Читать интересную книгу Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы - Маргарита де Валуа

Их хмель предыдущего дня прошел, и они полностью согласились с моими доводами и заверили меня, что готовы отдать свои жизни, дабы послужить мне, предоставив проводника, который и покажет путь, для чего меня нужно будет переправить через реку. Река отрежет мой отряд от кавалерии дона Хуана, и мы сможем уехать так далеко, что уже никто нас не нагонит, а дорога наша будет пролегать только по городам и весям, держащим сторону [Генеральных] Штатов. Согласившись с таким планом действий, я послала их впустить одного только господина де Барлемона. Последний, войдя, начал их уговаривать разрешить въезд всему его отряду, но увидел, что горожане пребывают в состоянии бунта в такой мере, что еще немного, и они растерзают и его самого, говоря при этом, если он не прикажет своему отряду отойти от города за пределы видимости, то они расчехлят артиллерию. Все это делалось, чтобы дать мне время пересечь реку до того, как этот отряд сможет настигнуть меня. Находясь в городе, господин де Барлемон и посланец Дюбуа делали все возможное, чтобы склонить меня отправиться с ними в Намюр, где меня ожидал дон Хуан. Я выразила желание поступить так, как они мне советовали, и, прослушав мессу и наскоро пообедав, я вышла из моего дома в сопровождении двух или трех сотен вооруженных людей. Ведя постоянную беседу с господином де Барлемоном и посланцем Дюбуа, я направилась прямо по пути, ведущему к речному причалу и находящемуся противоположно дороге в Намюр, где стоял отряд господина де Барлемона. Они, увидев это, сказали мне, я иду не в ту сторону. Я же, увлекая их разговорами, оказалась у городских ворот. Выйдя из города, сопровождаемая по-прежнему внушительным числом горожан, я ускорила шаг при виде реки и взошла на судно, куда спешно погрузилась и вся моя свита. Господин де Барлемон и Дюбуа постоянно кричали мне с берега, что я поступаю опрометчиво и не следую воле короля, желающего, чтобы я проследовала через Намюр. Невзирая на их крики, мы быстро переправились на другую сторону реки, а за два или три раза перевезли также наши носилки и наших лошадей, делая это как можно скорее. Для того чтобы я выгадала время, горожане, [130] сбивая с толку местным наречием господина де Барлемона и Дюбуа, отвлекали их своими воплями и жалобами на несправедливость дона Хуана, не сдержавшего своего слова, данного [Генеральным] Штатам, и нарушившего мирные соглашения; [вспоминая] и старые обиды в связи со смертью графа Эгмонта, и постоянно угрожая [Барлемону], что они откроют артиллерийский огонь, если только его кавалерия появится вблизи города. Все это дало мне время отъехать так далеко, что я уже не опасалась погони, ведомая Богом и проводником, мне предоставленным.

Я намеревалась расположиться на ночлег в укрепленном замке под названием Флерин [508], принадлежавшем одному дворянину, который поддерживал партию [Генеральных] Штатов и которого я видела в обществе графа де Лалена. К сожалению, этого сеньора не оказалось дома – в замке была только его жена. И когда мы вступили в нижний двор, найдя ворота открытыми, она подняла тревогу и заперлась в донжоне, подняв мост и решив ни за что не впускать нас, несмотря на все уговоры. Тем временем на расстоянии тысячи шагов от нас на небольшом холме появился отряд из трехсот пехотинцев, который дон Хуан послал, чтобы отрезать нам путь и захватить названный замок Флерин, зная о том, что я собиралась там остановиться. Полагая сначала, что мы уже вошли в донжон, но вскоре осознав, что я и моя свита все еще находимся в нижнем дворе, они расположились на привал в деревушке неподалеку, рассчитывая захватить меня на следующее утро. Поскольку мы опять попали в трудное положение, оказавшись взаперти во внутреннем дворе (от внешнего мира он был отгорожен некрепкими стенами и такими же воротами, которые было довольно легко сломать), то беспрестанно продолжали упрашивать хозяйку замка, остававшуюся неумолимой к нашим мольбам. Господь снизошел к нам, послав на исходе ночи ее мужа, господина де Флерина, который по прибытии сразу же приказал впустить нас в свой замок, весьма рассердившись на свою жену [131] за ее неучтивость, которую она проявила к нам, заставив столько ждать [509]. Названный сир де Флерин прибыл к нам от имени графа де Лалена, чтобы обеспечить мне безопасный проезд через города, [подконтрольные Генеральным] Штатам, поскольку сам граф не мог покинуть армию Штатов, командующим которой он являлся, чтобы проводить меня лично.

Эта добрая встреча стала для нас счастливой, потому что хозяин замка вызвался сопровождать меня вплоть до Франции, и не было ни одного города, через который мы проезжали, где нам не оказывали бы почести и радушный прием, ибо все они находились на территории, поддерживающей [Генеральные] Штаты. Единственным сожалением для меня стало то, что я не смогла на обратном пути заехать в Монс, как обещала графине де Лален. Мы не продвинулись дальше Нивеля (находившегося на расстоянии семи больших лье [510] от Монса), поскольку вблизи уже шла настоящая война, что и помешало нам вновь увидеться с ней, равно как и с графом де Лаленом, пребывавшим, как я уже сказала, в армии Штатов у Антверпена. Из Нивеля [511] я отправила ей письмо с одним дворянином, меня сопровождавшим. Она сразу же, узнав мое [132] местонахождение, послала ко мне двух своих преданных дворян, которые были постоянно со мной и помогли добраться до границы с Францией (ибо мне пришлось проезжать всю область Камбрези, часть которой осталась за испанцами, часть присоединилась к [Генеральным] Штатам), вплоть до моей остановки в Като-Камбрези [512]. Только отсюда они отбыли в обратный путь, и с ними я отправила подарок графине на память обо мне – свое платье, которое ей очень понравилось, когда я одевала его в Монсе, сшитое из черного сатина, все украшенное лентами, стоимостью восемь или девять сотен экю [513].

По прибытии в Като-Камбрези я получила известие, что несколько отрядов гугенотов имеют намерение напасть на меня вблизи границы Фландрии и Франции. Сообщив об этом только узкому кругу лиц, я уже была готова к отъезду за час до рассвета, послав приготовить наши носилки и лошадей. Шевалье Сальвиати начал затягивать отъезд, как он уже делал это в Льеже. Разгадав его замысел, я отказалась от носилок и пересела на лошадь, и те [из свиты], кто собрался в числе первых, последовали за мной. Благодаря этому, в десять часов утра я прибыла в Катле, славя единственно милость Господа, который помог избежать всех опасностей и ловушек моих врагов. Далее я направилась к себе в Ла Фер, намереваясь находиться в этом месте, пока не будет заключен мир; здесь же меня нашел курьер от моего брата, который имел от него поручение дожидаться моего приезда. Сразу же, как только я появилась, он отправился в обратный путь, чтобы известить об этом [герцога Алансонского]. В письме, мне переданном, брат писал, что мир уже подписан [514], и король возвращается в Париж. Что касается его самого, то положение постоянно ухудшается, [133] поскольку ежедневно он и его окружение испытывают немилость и оскорбления, равно как не проходит и дня, чтобы не затевались новые ссоры с Бюсси и прочими благородными дворянами на его службе. Вот почему он ожидает с большим нетерпением моего возвращения в Ла Фер, чтобы здесь встретиться со мной. Я сразу отослала к нему его курьера, дабы сообщить о своем прибытии [515]. Брат, в свою очередь, отправив немедля Бюсси со всем своим домом в Анжер [516], тут же поспешил ко мне в Ла Фер, сопровождаемый только пятнадцатью или двадцатью своими дворянами [517]. При встрече с ним я испытала такую огромную радость, которой у меня никогда еще не было, видя воочию человека, столь мной любимого и почитаемого. Здесь я постаралась окружить его такими условиями, которые, как я думаю, сделали его пребывание приятным. Он настолько ценил мои усилия, что охотно произнес бы вслед за Святым Петром: «Сделаем здесь наши кущи» [518], если бы его совершенно королевская храбрость и благородство души не были востребованы для более важных дел. Спокойствие нашего двора, по сравнению с суматохой двора короля, откуда он прибыл, мой брат находил очень милым и получал от этого столько удовольствия, что каждый раз не мог сдержаться, чтобы не сказать: «О моя королева, как же хорошо мне с Вами! Бог мой, это [134] общество – просто рай, насыщенный наслаждениями, а то, откуда я приехал, – ад, наполненный только яростью и муками».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});