– Скажи Илье, пусть в соседнюю деревню ее прокатит, там можно запросто у любого курицу купить, – отозвался муж, думая о чем-то своем.
– Да? А ведь точно… Спасибо за идею, родной. Сейчас Илюху обрадую.
– Давай-давай, он как раз круто проштрафился вчера, так что рад будет прогнуться. Все, малышка, я поехал. А ты… – Он задрал мою голову за подбородок и заглянул в глаза: – Ты не смей думать о плохом. Я чувствую, что сегодня все решится. Сегодня Соня будет дома.
«Хорошо бы, кабы так», – подумала я, но промолчала.
Сашка уехал на папином «Мерседесе», я пошла к Илье и попросила свозить тетку за покупками в деревню, наказав не спорить и не оговариваться – так будет безопаснее, моя тетушка на девятом десятке сохранила весьма непростой характер и некую бесшабашность, в случае чего могла огорчить и физически. Илья пообещал, что все исполнит в точности.
– Ты ей, главное, не мешай торговаться. Я понимаю, что это смешно и глупо, но она так привыкла, понимаешь?
– Ой, да пусть хоть что делает, мне-то, – отмахнулся Илья, и я вздохнула с облегчением.
Тетка нейтрализована минимум часа на три, а то и больше, папа уложен теткой в постель и тоже вряд ли захочет конфликта, предпочтет отлежаться. Осталось дождаться хоть какой-то информации от Никиты – и там смотреть, как действовать.
Евгения
Она сидела в кассе и немного скучала – клиентов не было, но рабочее место покидать нельзя. В дверь постучали, Женя повернулась в кресле и открыла – это оказалась Ирина.
– Так, я тебя подменю, а ты беги быстренько к начальнику службы безопасности, кабинет на втором этаже.
– А зачем? – удивилась Женя, решившая, что, поскольку ее взяли на постоянной основе, то собеседования с неуловимым начальником уже не будет.
– Да говорят, что он с утра дергает всех, кто работает в конторе меньше года.
– Ну, пойду, раз надо.
Женя уступила Ирине кресло и пошла на второй этаж, на ходу поправляя галстук и застегивая пуговку на бордовой жилетке. Возле нужной двери она остановилась, сделала глубокий вдох и постучала.
– Входите, – раздалось из кабинета.
Женя толкнула дверь и оказалась в просторном светлом помещении со светло-зелеными жалюзи на окнах. За большим столом в дальнем углу сидел человек, при одном взгляде на которого Женя оторопела. Огромные плечи, широкая грудь, идеально белая рубашка с темным галстуком под черным пиджаком. Но даже не габариты поразили Женю, а лицо, покрытое шрамами, и темный кожаный кружок вместо левого глаза. На макушке гладко выбритой головы был оставлен небольшой участок волос, заплетенных в тонкую длинную косу – ее Женя разглядела, когда мужчина повернулся и взял с полки какую-то папку.
– Проходите, Евгения, садитесь, – пригласил он низким голосом, и Женя с опаской двинулась к столу, опустилась на отодвинутый кем-то до нее стул. – Давайте знакомиться, раз нам не удалось сделать этого раньше. Меня зовут Александр Михайлович, я начальник службы безопасности банка. Вы какой стиль беседы предпочитаете – монологом или вопрос-ответ?
– Мне все равно.
– Тогда я хотел бы вас послушать.
Он откинулся на спинку кресла, сложил руки на столе в замок и устремил в лицо Жени взгляд единственного глаза, от которого ей сделалось совсем не по себе. Она покашляла и начала рассказывать. Собственно, биография ее была довольно короткой, ничего примечательного, и, закончив на моменте поступления на работу в банк, Женя умолкла.
– К нам в банк вы попали по протекции? – вдруг спросил мужчина, и Женя растерялась – она не знала, можно ли сослаться на Лену, они не обговаривали этот момент. – Ну, смелее! Это не преступление – воспользоваться знакомством, чтобы попасть на работу, – подбодрил он. – Я узнавал у начальника кассового центра, у нее нет нареканий, работаете вы хорошо.
– Д-да, мне помогла знакомая…
– Какая? Она работает в банке?
– Нет. Она… работает няней у вашей дочки, – пролепетала Женя, прикидывая, не сказала ли чего лишнего.
– Лена? – удивился мужчина.
– Да.
– А как давно вы с ней знакомы?
– Не очень… месяца два…
– Видимо, вы внушили Лене доверие, раз она порекомендовала вас. Спасибо, Евгения, вы можете идти.
Женя вышла из кабинета почему-то на ватных ногах и, закрывая дверь, вдруг обратила внимание на табличку с фамилией. Ее с ног до головы обдало жаром. Только сейчас Женя поняла, во что влипла.
Она побежала в туалет, закрылась в кабинке, где не было камер, и позвонила Лене. Телефон не отвечал, был выключен, и Женя запаниковала. Нужно было срочно… срочно… Но уйти с работы ей не позволят. Что же делать, что же теперь делать?!
Александра
Никита не звонил, и я не находила себе места, металась по комнатам, на нервной почве спустилась в кухню и съела там здоровенную отбивную, которую Галя наскоро пожарила специально для меня.
– Тетя Сара не вернулась? – с набитым ртом проговорила я, дотягиваясь до стакана с водой.
– Нет еще.
– Ох, только бы она живую курицу не приволокла. Я смотреть не могу, как она головы птице рубит – ад какой-то, – пожаловалась я, запив отбивную. – А ведь посмотришь – именно так и будет. Притащит живую, весь двор кровью уделает, весь снег изгадит, потом щипать возьмется, опаливать на горелке… Фууу! Я этот запах терпеть не могу. Тебя еще не было, когда она хозяйство вела. Вот где мы хлебнули… Сейчас бульона отцу жирного наварит, с клецками, а у него потом печень болеть будет.
– Что-то ты разбурчалась, Санюшка, – вздохнула Галя.
– Отвлекаю себя от мыслей о Соне, – призналась я и прикусила губу.
– Ты как думаешь, с ней все в порядке, а? – с надеждой в голосе спросила Галя, убирая мою тарелку в посудомоечную машину.
– Галя, ну не надо, а? – взмолилась я, падая лбом на скрещенные на столе руки. – Я не хочу думать… Если сегодня Сашка ничего не найдет, просто не знаю, что дальше делать. И Никита не звонит! Прошло полдня!
Галя подвинула стул, села, обняла меня за плечи и всхлипнула:
– Ты не сердись на меня, Санюшка, на старую… вижу, что переживаешь… да мне самой невмоготу, как представлю… чтоб им, уродам, икнулось – дите у родителей красть!
Я испытала непреодолимое искушение поплакать, уткнувшись Гале в плечо, но одернула себя – нельзя распускаться, нужно быть собранной, вдруг Никита позвонит, и мне надо будет действовать немедленно, решать что-то, а я тут в соплях, себя жалею. Нет, нельзя.
– Галочка, а чайку можно? – попросила я, чтобы отвлечь ее тоже, и Галя всполошилась:
– Ой, да сейчас, сейчас! Только заварила, с мятой. Молочко добавить тебе?
– Да, давай. Может, успокоюсь чуть-чуть.
Никита позвонил около двенадцати, я сидела во дворе на большой чурке для колки дров и наблюдала за тем, как Князь возится в сугробе – принимает «ванну». Я любила эту псину, он был огромный, диковатый, но почему-то при этом обожал детей. Папа иной раз сам запрягал его в санки и вместе с Соней катался по двору. Всю прошлую зиму они провели именно в таких забавах.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});