Читать интересную книгу Моя любимая дура - Андрей Дышев

– Что я? – выказал я нетерпение.

– Ты можешь прочувствовать нечто необычное, – необыкновенно волнуясь, произнес Альбинос, и я увидел, что взгляд его не упирается более в мои глаза, а идет дальше, глубже, отчего у меня по спине забегали мурашки. – Это чувство может вызвать у тебя иллюзию вспышки. Так пульсируют и пылают животворящим светом чакры, так астральное тело достигает полного просветления. Но сперва ты должен будешь пропустить через себя волну страха и не позволить ей задержаться в твоей душе. Она будет похожа на серую дымку и неистово вибрирующие горизонтальные линии…

– Альбинос, – произнес я, желая сказать своему учителю, что не готов к полному просветлению астрального тела, но он не дал мне договорить.

– Молчи! Твое дело слушать и запоминать, если ты хочешь спуститься по южному склону и не превратиться в кожаный мешок, набитый поломанными костями. Лавина – вот что может быть либо источником счастья, либо твоим могильщиком.

– Какой воздух! Какая тишина! – блаженно бормотала Лера и, воздев руки к небу, зажмурила глаза.

– Да, лавина, – повторил Альбинос. – Во время спуска ты можешь запросто сорвать лавину. Я бы сказал, что ты обязательно ее сорвешь, потому что ночная метель нанесла на склоны много снега. И тогда огромная снежная плита вместе с тобой устремится вниз. Любая попытка затормозить на склоне, остановиться или свернуть в сторону означает для тебя немедленную смерть. Ты будешь похоронен под многометровой толщей снега, плотного и тяжелого, как бетон. Сила снежного давления будет такова, что ты не сможешь даже пошевелить пальцем…

– Спасибо, Альбинос, – прервал я своего учителя, потому как ничего нового он мне пока не сказал. – Я хорошо знаю, что такое лавина.

– Как бы страшно тебе ни было, ты должен продолжать двигаться вместе с лавиной, опережая ее по скорости, – продолжал Альбинос. Голос его стал тихим, чуть хриплым. – Вниз, в едином порыве, как наездник в табуне диких лошадей: вывалишься из седла – все, каюк, растопчут, размолотят голову копытами, как перезрелую тыкву. Но тут главное не увлечься. У каждой лавины свой срок жизни. Есть такие, которые живут лишь несколько мгновений, – они самые опасные. Есть лавины, которые движутся две и даже три минуты. Именно они дают самое сильное и яркое чувство. Чем большую скорость набирает лавина, тем сильнее сопротивление воздуха, тем выше давление в ее ядре. Ты должен добраться до ее ядра к тому моменту, когда критическое давление начнет с легкостью поднимать в воздух тонны снега. И тогда… тогда ты сам почувствуешь, что наступил этот момент. Твоя доска оторвется от снега и взлетит в воздух. Ты станешь парить на снежных облаках, как ангел. У тебя возникнет такое чувство, будто ты сидишь на шее обезумевшего буйвола и держишь его за рога… Словами это чувство не передать. Это полный, исчерпывающий экстаз. Это божественное наслаждение. Потому что тебе покорятся дьявольские силы, и ты начнешь воспринимать себя как никогда близким к Творцу… Я не знаю, сколько это может продлиться. Скорость и власть пьянят, и расслабляться нельзя. Рано или поздно лавина упрется своей головой в какое-нибудь естественное препятствие и начнет выдыхаться. Ты без труда увидишь это препятствие сверху, когда будешь лететь. И тебе надо будет так рассчитать время, чтобы соскочить с ядра до того, как в нем станет падать давление.

– Соскочить? – переспросил я, чувствуя некоторое волнение от рассказа Альбиноса, ибо необыкновенно ярко и живо представил себя парящим, как ангел в снежных облаках.

– Да, соскочить. Это просто. Это то же самое, что сделать крутой вираж на снежном склоне. На сфере упругого, сжатого воздуха сноуборд подчиняется тем же законам. Тебе достаточно будет свернуть в сторону, и ты мягко опустишься на снег и отъедешь на безопасное расстояние от лавины. Более комфортного и быстрого спуска с горных вершин не бывает. Ничего похожего! Представь себе, что ты будешь двигаться со скоростью моторного самолета – шестьсот километров в час! Южный склон ты преодолеешь по самому кратчайшему пути за двадцать-тридцать секунд.

– Заманчиво, – произнес я, потрясенный открывшейся мне перспективой.

– Главное, не испугаться в самом начале, когда произойдет отрыв лавины. Это будет сопровождаться грохотом и сильным ветром. Тебе покажется, что наступил конец света. От тебя потребуется нечеловеческое напряжение воли, чтобы не впасть в панику. Потом ветер утихнет, и ты будешь мчаться как бы в вакууме.

– И как ты к этому пришел? – уважительно сказал я.

– А мы уже несколько лет на лавинах катаемся, – похвасталась Лера, отчего лицо Альбиноса так перекрутило, что я испугался, как бы на нем не остались глубокие морщины.

– Катаемся? – с недоумением пожал я плечами. – Но лавина – это ж не осел в загоне, когда захотел, тогда и сел. Как подгадать, где и когда она сойдет?

Лера посмотрела на меня снисходительно, как на неразумное дитя, и уже хотела что-то сказать, но перехватила убийственный взгляд Альбиноса и сжала губки.

– А зачем подгадывать? – произнес Альбинос и стал заботливо поправлять мне воротник и стряхивать с плеч снег. – Лавину можно запустить с той же легкостью, что шар в боулинге.

– Что ты говоришь? – делано удивился я и даже ахнул. – И как же, интересно знать, вы это делаете?

– Ее можно подрезать у основания сноубордом, – все же вставила свои пять копеек Лера.

– А можно подтолкнуть небольшим зарядом тротила, – добавил Альбинос. – Все очень просто. Становишься на крутом склоне, где снег глубокий и свежий, и кидаешь за спину шашку. Через пять секунд – бабах! – и поехали.

– Гениально! – признал я и стал развивать тему: – А ведь можно спустить не одну, а сразу пару лавин. Одна тебе, а другая для Леры. И мчаться наперегонки до самого шоссе!

– А мы так и делаем, – сообщила Лера и чмокнула Альбиноса в щеку. – Ну что ты, моя птичка, губки надул?

Альбинос усмехнулся, потрепал Леру за щечку, надавил пальцем на ее курносый носик, будто на кнопку сливного бачка, и голосом, полным любви, произнес:

– Какая же ты у меня все-таки дура!

Теперь у меня уже точно нет шансов остаться живым! Альбинос понял, что я догадался про их опасные игры с лавинами. Не оставляя времени на переваривание этого дельного замечания, Альбинос в прыжке развернул сноуборд и с воплем понесся вниз. Я устремился за ним, и чем быстрее проносились мимо меня деревья, тем активнее работали мысли. Какие еще чакры? Какое просветление? Вот у меня сейчас начинается полное просветление и экстаз, близкий к божественному! Тот самый экстаз, какой испытывает всякий уважающий себя кот, когда его острые коготочки цепляются за нежную шкурку мыши. Прости меня, Ирина, прости еще раз! Но я не в силах сейчас повернуть в твою сторону. Знаю, что нет мне прощения, но бросить сейчас такую лакомую добычу я не в силах. Это выше меня! Трепетная плоть уже в моих руках, и осталось совсем немного, чтобы сделать грандиозный подарок местным сыщикам. И мне не придется спускаться по южному склону, держась за рога буйвола. Я пойду к тебе через Эден и поселок Мижарги как нормальный человек, с высоко поднятой головой, трепетно прижимая к груди грамоту от милиции за доблесть и гражданскую сознательность. А пока потерпи немножко, совсем немножко…

Мы неслись по лесу по узкой просеке. Скорость нарастала. Я уже хорошо знал, что буду делать. И Мураш будет очень кстати. Лишний свидетель не помешает. Единственное, что плохо, – я не смогу вернуть Лере долг. Разве что потом, когда она выйдет из тюрьмы…

– Вправо! – крикнул Альбинос, не оборачиваясь, и наклонился вбок так, что едва не коснулся локтем снега.

Я лишь в последнее мгновение увидел, как тропа делится на два змеиных языка, но круто взял влево. Деревья, деревья перед глазами! Они несутся на меня, десятки, сотни, тысячи, и каждое норовит наехать на меня своим крепким сырым стволом. Нельзя снижать скорость! Он может выстрелить мне вдогон!.. Кочки! Меня подкинуло… Тропа снова повернула влево. Я едва успел увернуться от замшелого букового ствола, даже передний кант чуть надрезал кору. Снова прыжок, и я вылетел на трассу. Кругом народ, массовое гуляние… Я лавировал между лыжниками, наклоняясь то вперед, то назад, и стальные канты запускали в воздух снежный фейерверк… Синяя будка биотуалета надвигалась на меня, как инвалидная машина, в которую установили движок «Формулы-1». Я начал притормаживать, выбрав в качестве цели Мураша. Мой ангел-хранитель в поте лица отрабатывал стойку фронтсайд, совершая промежуточное соскальзывание и прыгая с канта на кант. Молодец, парень! Настоящий молоток! Когда-нибудь эти навыки пригодятся, чтобы девчонок наповал охмурять.

Я спутником облетел вокруг Мураша, расстреливая его снежной пылью, и остановился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы немного отдышаться, а Мурашу – чтобы выковырять снег из ушей и ноздрей.