Теплую воду. Горячую. Еще горячее. Такую, что невозможно терпеть. Вода должна обжигать, чтобы снять верхний слой кожи. Как иначе смыть с себя следы маньяка?
Пиппа намазалась гелем для душа, глядя, как розоватая вода стекает по ногам между пальцами и сочится в канализацию. Затем принялась тереть кожу и намыливаться, вылив на себя почти полный пузырек геля и не забыв выскоблить содержимое из-под ногтей. Трижды прополоскала волосы; пряди заметно истончились и стали ломкими. От шампуня защипало ссадину на щеке.
Отмывшись дочиста, Пиппа вылезла из душа и замоталась в полотенце. Воду выключать не стала: пусть смоет остатки крови с поддона. Его тоже надо будет протереть.
Придерживая полотенце подмышками, она взяла мусорное ведро с откидной крышкой, стоявшее рядом с унитазом, и вытащила изнутри пластиковый вкладыш. Там лежали две пустые втулки от туалетной бумаги, Пиппа вынула их и поставила на подоконник. В шкафчике под раковиной нашла отбеливатель, отвинтила крышку и плеснула в пластиковое ведро. Потом налила еще немного. И еще. Все до последних капель. Выпрямилась и добавила в ведро теплой воды из-под крана, разбавив отбеливатель.
За один раз все не унести, придется сходить в комнату два раза. Родные сидят внизу и не должны ее заметить. Пиппа подняла ведро, весьма увесистое, и, прижав его к груди, открыла дверь. Вышла, пошатываясь, пересекла лестничную площадку, направилась в свою спальню и поставила ведро на пол. Вода заплескалась в опасной близости от края.
Снова раздались аплодисменты. Пиппа метнулась в ванную и схватила кучку окровавленной одежды и рюкзак.
— Пиппа? — позвала мать.
— Я только что из душа! Сейчас спущусь! — крикнула Пиппа в ответ, торопливо вбегая в комнату и закрывая за собой дверь.
Она бросила груду одежды рядом с ведром, затем встала на колени и осторожно, одну за другой, опустила вещи в отбеливатель. Кроссовки — тоже. Они наполовину утонули в воде.
Из рюкзака Пиппа вытащила обрывки клейкой ленты, которой были обвязаны ее лицо, руки и лодыжки, и кинула их в пахучую смесь. Достала одноразовый телефон, сдвинула заднюю панель, чтобы извлечь сим-карту. Сломала карточку пополам и бросила разобранный телефон в воду. Затем нижнее белье, которым вытирала с лица кровь, и запасную футболку, на которой сидела в машине. Наконец, фирменные перчатки «Грин Син», которые надевали они с Рави, — пожалуй, самый главный компромат. Пиппа отодвинула другие вещи и утопила перчатки на дне. Отбеливатель удалит видимые пятна крови и, возможно, выест из тканей краску, но это лишь временная мера: завтра вещи должны исчезнуть без следа. Еще один пункт в список будущих дел.
Пока же Пиппа спрятала ведро в гардеробной, положив сверху кроссовки. Сильно пахло отбеливателем, но в ее спальню все равно никто не войдет.
Она вытерлась и надела черную толстовку с капюшоном и черные легинсы. Повернулась к зеркалу, чтобы заняться лицом. Волосы свисали тонкими сосульками, кожу на голове саднило. На макушке виднелась проплешина — там вырвало целый клок. Надо прикрыть. Пиппа причесалась пальцами и собрала волосы в высокий тугой хвост. На всякий случай надела на запястье еще две резинки: пригодятся, когда они с Рави вернутся в «Грин Син». Лицо, ужасно серое и болезненное, пестрело пятнами, пришлось густо намазаться тональным кремом, а воспаления прикрыть консилером. Теперь Пиппа выглядела бледной, а кожа местами шелушилась, но выйти в люди уже можно.
Она опустошила рюкзак и упаковала его снова согласно составленному вместе с Рави списку, выжженному в мозгу, словно мантра. Две шапочки, пять пар носков. Три одноразовых телефона из ящика стола. Наличные, которые хранились в потайном отделении, — Пиппа на всякий случай взяла все деньги. В кармане пиджака, висевшего в шкафу над ведром с отбеливателем, она нашла визитку с тиснением, к которой не прикасалась со времен памятной встречи, и осторожно сунула ее в передний кармашек рюкзака. Украдкой наведалась в родительскую ванную, прихватила пригоршню латексных перчаток, в которых мама красила волосы: по три пары на каждого. Снова перебрала рюкзак и убедилась, что в кармашке лежит дебетовая карта: пригодится для алиби. И ключи от машины — тоже.
Оставалось раздобыть внизу кое-какие мелочи, постаравшись не попасться на глаза бдительной родне, особенно младшему братцу, обожавшему совать нос в чужие дела.
— Вот и я! — выпалила Пиппа, бегом спускаясь по лестнице. — Решила принять душ, потому что ухожу, побегаю сегодня пораньше.
Она врала слишком торопливо; надо говорить медленнее и не забывать про дыхание.
Мама оторвала голову от спинки дивана и посмотрела на Пиппу.
— Ты собиралась идти ужинать к Рави…
— И остаться у него с ночевкой, — добавил Джош, невидимый за спинкой.
— Мы передумали, — пожала плечами Пиппа. — Рави поехал навестить брата, а я решила заглянуть к Каре.
— Почему я впервые слышу про ночевку? — строго поинтересовался отчим.
Мать прищурилась, внимательно разглядывая ее лицо. Заметила что-то неладное? Ссадины под гримом? Или затравленный пустой взгляд? Пиппа вышла из дома маленькой девочкой, а вернулась человеком, на себе узнавшим, что такое насильственная смерть, и каким-то чудом оставшимся в живых. Более того — она сама стала убийцей. Неужели мать заметила в ней перемены? Разглядела в глазах? Прочитала по лицу?
— Вы не поссорились? — спросила мать.
— Что? — растерялась Пиппа. — Мы с Рави? Конечно, нет.
Она попыталась беззаботно фыркнуть: мол, что за глупости? Если бы все было так просто, и дело и впрямь ограничилось размолвкой с бойфрендом…
— Сейчас перекушу на кухне и пойду.
— Ладно, милая, — сказала мама, явно не поверив. Так даже к лучшему: пусть считает, что они с Рави поссорились. Что угодно, лишь бы не докопалась до правды: что дочь зверски прикончила серийного убийцу и сейчас, в этот самый момент, намерена свалить вину на одного урода-насильника.
На кухне Пиппа открыла ящик, где мать хранила фольгу и бумагу для выпечки, а также полиэтиленовые пакеты. Схватила четыре штуки с застежкой для сэндвичей, и еще два побольше, для заморозки, сунула их в рюкзак. Из другого ящика достала зажигалку и добавила ее к остальным вещам.
В списке оставался последний пункт. Точнее, проблема, которую предстояло решить. Пиппа надеялась, что к этому моменту ее озарит какой-нибудь идеей, но пока в голову ничего умного не приходило. Семья Хастингсов повесила камеры видеонаблюдения по обеим сторонам от входной двери после того, как стараниями Пиппы несколько месяцев назад им разрисовали дом. Нужно каким-то образом обойти их. Только как?!
Пиппа открыла дверь в гараж; холодный воздух приятно освежал кожу. Она осмотрела помещение, скользнув взглядом по родительским велосипедам, по отцовскому набору инструментов, по комоду с зеркалом, для которого с трудом нашли место. Есть здесь что-нибудь эдакое, способное отключить камеры видеонаблюдения?.. Глаза задержались на коробке с инструментами. Пиппа открыла крышку и заглянула внутрь. Сверху лежал молоток. Можно, наверное, подойти сбоку и разбить камеры, но Макс может услышать шум. Еще есть кусачки — можно перекусить провода. Правда, хотелось бы устроить что-нибудь не столь заметное и больше соответствующее их легенде.
Взгляд невольно застыл на предмете, лежавшем полкой выше. У Пиппы перехватило дыхание. Она выдохнула: отличная идея.
Почти полный моток серой клейкой ленты.
Именно то, что требуется.
— Долбаный скотч… — пробормотала Пиппа под нос, схватила рулончик и запихнула в рюкзак.
Выйдя из гаража, на пороге она застыла. На кухне был отчим; он держался за открытую дверцу холодильника и смотрел на Пиппу.
— Что ты делала в гараже? — спросил он, сосредоточенно морща лоб.
— О, я… искала свои синие кроссовки, — сказала Пиппа, на ходу придумывая отговорку. — А что ты тут делаешь?
— Они на полке у двери, — ответил отчим, кивая головой в сторону коридора. — Решил налить твоей матери вина.