– Аля, не вали все в одну кучу, – поглаживая меня по спине, попросил он. – При чем тут эта девка? Соня наша дочь, а не чья-то еще. Наша, понимаешь? Я отдам за нее все. И отца не обижай подозрениями.
– Отца! Отца! – выкрикнула я, пытаясь вырваться, но Акела держал крепко. – Ты неужели не понимаешь, что теперь осталась только одна версия? Только одна! Это Витя Меченый! Некому больше! И это все – из-за отца! Я не понимаю, почему ты защищаешь его?! Ведь он даже тебе не верит! Тебе – который его никогда не подставлял! Он уже никому не верит, никому!
– Прекрати истерику! – жестко сказал муж, встряхивая меня. – Прекрати и не вали все в одну кучу! Я взрослый человек, сам разберусь в своих отношениях с твоим отцом. А ты не имеешь никакого права осуждать его. Никакого! Ты, в конце концов, обязана ему всем, что имеешь. Могло сложиться иначе. Прости, что напомнил.
Я умолкла, закусив губу. Опять, ну, вот опять он так ужасающе, так непреложно прав! Ну, как он может быть правым абсолютно всегда? Как?! Ведь на самом деле все могло пойти иначе, я могла остаться в детдоме, вырасти не пойми кем, делать не пойми что, жить не пойми как. Могла, черт меня побери! Если бы в один прекрасный день мимо детдомовского забора не проходил Ефим Иосифович Гельман с двумя сыновьями. И если бы Славка не бросил в меня камнем, а я в ответ не швырнула ему булыжник прямо в лицо. И если бы воспитательница не сгребла меня за воротник пальто и не начала трепать, как Тузик тряпку, а папа – тогда еще не папа – не возмутился и не наорал на нее. Да, все могло пойти совсем иначе… А меня забрали в дом, в семью, меня воспитывали, как родную, баловали и любили. Любили – вот главное слово. И папа, и Слава, и Семен, средний брат, любили меня так, словно я родилась с фамилией Гельман. И вот теперь я, став взрослой, позволяю себе не доверять человеку, изменившему мою жизнь. Да он даже мужа моего привел в дом своими руками, даже не подозревая, что так случится. Я ему всем обязана. Я неблагодарная скотина.
– Успокоилась? – Акела поцеловал меня в макушку, погладил по щеке. – Ты иногда ведешь себя совсем как ребенок, Аля. Как капризный ребенок.
– Прости меня…
– А я тебя и не сужу. Если я, мужчина, еле сдерживаюсь, чтобы от боли не разорваться, то каково тебе? Ты ведь мать… Но мы найдем ее, Аля. Обязательно найдем!
Он уговорил меня прилечь, пообещав, что не спустит взгляда с телефонов ни на секунду. Я закрыла глаза, устроившись головой на коленях мужа, а не на подушке, но сон не шел. Какой сон… Я перебирала в голове все, что удалось нам всем собрать по кусочкам за сегодняшний день, и не могла понять, что именно меня беспокоит. Было среди всей информации что-то мелкое, что я пропустила, но о чем все же услышала, хотя значения не придала. И я не могла найти эту мелочь. Так бывало, когда мы с Соней собирали конструктор, и одна деталька закатывалась под кровать, под шкаф или под стол. Вроде все готово – а чего-то не хватает, и вроде ты это видела, оно было, когда из коробки доставали, а сейчас нет…
Я открыла глаза и уперлась взглядом в потолок. Ну, что же меня так беспокоит? Как понять? Перевернувшись на бок, я вдруг увидела висящее на стуле кимоно. Оно было бордового цвета, и вот тут в моей голове что-то щелкнуло. Я резко села, испугав Акелу, который медитировал, раскачиваясь из стороны в сторону.
– Что случилось?
– Юбка. Понимаешь – юбка на этой девушке была бордовая, так? – заговорила я, лихорадочно перебирая в руках край покрывала. – На той девушке, что увела Соню.
– И что?
– Саша, это могла быть униформа!
– Униформа?
– Да. Униформа папиного банка! Все сходится. Время было как раз такое, когда в банке перерыв на обед. Девица накинула шубу и добежала до школы – там минут пятнадцать, если быстро, забрала Соню, сдала ее кому-то и спокойно отправилась назад, в банк.
– Бред.
– Почему??? Я больше чем уверена, что эта тетка с косметикой, остановившая Лену, и забрала Соню. Она сообщница, понимаешь? Девушка забрала, отдала и вернулась, а тетка уже увезла туда, где ее прячут сейчас.
– Придется проверять всех сотрудниц банка… – вздохнул Акела. – Всех, кто подойдет под описание, данное мальчиком. Предъявлять фотографии я ему не смогу, никто не позволит. А он не запомнил даже, какие у нее были волосы – только шубу и юбку.
– Саша, коротких коричневых шуб не так много, мода на них прошла, сейчас носят белые. Это немного сузит круг, ведь так? – зашептала я, чувствуя, что сейчас разорвусь на части от возбуждения. – Можно прикинуть, кому выгодно…
– Аля, ты знаешь, сколько в банке работает женщин? Меченый мог заплатить любой, зацепив на чем угодно.
– Ты знаешь, работая на папу, надо быть круглой дурой, чтобы согласиться украсть его внучку. Практически все сотрудники прямо или косвенно осведомлены о папином боевом пути, разве нет? – Ко мне понемногу начали возвращаться уверенность и сарказм, да и дышать стало легче. – Ты просто подумай: ведь все понимают, что рано или поздно откроется, кто это был, даже если банк перейдет в другие руки. Ничто не помешает отцу продолжить поиски и найти. Как ты считаешь, много желающих быть закатанными в асфальт? Не думаю!
Акела встал и отошел к окну, отдернул штору и долго смотрел, как во дворе идет тихий снег. Ни ветра, ни звука – только снег, мерцающий в фонарном свете. Прекрасная ночь, огромная луна, тишина загородного поселка. У всех все хорошо. И только в нашем доме несчастье. И мы не знаем, как бороться.
– А ведь ты права, возможно, – изрек, наконец, муж. – Тогда все еще проще. Нужно искать среди новых сотрудников. Среди тех, кто еще не в курсе.
– Тогда… может, ты поспишь? Завтра будет тяжелый день.
– Спать не могу. Полежу. И ты ложись тоже, мне не нравится, как ты выглядишь, – попросил он, укладываясь под одеяло.
Но меня что-то глодало, что-то неопределенное, необъяснимое.
– Я приду сейчас. Молока себе подогрею с медом, может, успокоюсь, а то трясет меня что-то.
Я натянула спортивный костюм, взяла сигареты и телефон, с которым теперь вообще не расставалась, и спустилась в кухню. Галя, уходя к себе, всегда оставляла там идеальный, как в операционной, порядок, каждая мелочь на своем месте, с закрытыми глазами можно брать то, что нужно. Размешав в теплом молоке ложку меда, я села за стол и закурила, включив вытяжку. В голове бы иметь такой порядок, как в этой кухне, может, тогда я смогла бы разобраться в происходящем. А так…
Мобильный звякнул – пришло сообщение. Я схватила трубку – это оказался Никита. «Вы не спите? Если нет, зайдите ко мне, пожалуйста, есть инфа». Я перечитала сообщение три раза, сунула в карман пачку и зажигалку, прихватила стакан с не тронутым до сих пор молоком и вышла в прихожую. Стараясь не греметь, открыла дверь и прямо в костюме, без куртки, рысью двинулась в дом охраны. На цыпочках дошла до комнаты Никиты и постучала. Он открыл почти сразу, втащил меня внутрь и защелкнул замок. По виду телохранителя я поняла, что он добыл какие-то новости – глаза блестят, шевелюра взъерошена.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});