Следующим утром, когда мы уезжали, дон Хуан сопроводил меня прямо на корабль и, после учтивого и благородного прощания, поручил меня заботам господина и госпожи д’Аврек, которые отплыли вместе со мной в Юи, первый город епископства Льежского, [114] где я хотела переночевать [469]. Когда дон Хуан удалился, господин д’Энши, остававшийся последним на корабле, не имея разрешения от своего господина сопровождать меня дальше, простился со мной со словами большого сожаления и уверением, что никому не желает служить, кроме моего брата и меня. Завистливая и изменчивая Фортуна не могла пережить успех столь счастливого начала, которым ознаменовалось мое путешествие, и, чтобы удовлетворить свою ревность, послала два мрачных предзнаменования в преддверии будущих трудностей, которые она приготовила мне на обратном пути. Первое заключалось в том, что как только наше судно начало удаляться от берега, м-ль де Турнон, дочь моей гофмейстерины мадам де Турнон, весьма добродетельная и прелестная девушка, которую я очень любила, оказалась во власти непонятной тоски и вскоре зашлась громким криком из-за ужасной боли, которую она испытывала и которая сжала ее сердце так, что врачи не нашли какого-либо способа помочь ей. Вскоре после того как мы прибыли в Льеж [470], смерть настигла ее. Я [позже] расскажу ее роковую историю, которая является особенной.
Другим предзнаменованием стало наводнение по прибытии в Юи – город, расположенный у подножия горы, который затопило по щиколотку, особенно здания в низине, по причине бурного горного потока воды, вливавшегося в реку и представлявшего такую опасность, поскольку он увеличивался [на глазах], что, как только наш корабль причалил, мы едва успели спрыгнуть на землю и поспешили как можно быстрее на возвышенное место, чтобы опередить реку и добраться до безопасной улицы, где располагался отведенный мне дом. В этот вечер мы вынуждены были довольствоваться тем, что мог предложить нам хозяин дома, не имея возможности высадить на берег слуг и выгрузить поклажу, тем более выйти в город, в котором случился настоящий потоп, исчезнувший так же чудесно, как и возникший, ибо в начале следующего дня вода вся спала, а река вернулась в обычное русло.
Простившись, господин и госпожа д’Аврек отправились назад в Намюр к дону Хуану, а я вновь взошла на судно, чтобы вечером быть в Льеже и там остановиться на ночлег. Епископ [115] Льежский, сеньор этой области [471], принял меня со всем почтением и проявлением доброжелательности, как подобает человеку благородному и весьма любезному. Он являлся сеньором, обладающим многими достоинствами – осмотрительностью, добротой; хорошо говорил по-французски, был приятен в общении, уважаем, щедр, окруженный хорошим обществом, состоящим из членов капитулa [472] и многих каноников – сплошь сыновей герцогов и графов, а также других важных сеньоров Германии (потому что в этом епископстве, бывшем суверенной страной с большими доходами и довольно протяженной территорией, где было много богатых городов, [церковные] чины обретались в результате выборов; так, чтобы стать каноником, нужно было быть дворянином и проживать в епископстве в течение одного года).
Город [Льеж] гораздо больше Лиона, но расположен похожим образом (река Мез протекает по его центру). Он очень хорошо отстроен, дома каноников напоминают настоящие дворцы; улицы города – большие и просторные, городские площади – красивы, украшены прекрасными фонтанами; церкви отделаны таким большим количеством мрамора (который добывают в тех местах), что кажутся полностью из него выстроенными; башенные часы (сделанные с немецкой изобретательностью) были поющими и представляли все виды музыки и [движущихся] фигурок.
Епископ встретил меня у [трапа] моего судна и сопроводил в свой дворец, самый замечательный из всех, откуда он специально уехал на время моего визита. Этот дворец, как городской дом, является самым красивым и наиболее удобным местом пребывания, которое только можно видеть, – с многочисленными галереями, садами, фонтанами, полный живописных произведений, с чудесным убранством, украшенный мрамором таким образом, [116] что нельзя представить себе ничего ни более великолепного, ни более дивного.
Воды располагались на расстоянии трех или четырех лье от города, в Спа, маленькой деревушке из трех-четырех убогих домов. По совету врачей госпожа принцесса де Ла Рош-сюр-Йон осталась в Льеже, куда ей и доставляли воду, убеждая, что вода, добытая ночью, до восхода солнца, содержит больше целебных свойств и силы. Это обстоятельно меня весьма порадовало, поскольку наше пребывание в городе было обставлено большими удобствами и проходило в довольно приятном обществе. Так как, помимо собственно Его Милости (именно так именуется при обращении епископ Льежский, [подобно тому], как короля мы называем Ваше Величество, а принца – Ваша Светлость), когда разлетелся слух о моем приезде, многие дамы и сеньоры Германии прибыли [в Льеж], чтобы повидаться со мной. Среди прочих была госпожа графиня Аренберг [473], которая имела честь сопровождать королеву Елизавету в Meзьep [474] на свадебные торжества по случаю ее бракосочетания с королем Карлом, моим братом, а также старшую сестру королевы, которая выходила замуж за короля Испании [475]. Графиня являлась дамой, пользующейся особым уважением императрицы [476], императора [477] и всех христианских государей. [117] С ней приехали ее сестра, госпожа ландграфиня [478], ее дочь, госпожа Аренберг [479], и ее сын, господин Аренберг [480] – весьма благородный и галантный мужчина, вылитый отец [481], который организовал [в свое время] помощь из Испании королю Карлу, моему брату, заслужив по возвращении почести и добрую репутацию.
Прибытие этих гостей, столь почетное и радостное, было бы еще более приятным, если бы не печаль от кончины м-ль де Тур-нон, чья история настолько примечательна, что я не могу ее не поведать, сделав отступление от своего повествования. У мадам де Турнон, бывшей в то время моей гофмейстериной, было несколько дочерей. Старшая из них вышла замуж за господина де Балансона [482], испанского губернатора Бургундского графства. Отправляясь туда вслед за своим супругом, она попросила свою мать, мадам де Турнон, отпустить с ней свою [младшую] сестру, м-ль де Турнон, чтобы принять на себя заботу о ее воспитании и находиться в обществе родственницы в стране, столь удаленной от родного дома. Ее мать согласилась. М-ль де Турнон пробыла в Бургундском графстве несколько лет, став привлекательной и желанной (ибо она была более чем прекрасна; ее совершенная красота отражала ее добродетель и притягивала внимание). Господин маркиз [118] де Варанбон, о котором я уже писала выше, проживал в одном доме со своим братом, господином де Балансоном, и рассчитывал связать свою судьбу со служением церкви, но, часто бывая в обществе м-ль де Турнон, страстно влюбился в нее. Не имея больших обязательств перед церковью, он захотел жениться на девушке. О своих намерениях он известил и ее саму, и ее родственников. Последние одобрили его желание, но его брат, господин де Балансон, полагая, что от него будет больше пользы в случае, если он станет клириком, начал препятствовать этому, склоняя его надеть длинное облачение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});