В кои-то веки, я понял, почему Трупников разговаривал со своими жертвами ровным, ничего не выражающим голосом, которым, казалось бы, можно, к чертям, половину континента, заморозить. Это внушало намного больше страха и паники, чем все увещевания вместе взятые. Просто смотришь на человека, а он уже задыхается перед тобой в судорожном припадке. И дело даже не в том, что глупый мальчишка, был не магом. Нет… Во власти, в жестокости, в равнодушие, которое исходило от меня в этот момент. Одни своим видом, я показывал, что мне плевать, сдохнет ли он сам или я ему в этом помогу. Смерть уже неотвратима…
Теперь же вглядываясь в глаза гневно сопящего сержанта, почему-то отчётливо понял, веселью быть… Вот так просто, по одному упрямому бараньему ответу. Молчаливому протесту, при помощи которого этот идиот думал спасти себя. Какие же низкие стандарты для прохождения в полицию. Кажется, я догадался, по какой причине, власть передавалась из поколения в поколение, не взирая на то, девочка или мальчик родился в семье. Дай волю таким индивидам и уже завтра императрица-мать разрушит половину империи и развяжет кучу войн. Ими же можно было манипулировать, как перчаточными куклами, меняя по десять раз на дню.
— Знаешь, я люблю свою страну, — медленно проведя пальцами по скуле замершего пацана, пробормотал с кривой усмешкой, — больше, чем ты думаешь. Мне не нужны громкие похвалы, глупое бахвальство или что вы там мне готовы приписать? Потому что это моя страна и я тот, кто выбран императорской семьёй для её защиты. Не ты… Жалкий сосунок, который не понимает, что делать можно, а что нельзя. А я… Кого с детства учили убивать без жалости и сострадания. Видишь ли, я знал простую истину. Как бы мы с Антоном не дружили, как бы не боготворили друг друга, но, если допустить хоть одну ошибку, свернуть голову сопернику, будет делом чести.
— И самое интересное во всей этой ситуации, что никто из вас даже не подумал о том, что будет делать, когда стабильность в стране падёт к чертям, — пожал плечами Трупников. — Ни он, ни я, никто бы то ещё, не смогут заменить маркизу Ольхонскую. А та, потеряв дочь, будет мстить. Жестоко… Скрупулёзно… До последнего вздоха… И убить её сможет только мой отец. Я даже не уверен, что у нас с Трупниковым хватит на это сил. Предлагаешь выпустить этого чёрта из табакерки и посмотреть, кто кого? Она всех, или все её?
— Только не говори, что никогда не слышал о том, что маркиза управляет половиной страны, при помощи своих связей, — ехидно протянул я, — и ты всерьёз полагал, что останешься в живых? Переходя дорогу такому человеку?
— Ты фантастический идиот, — заржал Антон. — Предлагаю отдать его леди Франческе и посмотреть, что из этого получится. Зрелище будет ещё то.
— Нет уж, я уже настроился на хорошую пытку, — хрустнув шеей, возразил приятелю, — потому, достопочтенная леди, обойдётся и его трупом, пригодным для исследований.
— Это известный психологический приём, — неожиданно открыл рот наш придурок, — вы меня просто запугиваете и ничего мне не сделаете. Пусть вы и герцоги, но и на вас закон распространяется точно так же, как на всех остальных. По этой причине, можете не старать…
Не выдержав тупого трёпа, Трупников каблуком лакированной туфли переломил наглому сопляку сразу пару пальцев. Резкий удар и вой начался такой, что я порадовался тому факту, что ещё прадед в энном поколении наложил на кабинет чары заглушки. Потому что мелкий поганец до последнего не верил в то, что его жопе пришёл конец. Он считал, что шутка просто затянулась. Но пугать в наши планы не входило. По крайней мере не сегодня и не по такому поводу. Слишком многое стояло на кону, чтобы разбрасываться пустыми обещаниями.
Мотнув головой, отогнал от себя кровожадные мысли. Хоть у кого-то в этой комнате должны работать мозги. Сейчас на первом месте стояла безопасность Бремерсон, потому у нас не было времени на неоправданные риски. Следовало разобраться со всем, как можно скорее и поставить точки в тех вопросах, которые решались не за пять минут. Одним из таких являлась слитая информация и невозможность установить того, кому она утекала. А от этого зависело многое, даже слишком. Так что первые пять сломанных пальцев я перенёс стойко и лишь затем накинул на ничего не подозревающего мальчишку, чары стазиса, позволяющие чувствовать боль, но не дающие умереть. Агония будет долгой…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Слушай, тебе бы лучше подумать о собственной заднице и начинать петь соловьём, — с насмешкой Антон стряхнул пепел от тлеющей сигареты, прямо на лицо неудачника. — Потому что твои дружки тебя не спасут, а пытать мы умеем. Причём со вкусом. Выбирай утюг или паяльник?
— Прекратите, — хрипел он, стараясь отползти, — я ничего не скажу, это во имя мира и добра. Ребёнок Ордена должен сдохнуть!
— Чёрт, а вот этого я не ожидал, — поперхнувшись сигаретным дымом, закашлялся и повернулся к блондину. — Не рановато ли для слухов?
— Самое то, — пожал плечами Трупников, — им же надо как-то объяснить войну с любовницей почившего главы. А кроме ребёнка и придумать нечего. Хотя… На их месте, я бы объявил её наследницей и постарался устранить. Внебрачные дети есть у всех, а вот наследников Тёмного Ордена может быть лишь трое. И пока доподлинно известны лишь два кандидата. Появление третьей, стало бы логичным. Но речь сейчас не о том… Нам нужна фамилия тех идиотов, которые посмели позариться на маркизу и её дочь! И на твоём месте, более умный, уже бы сам всё рассказал и молил сохранить его никчёмную жизнь!
— Пошёл ты к дьяволу, надменный ублюдок! — кричит в лицо своей смерти паренёк.
— Не знаю как ты, а мои родители состояли в законном браке, когда меня производили на свет, да и к королевской семье отношений мой род не имеет, так что оскорбление неуместно, — нагло рассмеялся блондин, — чем гордо кидаться словами, хотя бы погуглил бы на досуге, что они значили в момент происхождения.
— Мне повторить накопившиеся к тебе вопросы? — скосив глаза на почти труп, я удивлённо заметил злые слезы, блестящие в карих очах.
— Неужели ты понял, что спасения не будет? — издевательски протянул Трупников и со всего маху врезал по рёбрам ногой. — Запомни, всё, на что ты можешь повлиять в данный момент, сдохнуть быстро и относительно безболезненно или долго и мучительно. Больше ни на что влиять ты не в состоянии.
— Предлагаю начать с утюга, — хищно оскалившись, я наклонился над жертвой, — а если окажется совершенно несговорчивым, то перейдём на паяльник. Он так прикольно потрескивает, выжигая на коже палёные ошмётки.
— Не надо, вы же нормальные люди и такого не сделаете, — парнишка обоссался от страха и задёргался с двойным усердием.
— Ну, тебе предлагали воспользоваться шансом и рассказать всё по доброте душевной, — хмыкнув, я присел на корточки, — но ты решил поиграть в героя там, где этого делать не стоило. Мы не герои криминальных романов или дрянных мелодрам по ящику. Нет, прости уж, но такова жизнь, и она не любит раздавать в долг!
Тяжёлая рука Трупникова легла мне на плечо, и я понял всё без слов. Он прав, пора было заканчивать с лирикой. У нас не так много времени. А сделать надо столько, что голова кругом. К тому же, пока мы возились с этим недотёпой, с Вергилией могло произойти что угодно. Не контролируя жизнь, мы неожиданно сорвались на кривую дугу обречённости. Словно кто-то вырубил тормоза и обрезал гидравлический шлаг, не позволяя тормозить передачами, сжигая к чертям коробку.
Крики чужой агонии музыкой ласкали слух. Он кричал и понимал, что никак не может отрубиться от шока. Должен… Обязан… Так учили в академии. Но ему никто и никогда не расскажет, чем опасны Готьеры. По какой причине, нам дали титул герцогов. Почему императорская семья, хваталась за нас, как за соломинку и ключ к спасению. Даже пройдя всё это на собственной шкуре, он никогда и никому не сможет поведать сей страшной тайны. Потому что рядом со мной стоял психопат ещё хлеще и кровожаднее. В чем-то мы друг друга стоили…
— Я всё скажу, — взвыл Максимка, — честное слово, расскажу! Прекратите, прошу вас, умоляю! Больно!