем чуть-чуть, поэтому она не пролилась.
— Ты телепортировался?.. — недоверчиво посмотрела я на однокурсника.
— Ну да. Я подумал, что если всё равно помирать, то какая разница? Успел за долю секунды — это ведь просто галочка, ты в курсе. Не знаю, как я умудрился сосредоточиться, мне уже брови опалило. Но всё получилось! Правда, тогда я ещё слабо владел этим символом. Я хотел просто покинуть поезд, а меня вынесло на берег Свен. На этот, но далеко от жилья.
— Ты и правда… очень хороший маг.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тантар просиял.
— Да неужели? Первый раз слышу, как ты меня хвалишь! А можно ещё?
— Обойдёшься, — фыркнула я и, подойдя к тумбочке, поставила на неё пустой стакан.
— Ладно, — покладисто согласился Тантар. — Слушай, я… я вообще ещё и попрощаться пришёл.
Я обернулась:
— Ты всё-таки уезжаешь?
— Да.
— Каким же образом?
Тантар как будто даже смутился под моим требовательным взглядом, но твёрдо ответил:
— Я не могу сказать, прости.
— Жаль, — оборонила я. — Жаль, что ты мне не доверяешь.
Он покачал головой:
— Это не моя тайна. Если бы не говорливые клиенты Эризиной матушки, я бы никогда об этом не узнал. Но она подслушала и собиралась мне рассказать, если я не получу место… Она знала, что я давно мечтал покинуть Гроус.
— Так призрак… — начала я.
— Да. Эриза сказала то, что собиралась, и исчезла. И благодаря ей я теперь смогу уехать… — Тантар перевёл дух, и я вдруг поняла, насколько нелегко ему говорить об этом. Прошло не так много времени, и рана оставалась свежей. И болела ещё — там, под этой бронёй из найденного призвания, уверенности в себе и разных побед. — Я буду здесь ещё дней пять. Если я зачем-то тебе понадоблюсь, ты сможешь найти меня в городской библиотеке — Трем, так меня зовут теперь — или оставить там записку…
— Ясно, — перебила я. — Хорошо, поняла. Буду иметь в виду.
— Но на всякий случай — прощай. Я надеюсь, ты найдёшь способ… и у тебя всё наладится. У всех…
— Счастливого пути.
Мы больше не сказали друг другу ни слова. Тантар молча открыл окно и бесшумно выбрался. Было уже темно, но я знала, что за него можно не переживать — такой маг, как он, может шутя пользоваться левитацией. И пользуется. Да и в любом случае, с чего вдруг я должна за него переживать?!
Я на негнущихся ногах подошла к креслу и села.
Пять дней. Всего пять дней…
Я вдруг обратила внимание, что в комнате тихо, и поискала взглядом Огонька. Письмоносца нигде не было. Наверное, вылетел вслед за Тантаром, а я и не заметила…
От вида пустой клетки с открытой дверцей мне захотелось взвыть.
***
На следующий день я наловила шнырков и засела в подвале. Мне никого не хотелось видеть и ни с кем не хотелось разговаривать. Я не выходила даже на обед.
Часа в два пополудни в подвал заглянул Каус.
— Вот ты где.
Он вошёл, закрыл за собой дверь. Оглядел подвал, пол которого устилал чёрный пепел — то, что осталось от уничтоженных мной тварей. Посмотрел на меня, усевшуюся на один из валявшихся здесь железных ящиков.
— Я принёс тебе апельсин, — сказал Каус. — В южном порту разгрузился корабль с материка, и оттуда поехали караваны. Нам тоже завезли всякой всячины. Ты любишь апельсины?
— Да. — Я приняла из его руки рыжий, как уставшее солнышко, фрукт. — Спасибо.
Упоминание порта зацепило засевшую в груди со вчерашнего вечера занозу. Тантар наверняка поплывёт на корабле. Не по воздуху же… это слишком дорого, да и над морем, говорят, тяжело летается и воздушным шарам, и дирижаблям. Значит, корабль… Парусное судно, о котором писали в приключенческих книжках, или, может, пароход, тяжёлый плавучий дом с трубами. Я всё пыталась представить, как Тантар, который совсем недавно так гордо демонстрировал корзину с найденным мопсом, будет стоять на такой вот штуке, и ощущать на лице солёные брызги, и кричать «Полный вперёд!», или что там кричат в таких случаях — счастливый, свободный, идущий навстречу новой жизни — и не сомневающийся, что эту жизнь заслужил…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты вчера общалась с кем-то из Зелёных Трубок?
— Что? — Я удивлённо воззрилась на Кауса.
— Мне сказали, что тебе разбили губу. Она бы не зажила так быстро.
— Нет, никаких Зелёных Трубок, — поспешила ответить я. — Просто у меня есть… чудо-мазь.
— Что за чудо-мазь? Я тоже такую хочу.