Читать интересную книгу Идеальная жизнь - Джоди Пиколт

Его не оказалось ни в библиотеке, ни в кухне, ни в кабинете. Я нерешительно отворила тяжелую входную дверь, оставив ее приоткрытой, чтобы она не захлопнулась у меня за спиной, и стала спускаться по мраморным ступеням.

Двор был хорошо освещен, чтобы отлично просматриваться скрытыми камерами слежения, поэтому не составило труда обнаружить тропинку, ведущую за дом, между строениями, к самшитовому лабиринту. Я уже была на пути к зарослям, когда услышала ритмичные всплески в бассейне.

На фоне едкого запаха хлорки я различила аромат бурбона. Я не знала, то ли это потому, что Алекс напился, то ли подсознательно чувствовала этот запах, вспоминая маму. Сладкий крепкий аромат ударил мне в голову, как и раньше, отнеся меня на двадцать лет назад.

Мне было тринадцать. Я ненавидела запах бурбона, которым пропитались обои нашего дома и который, казалось, просачивался даже через вентиляцию, и однажды вылила в раковину все спиртное. Мама, когда узнала, была вне себя от ярости. Она разорвала на мне рубашку, оторвала рукав, ударила меня по лицу, а потом не выдержала и расплакалась, как ребенок, в моих объятиях. «Если бы ты меня любила, — рыдала она, — то никогда бы так не поступила». И, не зная, что правда как раз в обратном, я поклялась, что больше никогда так не сделаю. Я сидела за кухонным столом и смотрела, как она выпивает крошечную бутылку апельсинового ликера, который хранила для приготовления различных блюд. Когда мамины руки перестали дрожать, она взглянула на меня и улыбнулась, как будто говоря: «Вот видишь!»

Сейчас бутылка бурбона лежала на боку, из горлышка уже накапала лужица, которая стекала в бассейн. Алекс сжимал горлышко второй бутылки. Он сидел на гладкой каменной скамье, которая стояла с одной стороны бассейна, и, когда увидел меня в полоске света, поднял бутылку.

— Выпить хочешь, дорогая? — растягивая слова, спросил он. Я покачала головой, он засмеялся. — Да брось ты, pichouette. Нам же с тобой известно, что тяга к выпивке — это в крови.

Я продолжала стоять неподвижно.

— Алекс, идем спать, — попросила я, пытаясь унять дрожь в голосе.

— Нет, мне еще нужно поплавать, — ответил он и встал.

Алекс был совершенно голый и в бледно-голубом свете уличных фонарей напоминал греческого бога. Каждая мышца на его груди была аккуратно вылеплена. Вода струилась по его ногам, создавая впечатление, что он вырезан из жидкого мрамора. Он поднял руку ладонью вверх.

— Тебе нравится то, что ты видишь, дорогая? — спросил он. — Похоже, всем остальным нравится.

Он вышел из бассейна и горделиво шагнул ко мне. У меня дух захватило, когда он неожиданно оказался всего в нескольких сантиметрах от меня, даже намочив кромку моего белого халата. Он рывком притянул меня к себе, одной рукой обхватив за талию, а второй приподнял мой подбородок. Он так крепко держал меня за подбородок, что растянутая кожа начала печь.

Его глаза стали практически черными, а я не могла и рта раскрыть, чтобы сказать, что мне все тяжелее и тяжелее дышать. Он был вдвое больше меня, пьяный, и я не могла с уверенностью сказать, что он понимает, кто я. Внутри меня змеился холодный страх. И тут я почувствовала, что Алекс дрожит.

И дело было не в прохладном ночном ветерке, обдувающем его мокрое тело, — дрожь шла из глубины его естества, поднималась от колен к бедрам и рукам. Я поняла, что Алекс не в силах ее контролировать, потому что внезапно он стал таким же испуганным, как и я. Он не сводил с меня глаз, словно я знала, как поступить.

Не раздумывая, я протянула руку к поясу халата и развязала его. Потом прижалась к Алексу. Моя кожа обжигала его тело, вбирая холод, пока меня не начала сотрясать дрожь, а Алекс не согрелся и не успокоился.

Он отпустил мой подбородок, и я потерлась лицом о его грудь, чувствуя, как жар приливает к щекам. Когда он отстранился, его глаза снова были серебристыми, в них сквозило понимание. Тогда я вздохнула и расслабилась. Я уже знала эту стадию.

Алекс отдал мне бутылку бурбона, которую по-прежнему сжимал в руке, и, не говоря ни слова, я вылила ее содержимое на траву у наших ног. Он наблюдал, как спиртное шипит и пенится, а потом взял пустую бутылку у меня из рук и недоуменно уставился на нее, как будто понятия не имел, как она здесь оказалась.

Когда рушились защитные барьеры, легко было представить Алекса маленьким мальчиком. Я подумала о друзьях детства, о которых он мне рассказывал, — выдуманных, книжных, раскрашенных в самые яркие цвета, — друзьях, которые звали его в путешествия, заставляя забывать, где он находится. Я представила, как он вытаскивает раколовки своего отца, который слишком пьян, чтобы найти их самостоятельно; представила его на похоронах дядюшки в белой рубашке на два размера меньше, потому что ему не побеспокоились купить новую, хотя из старой он уже вырос. Я нежно подтолкнула его к зеленому полосатому шезлонгу, на котором мы лежали утром, и убрала с его глаз непослушные пряди волос.

— Знаешь, я никогда не имел чего-то среднего, — признался Алекс. — Моим маман и папá было на меня наплевать, а потом я вдруг оказался среди людей, которые копаются в мусоре, пытаясь узнать, что я ел на завтрак. — Он посадил меня к себе на колени и зарылся лицом в мои волосы. — Знаешь, чего бы мне хотелось? — пробормотал он. — Мне хотелось бы ездить к портному, который шьет мне костюмы, а не принимать его у себя дома. Хотелось бы покупать для тебя маргаритки у уличной торговки, которая не смотрела три моих последних фильма. Хотелось бы ходить ужинать в ресторан, и чтобы, когда твоя лучшая подружка решила бы позвать журналистов, ей ответили: «Какой Алекс?»

Он положил мне на грудь руку, словно простую, вескую правду.

— В детстве я лежал в кровати и хотел, чтобы кому-то было небезразлично, проснусь ли я на следующее утро, а не просто быть козлом отпущения. — Он поцеловал меня в макушку и прижал крепче, как будто мог защитить от своего прошлого. — Будь осторожна в своих желаниях, Касси. Они могут исполниться, — негромко предупредил он.

Глава 16

— Я принес это для тебя.

Голос Алекса раздался у меня за спиной, и я бессознательно вцепилась в подлокотники белого шезлонга. Я не стала оборачиваться, продолжая смотреть поверх балконных перил на верхнюю веранду и мысленно считая количество шагов, которые сделал Алекс, чтобы пересечь спальню.

Он поставил рядом со мной чай — чашка, уже с молоком, стояла на простом блюдце, что говорило о том, что Алекс побеспокоился и приготовил его сам, а не просил прислугу. Вдали я слышала послеполуденный гул машин и крики чаек, как будто этот день ничем не отличался от предыдущих.

Алекс присел передо мной на корточки и скрестил руки на моих коленях. Я изумленно смотрела на него — наверное, именно так можно описать мое состояние. Разум мой отметил безупречную симметрию его лица, как будто я видела его впервые.

— Касси, — прошептал он. — Прости.

Я кивнула. И поверила ему, вынуждена была поверить.

— Этого больше никогда не случится, — пообещал Алекс.

Он положил голову мне на колени, и мои руки помимо воли начали гладить такие знакомые волосы, уши, подбородок.

— Знаю, — ответила я.

Но когда я произносила эти слова, перед моим взором предстала картинка штормов, что бушуют на Среднем Западе, сметая привычный мир и оставляя после себя, словно принося в жертву, радугу, которая заставляет человека забыть о случившемся ненастье.

— Что важно знать о природе костей, — вещала я морю лиц в лекционном зале, — так это то, что они не всегда были такими, как мы себе представляли.

Я вышла из-за кафедры и подошла к демонстрационному столу, который установила перед началом лекции по антропологии. Мы уже почти два месяца изучали предмет, и я изо всех сил старалась передать студентам все необходимые знания, которые обязательно понадобятся им в конце семестра, когда мы выедем на место раскопок.

— Когда мы находим кость, то предполагаем, что это что-то крепкое и статичное, хотя на самом деле раньше кости были такими же живыми, как и другие ткани тела.

Я прислушивалась к скрипу ручек по линованным тетрадям и перечисляла свойства кости как живого организма.

— Кость может расти, ее может поразить болезнь, она может восстанавливаться. И кости приспосабливаются к нуждам определенного человека. — Я взяла со стола два фрагмента бедра. — Например, кости становятся крепче, чем необходимо. Вот это бедро тринадцатилетней девочки. Сравните его ширину с шириной другой кости, которая принадлежала олимпийскому тяжелоатлету.

Мне нравилось читать эту лекцию. Отчасти из-за сенсационных демонстрационных образцов, отчасти потому, что она развеивала большинство предрассудков, которые были у студентов о костях.