занемог лихорадкой.
Нельзя здесь не упомянуть о благородном поступке этого любимого сына Мегемет-Али: Фредиани, итальянский поэт, сопутствовавший ему в экспедиции, от изнурительной лихорадки и сильных жаров помешался; это здесь часто случается с европейцами. Измаил-паша приставил к нему своего доктора, сам беспрестанно навещал больного; заметив, что бедный поэт воображает себя великим человеком, отдал ему свое богатое платье, своих слуг, и очень был доволен, что мог сколько-нибудь удовлетворить тщеславию страдальца, наконец, снабдил его бельем, хотя сам нуждался в нем во время продолжительного пребывания в этих диких краях.
Еще одно грустное воспоминание осталось в Сенааре.
В Европе когда-то ходило темное поверье, сопровождаемое самыми сказочными прибавлениями, о попе Иване, царствовавшем где-то в Эфиопии, (другие говорили в Индии); некоторые христианские государи снаряжали целые экспедиции для открытия этого мнимого владетеля. Людовик XIV, король французский, послал в свою очередь посольство, прямо в Абиссинию, которая в то время была уже христианской страной: это случилось в 1703 году. После многих бедствий и приключений, посольство прибыло наконец, в 1705 году, в Сенаар. Оно находилось под начальством дю-Руля, человека смелого и предприимчивого; ученый Липпа находился при нем в качестве доктора и натуралиста, другие померли или отстали на пути. Король Сенаара принял очень ласково чужеземных гостей, привезших ему дорогие подарки, и в свою очередь отдарил их чем мог, но вскоре, получив известие из Каира, что это люди опасные, что они едут в Абиссинию, чтобы научить тамошних жителей делать порох и оружие, и главное, чтобы отклонить течение Нила на юг, и таким образом погубить Египет и Сенаар, – черный король пришел в ужас. Более всего способствовало к погибели посольства роскошь, с которой оно путешествовало, что не могло не возбудить жадности кочевых народов; странно: это уже погубило многих путешественников в странах далеких и бедных, и все-таки последователи их не научаются примерами предшественников.
В конце августа месяца дю-Руль расстался, по-видимому, дружески, с королем и пустился в дальнейший путь; но едва достиг он площади, служившей рынком на конце города, как на него напало до трехсот человек, умертвили его и всех сопутствовавших ему самым бесчеловечным образом и овладели их имуществом. Король абиссинский, узнавши об этом событии, послал свою армию в Сенаар, для отмщения за смерть посольства; но кажется, армия его не имела большого успеха в Сенааре, некогда славившемся храбростью своих жителей.
Я уже сказал, что население Сенаарского полуострова, состоит, главнейшее, из негров и потом из арабов: туземцы подразделяют этих последних и происшедших от них и негров потомков, на четыре[37] разряда: 1) Эль-Асфар: это собственно арабы-бедуины, с волосами гладкими, выражением лица довольно кротким, кожей изжелта красной; они-то, кажется, и составляют настоящих потомков первоначальных выходцев из Геджаса, что, между прочим, доказывается их чистым арабским наречием, которое далеко лучше того, каким говорят в Египте. 2) Эль-Амар, цветом красные, с волосами курчавыми, имеющими красноватый отлив, с глазами томными, без блеска: это, кажется, помесь первоначальных обитателей Судана с пришельцами. 3) Эль-Судан-Азрак, потомки Фунги, завоевателей Сенаара; цвет кожи их бронзовый; волосы курчавые. 4) Эль-Акдар, волосами и цветом кожи очень похожие на Фунги: обе эти породы, кажется, составляют одну, на изменение которой имели различное влияние пришельцы. 5) Эль-Кат-Фателолем, цвета желтого, с зеленоватым отливом, с волосами, иногда курчавыми, иногда гладкими, очень похожи на абиссинцев; подобно им, несколько расположены к земледелию, и как кажется состоят в сродстве с потомками народов, происшедших от жителей Египта времен фараонов.
Прежде, чем оставим Сенаар, скажем, хотя несколько слов о гостеприимной принцессе бывшего Сенаарского царства. Она и нынче еще сохранила тень своего величия; дворец ее, если можно так назвать укрепленную купу домов, лучшее жилище на полуострове, и даже турецкие власти любят посещать ее, в уверенности, что тут найдут ром, водку и женщин!.. Наср, так зовут ее, некогда была хороша, что доставило ей покровительство зверообразного Дефтердаря; теперь она старуха. Ее муж, и первый министр, Арбаб, был моим постоянным спутником и заботился обо мне, как только мог. На прощанье со мной, он просил непременно посетить его жилище; и я должен был сдержать свое слово; если сказать правду, то и самая болезнь загнала меня сюда. Наср приняла меня, как желанного гостя. За ужином, который был довольно приличен, явились водка и ром; хозяйка было оскорбилась тем, что я ничего не пил, но спутники мои успокоили ее и очень охотно и часто прикладывались к бутылкам, уверяя всякий раз, что пьют за меня, желая сделать угодное хозяйке, которую бы, в противном случае, совсем обидели.
Наср также иногда отведывала запрещенного напитка. Впрочем, хотя она и имела претензию на магометанскую веру, однако, вероятно потому что пророк-законодатель позабыл упомянуть в своей книге о женщинах, в свою очередь не думала о пророке; зато горько тужила об утраченном величии.
После ужина, один из служителей ее повел меня в отдельный домик.
Едва отворил я двери, как опять запер их, готовый вернуться. Спутник мой, смущенный, уверял, что это лучшее помещение во всем Судане. – Может быть и так, – отвечал я, – но оно уже занято. – Как можно? – вскрикнул он, – это ваша прислуга.
Я вошел.
Ряд женщин различных цветов, желтых, красных, зеленоватых и совершенно черных со сложенными на груди руками, с опущенными вниз глазами, в национальных нарядах, то есть в наряде прабабки Евы, подобострастно стоял вдоль стены; кровать была в противоположной стороне; возле – столик, на котором стояли в гадких баночках разные масла, в том числе и розовое. Я догадался, в чем дело, однако спросил своего спутника, мало отличавшегося по лицу и голосу от бедных невольниц, находившихся в комнате, зачем все это?
– Натирать вас маслом.
– Кто ж будет натирать? – Они!
– А потом что?
– Останутся для ваших услуг.
– Что же они могут делать ночью?
– Так всю ночь и простоят, – если не будет другого дела, – прибавил он, лукаво улыбаясь.
Нет! Это уже чересчур!.. И к крайнему изумлению верного слуги Наср, еще, вероятно, к большему его гостеприимной госпожи, велел увести этот строй красавиц Сенаара, отказавшись от неги натирания своего тела и разных других нег.
Воображаю, что делали мои фешионабельные турки! Несмотря на страх, внушаемый моей особой, они иногда затягивали такую песенку, которой звуки доходили до моей комнаты, отделенной целым садом от других жилищ.
С грустным чувством проехал я мимо Камлинской полузапустелой фабрики: Боже мой, неужели и мою фабрику ожидает тоже! Неужели это общая участь всяких полезных предприятий на востоке? Не стало того, кто осуществил его, и предприятие рушится! Однако, смело можно сказать,