В дневнике поэта Ив. Козлова есть запись от 31 мая 1834 года: «Были Жуковский и господин Александр, который поражает нас своим исключительным талантом. Что было особенно удивительно — это охотник, который ищет другого, а этот будит жену: ребенок плачет. Различные голоса четырех лиц и лай собак были переданы в совершенстве…»[49].
Жуковский пишет Ваттемару в том же месяце: «Так как я вынужден сегодня уйти пораньше, спешу об этом Вас предупредить, чтобы Вам не пришлось напрасно ко мне подниматься. К тому же, чтобы я мог принять Вас, нужно выждать, пока я найду другое помещение, так как моя комната слишком мала, чтобы вместить одновременно офицера, которому не повезло, унылого слугу, страдающего водянкой охотника, пьющего доктора, маленькую горбунью, юную красавицу, которая уже не такова, надоедалу, полдюжины собак, пилу, рубанок и тысячу других одушевленных и неодушевленных предметов…»[50].
По рассказу шурина Александра Сергеевича Пушкина — Сергея Николаевича Гончарова, у Ваттемара «неподражаемо выходила сцена, в которой барин бранится со слугой, запертым в ларь и силящимся из него вылезти».
В 1840 году «Северная пчела» снова отмечает выступления Ваттемара. На этот раз он дает открытые представления на сцене Михайловского театра в Петербурге. И снова его мастерство поражает зрителей. «Скорость его превращений изумительна, лишь только он войдет в одну кулису хилым стариком, как уже выходит из другой в виде молодой модницы… Способность изменять голос и стан, и походку приводит в изумление».
Не мене восторженный прием был оказан кумиру Вены Дёблеру, приехавшему в Петербург в 1841 году. «Фокусник, который заслуживает названия художника!» — пишет о нем «Северная пчела». Ему предоставляют сцену Александрийского театра. «Зал переполнен. Поднимается занавес, сцена темна. На столиках, покрытых бархатом, шитым золотом и серебром, установлено множество магической аппаратуры. Фокусник выходит с пистолетом в руке. Стреляет, и в тот же миг зажигаются свечи на столах, в люстрах, жирандолях и повсюду. Убранство сцены богатейшее. Главную роль в фокусах играют часы, кольца, носовые платки и фуляры, которые он набирает у зрителей… Удивительна ловкость, с какой они исчезают из магических рук Дёблера.
К числу его лучших фокусов принадлежит котел, висящий на веревке, в который бросает он несколько битых голубей и выливает три ведра воды, потом, будто бы вскипятив воду на спирте, поднимает крышку котла; воды нет ни капли, и голуби из котла вылетают живыми. Очень понравилась штука, когда три выбранных самими зрителями фуляра от пистолетного выстрела очутились висящими на высоком потолке театрального зала, а потом при втором выстреле упали с потолка на зрителей в кресла. Между фокусами Дёблер показывает несколько автоматов или механических кукол. Куклы отличаются натуральными движениями. Лица неподвижные.
Главную штукою Дёблера должно назвать бесконечную раздачу свежих букетов. Из обыкновенной круглой шляпы, которую он мнет и перегибает во все стороны, выворачивает, топчет ногами, он вынимает несколько сот букетов и бросает их в ближайшие к сцене ложи бенуара и в кресла, приговаривая при каждом: „Еще букетик!“… Нельзя налюбоваться искусством Дёблера! Он Талиони, Паганини фокусников».
В следующем году в России выступал Бартоломео Боско. Его «чрезвычайное представление египетской магии» состоялось тоже в Александрийском театре 27 мая 1842 года, а через три дня в Михайловском театре — его бенефис. Кроме Петербурга Боско выступал в Москве и других городах, пробыв в России в общей сложности почти год.
Впечатление, произведенное его гастролями на русских зрителей, верно передал журнал «Москвитянин», обычно скупой на информацию о такого рода выступлениях: «Во всех наших салонах говорят и рассуждают теперь об известном чародее Боско, и три раза в неделю масса публики съезжается на его представления египетской магии. Все места бывают заняты»[51].
Н. А. Некрасов в поэме «Говорун» красочно описывает выступление Боско:
«Извел бы десть бумаги я,Чтоб только описать,Какую Боско магиюУмеет представлять.Ломал он вещи целыеНа мелкие куски,Вставлял середки белыеВ пунцовые платки,Бог весть куда забрасывалИ кольца и перстниИ так смешно рассказывал,Где явятся они…»
А через тринадцать лет после гастролей Боско в «Свадьбе Кречинского», написанной А. В. Сухово-Кобылиным в 1855 году, Расплюев вспоминает: «Был здесь в Москве профессор натуральной магии и египетских таинств господин Боско; из шляпы вино лил красное и белое… канареек в пистолет заряжал, из кулака букеты жертвовал, и всей публике».
В 1857 году на русской эстраде появился немецкий иллюзионист Фридрих Вильгельм Фриккель (1818–1903), впоследствии очень популярный в Германии, Франции, Голландии, Бельгии и Дании. Семнадцатилетним юношей он стал придворным артистом своего ровесника, короля Греции Оттона I, и принял православие под именем Вильальба. В конце 30-х годов он вернулся в Германию и давал представления «высшей магии или кажущегося волшебства». Выступал в костюме пажа Людовика XIV. Вынимал из пустого мешка яйца, а из яиц — живую птицу. Превращал пуговицы в монеты, приготовлял кофе в пустом кофейнике, стрелял в стену картой, восстанавливал сожженное письмо и показывал «неисчерпаемую шляпу».
В Гамбурге во время большого пожара в 1842 году Фриккель потерял свою аппаратуру. По его утверждению, Генрих Гейне посоветовал ему тогда выступать без аппаратуры[52]. Наскоро собрав кое-какой реквизит, Фриккель приехал в Россию.
Рецензент «Санкт-Петербургских ведомостей» так описывает выступление «королевско-греческого придворного художника» в театре на Большой Морской:
«Вид, образ, выражение этого молодого человека тотчас предупреждают зрителей в его пользу. Поставив лестницу перед креслами, он становится на нее и просит, чтобы кто-нибудь из дам одолжил ему свою шаль. Показав, что в ней ничего нет, он тут же вынимает из-под нее хрустальный сосуд, в котором плавают золотые рыбки. Он поворачивается во все стороны, подает нам платок и вновь вынимает из-под него такой же сосуд… Он воодушевляет и вашу шляпу новым волшебством и превращает ее в настоящий магазин редкостей.
Случайно нашедши на полу перышко, он уверяет вас, что, положив его в шляпу, сделает тысячу перьев, которые сыплются из-под шляпы, а далее игрушки, цветки, столики, скамейки, куколки — ваш головной убор решительно превращается в лавку детских игрушек… И все это делается близ кресел, около вас, под надзором зрителей, под вашими руками…»[53].
Династия иллюзионистов Германнов побывала в России в полном составе. Вскоре после окончания русско-турецкой войны в 1829 году здесь выступал проездом в Западную Европу придворный артист султана Самуил Германн. В те времена он был непревзойденным мастером карточных фокусов, составлявших большую часть его программы. Он без ошибки вынимал из колоды любые три карты, загаданные зрителями. В его руках туз превращался в даму, дама — в тройку и так далее. Он оперировал не только обычными картами, но и увеличенными в человеческий рост. Одним из наиболее впечатляющих трюков Самуила Германна было превращение такой увеличенной дамы в живую ассистентку, которая выходила из карты, подмигивала публике и делала реверанс.
Впоследствии этот трюк Самуила Германна с успехом исполнял Мельес.
Невольно приходит на память «Пиковая дама», написанная А. С. Пушкиным в 1833 году. И здесь три загаданные карты вынимаются из колоды, туз превращается в пиковую даму, а дама подмигивает Германну — тезке иллюзиониста. Вряд ли здесь случайное совпадение. Считают, что этот мотив подсказан «Эликсиром сатаны» Э.-Т.-А. Гофмана, сохранившимся в библиотеке поэта. Но Гофман, превосходно знавший трюки иллюзионистов (их точные описания рассыпаны по его произведениям), не мог почерпнуть этот мотив нигде, кроме как из репертуара того же Самуила Германна или его подражателей.
В 1852 году в Петербург приехал Компарс Германн со своей женой Розалией и восьмилетним ассистентом, будущим «великим Александром». Четыре года они выступали в России с «индианскими вечерами». В 1882 году, вскоре после гастролей «японца из японцев» Д'Альвини, Александр Германн прибыл в Россию уже не ассистентом, а гастролером. Рецензент «Всемирной иллюстрации» отмечал: «Находясь среди публики, без товарища или каких-либо инструментов, профессор магии совершает чудеса, изумляя публику… Одетый в платье с короткими рукавами, г. Германн ухитряется выпустить живую утку. Поймав ее, он разрывает на части и вновь бросает в воздух. Тогда вместо одной утки появляются целых две… которые летают с отчаянным криком. Иногда же, показав, что в карманах у него ничего нет, ловкий фокусник вдруг вытаскивает неизвестно откуда два небольших аквариума с рыбками, потом бросает их на пол — и они исчезают бесследно. Он может вынимать из носа, из шляпы, из рукавов присутствующих огромное количество золотых монет… до 200–220 штук».