слова Казимира. Я сплю без занавесок и со светом, боюсь своего мрака, не хочу оставаться с ним наедине. Нужно меняться, брать под контроль всё, что только можно. – Что ты хочешь за помощь? – Твоё свободное время. – У меня его нет. – Если смогу помочь – будет. Ночь скрыла нас, сделала объятие невесомым и как будто ненастоящим. Маркус притянул меня поближе. – Я не разрешала. – Ты этого хотела, не отрицай. Да, хотела, и он хорошо читает людей. Можно быть сколь угодно сильной личностью, но всем нужна поддержка. Я поработаю с ним над своей темнотой. В конце концов, если не понравится, всегда можно уйти. – Маркус? – Да? – Не называй меня малышкой.
Игра в поддавки. Часть первая
Порой хочется уйти в себя и устроить там драку. Яга в джинсах против участников клуба «Мрачные призраки». Разобраться с ними по одному или сразу со всеми вступить в неравный бой? Героически погибнуть, не выходя из собственного тела, – это, гхм, занятная перспектива. Семья одержимых, что я, что кот, одинаковый диагноз: «рейдерский захват рассудка». Можно сценарий продавать. Я только что вернулась домой. Мы просидели на той лавочке несколько часов, большей частью молча. Не знаю, как так получается – комфортно молчать с человеком. Волшебство какое-то. Маркус ушёл, оставив номер телефона и адрес, сказал, город неплохой, можно устроиться и здесь. Понимать следует так: я никуда не сдвинусь, прими как должное. А раз в гости я не зову, то он пригласит меня на безопасную территорию, где будет держать за руку, чтобы я не сорвалась и безопасно начала погружение в себя – дайвинг в разлом души. Почему этого не предложил Казимир, постоянно рвущийся меня наставлять на путь истинный с этим его «держи баланс»? Уж кому-кому, а ему точно известны тёмные глубины человеческих душ, даже их вкус. Я не настолько доверчива и сомневаюсь, что интерес Маркуса лежит только в области моих красивых глаз. Думаю, будь я даже похожа на пигмея, он бы нашёл способ прикоснуться к темноте. Я почти уверена в его стремлении разгадать меня как шараду. Это не отменяет ощущения комфорта в его присутствии. Ядвига предупреждала о людях в моей жизни, но человек ли колдун, применимы ли к нему такие рамки? Нужно узнать о нём побольше. – Нагулялась? – Исчадие вышел из Убежища, как в замедленной съёмке меняя свою форму. Так смешно: спереди комнатный кот, а за порогом вторая половина, двухкомнатная. – У нас там этот… С клешнями который, всё время их путаю. Его Супчик в озеро бросил. – Лобстер? – Яу назвал его Анвар. – Ты дивану ещё имя дай. И чем он заслужил такую честь? – Да хотяу бы размерами, я еле лапы унёс. Нужно избавитьсяу от квартиранта. – Мне больше интересно, как он выжил. – Ты не поверишь, Ягуся. У нас озеро солёное, яу попить пытался, – хмуро ответил кот. Убежище приспосабливается к каждому жильцу? В нём можно пережить апокалипсис, похоже. – Клац-клац, – пискнул Супчик и приземлился на моё плечо. – Темнота пахнет. Бальтазар принюхался и даже как-то обрадовался: – Колдун здесь? Он обещал помочь. – Угу, – я прислонилась к косяку, осматривая тайную комнату особого назначения. Здесь тоже светало, в золотисто-розовых лучах ползал возле избы лобстер размером с мелкую собаку. Я лениво следила за его передвижениями и совсем не считала огромное ракообразное проблемой. По сравнению с шамкающей головой, Первородными, своим дисбалансом, Баюном… Список вам известен. Новый жилец скрылся в воде. С глаз долой – из сердца вон, выселим куда-нибудь при случае. Хотя его размеры настораживают, у Лукоморья какая-то нездоровая тяга к номерам и гигантизму. – Котенька, пожалуйста, больше не заказывай никакой экзотики к обеду. – Консервы мняу открой, с ягнёнком, – кот устроился за столом в ожидании еды. – Как он нас нашёл? Голуби не загадили снова? Говорят, смех продлевает жизнь, мы втроем себе прилично добавили. Потом я рассказала про наши маячки на коже и самоуверенность Маркуса, про альтернативы в борьбе с котом-убийцей. Бальтазар бурчал про свои нежные ушки, вздыхал, но рассказ не смог испортить аппетит. – Это всё, никаких нравоучений по поводу колдуна? – удивилась я. – Уже как-то договорился недавно, помолчу, – он старательно облизывал тарелку. – Здесь и моя вина, яу не все последствия предусмотрел. Но пусть только попробует фокус выкинуть – яу ему ногу отгрызу. Бальтазар немного помолчал, о чем-то думал, хмурился. – Если надо, и кусок хвоста отдам, и пару зубов. – Попробуем пока другие варианты, не впадай в крайности, – я ободряюще улыбнулась компаньону, а у самой живот скрутило. За себя не боюсь, а за него – очень. Они не спрашивают, все в их власти, соломенные куколки, как сказал Баюн. «Куколки, куколки», – отозвался в голове голос. Да как вы надоели… *** В восемь утра мы были уже у Глюка. Проведать друзей, поговорить с головой Кощея, если получится. Нам сообщили, что запчасть бессмертного теперь живёт в шкафу у Каза, аллергия у него прошла – видимо, адаптировался, – после бесконечного просмотра фильмов он маленько не в себе, бормочет что-то на японском. Они пекли блинчики: Бастет руководила процессом, Тоха послушно исполнял. Получались ажурные и тонкие, как у моей бабушки Вали. Деда Арсений всегда принимал их как должное, но ведь это искусство – так печь! Я даже взгрустнула: больше года не виделась с ними в этой суете. Родители только приветы передают из далёкого посёлка в Краснодарском крае. Я очень люблю тамошнее лето: зной днём, уютное тепло вечером, со стрекотанием в высокой траве, с арбузом на ужин, с персиками прямо с дерева – самые вкусные, вкуснее нет нигде. – Ян, ты че сидишь с открытым ртом? – голос друга вырвал меня из сладких воспоминаний. – Знаешь, Тох, у меня было счастливое детство, – как-то неловко пожала плечами я, подхватила с самого верха горячий блинчик и с удовольствием съела. Вторые бабушка и дедушка – Надежда и Анатолий – далеко на Белом море, и там меня тоже всегда ждут. – Рад за тебя, – хмыкнул Тоха и перевернул очередной