– Скоро вы и сами об этом узнаете, – ответил он. – Вам уже нашли кроватные места?
– На корабле нам сказали, что для нас бронированы номера в гостинице.
– Наверное, немного преувеличили, – ответил Том. – Гостиницы у нас еще не построили. А броню мы используем только для танков.
– Где же нам тогда остановиться?
– Тут неподалеку есть флигель для гостей, – сказал бармен. – На дальнем конце посадочной площадки. Не бойтесь, вы его ни с чем не спутаете. Там вам дадут еду, белье и таблетки. Или вы хотите пообедать здесь? Я вам сделаю такие гамбургеры с кетчупом, что вы пальчики оближете.
– Прямо домашняя еда! – восторженно воскликнула Майра.
– Да, так оно и есть, – скромно отозвался Том. – Значит, делаете заказ?
– Не сейчас, – сказал я. – Как думаешь, Майра?
– Думаю, нам лучше вернуться на корабль, – ответила она.
– Как? Уже пора возвращаться?
Я взглянул на Майру, и на ее лице появилось то самое выражение. Вздернутый подбородок стал ответом на мой вопрос.
И тогда я решил написать заявление о переходе в другую палату.
Однако сейчас не время для всего этого диалога. Мешочек протекает; охранник Том только того и ждет, чтобы поймать меня при попытке к бегству. Помните, как сказал Беккет – они платят мне за это, и потому приходят сюда каждый день, чтобы забирать страницы. Да, слова продолжали приходить каждый день. Я почти уже не сомневаюсь в том, что порождаю их своим воображением. Но зачем? Я даже не прошу вас об уточнении; это просто любопытство. А что зачем? Все вокруг замерло, ожидая благодати уточнения. Ибо в ней обреталась соль знания – соль и перцепция. И оркестр наигрывал вальс.
Тихий поток. Под взмахами дюжины весел гордый корабль викингов мчался вперед. Полумесяц корпуса; щиты, висевшие по бокам; и один большой парус. А что там нацарапано внизу? «Здесь был Эрик».
Да, добро пожаловать на новую планету. Мы хотим, чтобы она стала вашим домом, и от всей души заверяем вас, что вскоре этот кусок бесплодной земли наполнится яркими воспоминаниями, которые будут иметь для вас особое значение. Но сначала давайте зайдем в земельную контору и обсудим наши дела.
А в это время тюрьма переживала стадию переименования, поскольку прежнее название оказалось мертворожденным. Ужасная неразбериха со сменами дней и ночей служила явным доказательством тех травм, с которых сдернули покрывало. Мы насчитали двадцать одну пулеметную турель, но где-то за ними могли скрываться и другие очаги поражения.
Когда Джорджа вывели во двор, ему выкрутили руки за спину и надели наручники. Один из охранников нес словесный мешок, который в протоколах допроса значился как предательский мешочек.
Этот охранник был сравнительно молод, и, судя по его виду, ему не очень нравилась такая работа. Если кто-то тогда и подумал, что невозможно представить себе молодого охранника с частично надутым словесным мешком на кожаной подушечке, то они об этом ничего не сказали. По крайней мере в тот раз. И поверьте, это не ускользнуло бы от внимания мыслительной полиции, которая несла свое обычное, но пристальное наблюдение за непроизвольным выделением мыслей. Вполне возможно, что кожаная подушечка предназначалась для того, чтобы молодой надзиратель не держал словесный мешочек в руках.
Описатель сути почти не смывается с одежды. Во всяком случае, Джордж нашел это невозможным. Его тунику, когда-то белую, как снег, теперь покрывали пятна прилагательных. Позорных прилагательных. От одежды шел резкий запах описателя. И в тот момент он был бессилен что-либо сделать. Расщепители запаха по-прежнему находились на складе в столице. И никто бы не стал тащить их сюда – в городишко О провинции Б де ла Лся, где располагалась тюрьма.
– Скажите, эта тюрьма какого типа? – спросил Джордж у одного из охранников.
– Это образцово-показательная тюрьма, – ответил тот.
Джордж и виду не подал, что расслышал его слова. В то время он практиковался в глухоте – вернее, во внутренней глухоте или, лучше сказать, невосприимчивости. Он намеренно отключал определенную часть себя – ту самую, которая боялась нищеты, тяжелых испытаний, скуки и плохих фильмов. Но сейчас, когда эта часть подогнула от страха большие пальцы на ногах, Джордж сказал себе: «О боже, только не образцово-показательная тюрьма. Не знаю, вынесу ли я это...»
А потом они вошли в здание, и его худшие предположения оправдались. Здесь в большом зале за толстым стеклом он увидел макет геройского форта Тикондерога. На верхних этажах стояли и лежали маленькие оловянные солдаты с крохотными мушкетами. Ниже располагались английские солдаты, а рядом висели репродукции с батальными сценами американской революции.
– Вот наши образцы, которые мы показываем в тюрьме, – сказал охранник.
Джордж кивнул.
– Вам понравилось?
– Нормально, – ответил Джордж невыразительным тоном.
– Что вы сказали?
– Я сказал, что все нормально, – повторил Джордж, добавив новые полутона и гармоники.
– Возможно, вам захочется построить несколько образцов самому, – произнес охранник. – Сидеть-то придется долго.
На первый взгляд он говорил безобидные слова, но в его голосе чувствовалась неуместная настойчивость и полусексуальная дрожь, изобличавшая непристойные помыслы.
– Я подумаю над этим, – ответил Джордж.
Он старался не сердить надзирателя и специально придерживался дипломатического тона, надеясь, что молодой охранник не заметит лжи в его словах. Джордж уже решил, что пусть его лучше отнесут в ад в ручной корзинке, чем он сделает какую-нибудь модель.
– Вот-вот, подумайте. Хорошо подумайте! – произнес охранник. – А теперь взгляните на этот макет.
То была экспозиция последнего штурма Трои. Внутри классического древнего города располагались деревянные домики, уменьшенные до одной двадцатой части от реальных размеров.
На переднем плане сражались Гектор, Ахиллес, Одиссей, Приам и Гекуба. В углу, обратив свои слепые очи к небу, стоял сам Гомер.
– Как прекрасно, – уныло произнес Джордж.
Неужели это издевательство никогда не кончится? Он осмотрел тюремные стены, и внезапно его пронзила навылет ужасная мысль.
– А эта тюрьма? Она тоже уменьшена по размерам?
– В масштабе девять к десяти, – гордо ответил охранник. – Простая техническая формальность. Хотя благодаря этому наше учреждение и квалифицируется как образцово-показательная тюрьма.
– То есть вам приходится создавать образцы всех заключенных? – с ужасом спросил Джордж.
Надзиратель перестал улыбаться, и Джордж уловил за его блестящими контактными линзами что-то чужеродное и малопривлекательное. Охранник тут же отвел взгляд, и они, свернув за угол, прошли под опускной решеткой во внутренний дворик.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});