Константин Полбенников сел на своей территории и прибыл на следующий день после Громова.
В полку снова остались два самолета, да и те неисправные. А надеяться пока не на что. Были бы запасные части, наши технические «лекари» подлечили бы их в два счета. В том-то и дело – были бы… И все же Николай Романков нашел выход: послал несколько команд в места, где лежали разбитые наши машины, не дотянувшие до аэродрома, – в поле, горы, леса. И не зря ездили. К вечеру команды возвратились с богатыми трофеями, разных запасных частей привезли не на два самолета, а на эскадрилью хватило бы. Жаль только, что в полку, кроме двух, больше не было даже неисправных.
Утром 23 августа Михаил Кузнецов в паре с Георгием Коваленко при сопровождении четырех «Яковлевых» полетели на немецкую автоколонну, идущую по дороге между Прохладным и Моздоком. Не дойдя до цели, они были атакованы большой группой истребителей. Четырехкратное численное превосходство было на стороне фашистских летчиков. Бой был скоротечным и очень тяжелым для наших товарищей. Погиб один истребитель, сбиты два штурмовика. Они сели на своей территории. Коваленко возвратился через три дня, а Кузнецов был тяжело ранен и оказался в госпитале. Узнав об этом, я сразу поехал к нему. С трудом упросил врачей разрешить свидание. Они долго не соглашались – на это были серьезные основания…
Войдя в палату, я остановился в оцепенении. Михаил лежал на больничной койке и тихо стонал. Его даже трудно было узнать: пуля попала в шею и вышла через рот. Голова, лицо, даже глаза были забинтованы, поэтому ни говорить, ни видеть он не мог. Прошло всего несколько минут, как я сел на край кровати Миши, а врачи уже просили меня уйти. Через пропитанные йодом и кровью бинты я поцеловал его в лицо и тихо вышел. Вскоре мы потеряли друг друга: он менял госпитали, я – аэродромы.
В полку остался один исправный самолет. Но мы твердо верили: недалек тот час, когда полк будет иметь столько самолетов, сколько необходимо для выполнения боевых заданий. Каждый понимал, что наши трудности – явление временное. А пока Москва направляет штурмовики на другие, более ответственные участки фронта.
Помню, как сейчас, тот жаркий августовский день. Покрытые лесом горы, мертвая тишина. Летчики, собравшись в тени под крылом самолета, горячо спорили, как лучше атаковать идущий паровоз: по ходу его движения, против движения или перпендикулярно.
Подбежал посыльный.
– Товарищ лейтенант Емельянов, подполковник Мироненко вас срочно вызывает на КП.
Никто не придал этому значения: мало ли зачем могут вызывать. Емельянов недолго задержался в землянке. На ходу заправляя карту в планшет, он направился к самолету. Значит, получил очередное боевое задание.
– Гриша, куда это ты? – спросил Громов.
– Полечу один против Германии, – отшутился Емельянов.
Действительно же он летел в бой не один. Заботясь о безопасности полета, командование выделило ему надежное сопровождение – семь самолетов Як-1.
Мы с волнением ждали возвращения Емельянова. Каждый смотрел (в который уже раз!) то на часы, то на солнце, неумолимо приближавшееся к горным отрогам. Каждый думал о том, где находится и что делает в этот момент Емельянов. Каждый из нас мысленно вел самолет.
– Сорок пять минут в воздухе, – сказал Федя Громов.
Когда сам находишься в воздухе, почти не ощущаешь времени, о нем просто некогда думать. Но когда в воздухе боевой товарищ, – каждое мгновение кажется вечностью. Вдруг мы уловили далекий, такой родной звук… Он быстро нарастал.
Вот он, наш штурмовик идет. Еще мгновение и самолет, коснувшись земли, несется по летному полю. Неожиданно послышался глухой треск, и сразу все стихло. Мы устремились в конец аэродрома. Пока бежали, Григорий уже вылез из кабины и стоял, глубоко затягиваясь самокруткой. А самолет, словно израненная большая птица, уткнулся в землю изогнутым воздушным винтом и правой плоскостью: при посадке отлетело колесо.
Этим вылетом полк закончил боевую работу с аэродрома Орджоникидзе. В результате исключительного мужества и героизма пехотинцев, танкистов, артиллеристов и летчиков на этом участке фронта враг был остановлен.
В полк прибыли молодые летчики – Иван Харлан, Николай Малюта, Владимир Корсунский, Владимир Бойко, Илья Якушин. Это были совсем юные ребята.
– Что же я с вами буду делать, в полку-то ведь нет учебного самолета, – недовольно сказал командир полка после их доклада о прибытии к месту службы.
– А його нам и нэ трэба, обийдэмося, – вытянувшись по команде смирно, ответил за всех Харлан.
– Ах, во-о-от как! Я вижу, смелый ты. – И после короткой паузы добавил: – На земле. Посмотрю, каков ты в воздухе будешь.
Мироненко подозвал Ермилова и приказал:
– Вот, майор, пополнение пришло. Проверь, что они знают по боевому применению, и организуй с ними полеты. Обрати внимание вот на него, – и кивком головы указал на старшего сержанта Харлана.
У нашего командира не так просто получить похвалу за технику пилотирования. Но Иван Харлан так слетал, что Мироненко подошел к нему и строго сказал:
– Молодец, вот так и летай.
Полк остался «безлошадным», и подполковник Мироненко получил приказ убыть в район Баку на кратковременный отдых и пополнение самолетами и летчиками.
Часть вторая
В последний бой
Наказ маленькой Любы
Возле небольшой железнодорожной станции расположился первоклассный по тому времени аэродром с бетонированной взлетно-посадочной полосой. Базировавшиеся здесь истребители улетели на фронт в первые дни войны, и в авиагородке остались только семьи летчиков. Хотя в небе тут спокойно, на земле шла напряженнейшая работа: авиаремонтные мастерские день и ночь восстанавливали самолеты. Искореженные в боях машины сгружали с железнодорожных платформ, тащили на буксирах с полей и направляли в мастерские, как в госпиталь раненых воинов. Неутомимые руки рабочих – а это были почти одни подростки – «выхаживали» эти машины, и они снова улетали на фронт. Подбитых самолетов было много, а людей нехватало. Тогда наши техники предложили свою помощь и стали трудиться вместе с бригадами мастерских. Рабочие удивлялись сноровке фронтовиков, их знанию самолета, умению быстро находить разумное решение.
Особенно отличились Андрей Комашко, Ефим Кирша, Андрей Фурдуй, Николай Дудиков, Михаил Базиленко, Георгий Жорник, Владимир Сокирко, Анатолий Лукшин, Иван Алексеенко, Павел Фабричный и Борис Бигаев. И, конечно же, инженер полка Николай Романков. Он успевал везде: руководил техсоставом в мастерских, возглавлял приемку отремонтированных самолетов, контролировал подготовку машин к опробованию в воздухе. Где только брались силы и энергия у этого щуплого, низкорослого человека!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});