— Откуда вы знаете, что мне снилось? — прошептал он почти беззвучно. Виталий закусил губу. Однажды он уже прошел этот этап с Жоркой, сейчас придется проделать то же самое. Бог его знает, сколько еще раз придется это проделать. Проще всех было с Евсигнеевым. Даже с ним самим было намного труднее.
— Потому что нам, Петя, снилось то же самое. Всем нам. Нас заставили увидеть этот сон. Мы докопались до этого еще там… а ты, вот, не дожил. Тебя убили в первую ночь, а мы провели после это-го еще три ночи в этом проклятом доме, причем считали, что ты жив.
Петр вздрогнул, и в его глазах появилось немного земной осмысленности. Теперь святой Себастьян не только умирал, но еще и мучительно пытался вспомнить, запер ли он входную дверь, уходя из дома, и задул ли светильники?
— Это еще как?
— Потому что ты продолжал ходить и говорить, как ни в чем не бывало, — сказала Алина. — Потому что Лешка превратился в тебя. Тот пацан. Это ведь он тебя убил?
— Я не понимаю, — жалобно пробормотал Петр. — Ни хрена не понимаю! Откуда?…чего?.. я проснулся… и все по-прежнему… а там… это ж приснилось… у нас углей не хватает постоянно… одни чугунки… для зимы… а металлографит, блин!.. а эти козлы протухшие!.. — он закрыл ладонью лицо и отвернулся, но сквозь пальцы продолжало тоскливо нестись: — … проснулся, а все по-прежнему… Андрюшки нет… и эта стерва… эта стерва!.. ведь там все так ладно было…
Он вдруг резко развернулся, отняв ладони от лица, и взглянул на них почти с ненавистью.
— Зачем вы пришли?! Вы эти… как их… телепаты, да?! Какое вы имеете право человеку в душу лезть?! Да я вас…
— Если б мы были телепаты, так залезли бы в душу кому-нибудь посостоятельнее, тебе не кажется?! — иронично спросила Алина, на всякий случай хватая Виталия за рукав. — Мы не лезли тебе в душу! Нам самим в душу залезли! И наизнанку вывернули! Ты там прожил лишь один день, а мы четыре! И ты не представляешь, что мы там вынесли! Ты не представляешь, насколько жутким может быть место, в котором вдруг у всех начинают сбываться их заветные желания! И насколько жутко возвращаться после этого в реальность, где они не сбудутся никогда! Возможно, тебе этого не понять, но…
— Это мне не понять?! — неожиданно знакомо взревел Петр, резко шагнув вперед, и из его глаз вдруг выглянуло дикое одиночество дряхлого больного волка, обнажающего в подлунном вое стертые шатающиеся зубы. — Там мне было чуть больше тридцатника… у меня была нормальная работа, семья!.. хороший левый навар!.. и это было так реально… что я до сих пор все это помню!.. Мне и раньше снились реальные сны… дико реальные… но такого я никогда не видел!.. Это вы все устроили, да?! Иначе откуда вам знать?!.. Да вас за это на…
Виталий резко шагнул вперед и схватил его левой рукой за отворот куртки прежде, чем Сливка успел развить свою фантазию в области неформальных речевых оборотов. Встряхнул. Вернее, встряхнул он куртку, которая Петру была великовата, а сам Петр остался на месте, но рот закрыл, тут же отчетливо вспомнив, как Виталий тряс его возле борта автобуса, крича на него мокрыми от дождя губами. Теперь он окончательно узнал его — узнал, и это было невозможно.
Виталий резко и отрывисто сказал ему то, что говорил недавно Евсигнееву, добавив некоторые разъяснения, поскольку Петр практически ничего не знал, и по мере того, как он говорил, водитель все шире раскрывал глаза, а его голова все глубже уходила в плечи, и вскоре стало казаться, что Виталий держит не человека, а куртку, а самого Петра в ней уже давным-давно нет.
Когда он закончил говорить, Петр некоторое время молчал, а потом произнес почти шепотом:
— Я хочу обратно.
Алина вскинула брови, но Виталий сделал ей знак ничего не говорить.
— Я живу один… — шепнул Петр, глядя сквозь Виталия невидящими глазами. — Там были Галка и Андрюшка… а здесь я живу один. Галка давным-давно меня бросила… и из квартиры выжила… А Андрюшка… он умер, когда ему и десяти дней еще не было… Я… а там ему уже восемь было… Восемь… и мы должны были пойти на рыбалку… Я всегда представлял, каким бы он был, если б вырос… А теперь — каждый день, каждый день!.. Вы не представляете, как я устал…
Он вдруг резко заморгал, словно очнулся от долгого транса, потом произнес тоскливо-деловитым голосом:
— Мне на работу надо. Уродов молодых прислали, так они… — Петр качнулся назад, весь как-то обвиснув на своем скелете, словно пальто на вешалке. Виталий вытащил из кармана визитку и протянул ее водителю. Тот бессознательно подставил мозолистую ладонь, потом тупо посмотрел на карточку.
— Если тебя устраивает сложившееся положение вещей, то можешь порвать это и забыть о нашем визите, — негромко сказал Виталий и сунул в рот папиросу. — Если же нет — позвони. В любое время.
Петр молча посмотрел на него, потом повернулся и побрел к воротам. По мере продвижения, голова его поднималась над воротником куртки, спина выпрямлялась, и вскоре он уже шел уверенным рабочим шагом. А перед воротами вдруг сорвался на бег и исчез в дверях. Буквально через секунду из-за забора донесся дикий крик:
— Где опять эти раздолбанные папуасы?! Куда делись?! А второй где?! Где эта перхоть павиана?! А ты че смотришь, как изнасилованная газель?! Иди работай! Ур-роды, драть вас некому!..
Виталий, слушая это, криво улыбнулся, потом щелкнул зажигалкой и взглянул на Алину, которая стояла, потупив взор в выщербленный асфальт.
— В следующий раз постарайся быть менее задумчивой, хорошо? Ты могла бы мне и помочь.
— Ты со своим все тем же лицом был более убедителен, а меня он…
Виталий раздраженно отмахнулся и пошел к машине. Когда Алина села рядом с ним, хлопнув дверцей, он задумчиво произнес:
— Жорка был прав насчет того, что кой-кого мы можем и травмировать своим появлением.
— Мне уже и не очень хочется появляться… перед остальными… — Алина откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Виталий неодобрительно посмотрел на нее.
— А зачем затеяла?
— Я?! — она резко подняла голову. — Разве это только я затеяла?!
— Если б ты меня тогда, на мосту не окликнула…
— То ты бы сейчас себя гораздо лучше чувствовал, да?!
— Черт его знает! — Виталий повернул ключ в замке зажигания. — Во всяком случае, уже поздно спускать все на тормозах. Ну как — едем к Лифману?
— Сам решай! Ты ж тут главный, как утверждаешь!
— Елки! — Виталий шарахнул ладонью по рулю. — Опять начинается?!
— Продолжается! И не ори на меня!
Виталий яростно посмотрел на нее, хотел было что-то сказать, но тут же отвернулся, сжав губы, и так рванул машину с места, что колеса отчаянно завизжали, осыпав дорогу тучей серой пыли.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});