Если они хотят меня убить, то пусть убивают.
Я не нарушу обещание, данное Катону и его людям, даже если это приведет к моей смерти. Единственное, о чем жалею, что не успела попрощаться с Катоном и рассказать ему о своих чувствах.
Я жалею, что не воспользовалась шансом раньше. Я жалею, что последние дни провела в страхе и работе. А не наслаждалась каждым мгновением, проведенным с ним, а теперь мои воспоминания — это все, что у меня есть, чтобы пройти через это. Я одна, совершенно одна. Монстры не могут перелезть через стену, а Ария не может рисковать.
Если я не буду работать, то умру. Я уже смирилась с этим.
Знание этого дает мне освобождающий покой, как и знание того, что мои родители боролись настолько сильно, что были готовы рискнуть всем и умереть. Это лишь придает мне больше решимости. Я не подведу родителей и никогда не помогу человеку, который виновен в их смерти.
Вместо этого опускаю голову на стол и засыпаю, уносясь в свои воспоминания, где мои родители все еще живы, а рядом Катон, крепко мен обнимает.
Я просыпаюсь от звука, когда что-то шлепнулось рядом с головой.
— Если ты не хочешь относиться к этому серьезно, то босс хочет, чтобы ты кое-что увидела.
Охранник злобно ухмыляется, и я не сопротивляюсь, когда он снимает с меня наручники, потому что куда мне деваться? Я нахожусь на самом верху их хорошо охраняемого небоскреба, и я не боец. Поэтому позволяю ему увести себя.
Я даже не смотрю, куда мы идем. Какой в этом смысл? Я — покойница.
Когда мы выходим в подозрительный коридор, я от страха едва волочу ноги.
— Вы меня здесь убьете? — спрашиваю я.
— Если бы, — ехидничает охранник, продолжая тащить меня, и я начинаю сопротивляться, инстинкты срабатывают, при виде двери камеры. Но когда он открывает ее, я перестаю сопротивляться.
Я охаю, не веря своим глазам.
Интересно, они уже убили меня и я попала на небеса?
Там, на полу, лежит Катон без сознания.
Я выкрикиваю его имя, когда меня вталкивают в камеру, едва услышав, как захлопывается дверь. Я бросаюсь к Катону, пытаясь перевернуть его, но он слишком большой. Прижимаю пальцы к его шее и жду. Слава богу, сердце бьется. Я наклоняюсь к нему и плачу.
— Катон, о боже, я думала ты умер. Я не знала, что ты здесь.
Раздается стон, и Катон дергается подо мной.
— Талли... — Его голос невнятный, прерывистый и слабый.
Я всхлипываю сильнее.
— Катон.
— Талли. — Его голос сильнее. — Не плачь. — Он медленно поворачивается и обнимает меня. — Спи, все хорошо.
— Катон, пожалуйста, проснись, — умоляю я. — Мы в беде.
Мгновение спустя я лежу на спине, а он, полностью проснувшийся, навис надо мной. Его острые когти скребут по полу, когда он озирается по сторонам. Я не могу сдержать слез, но плачу еще сильнее, поднимаюсь, беру в руки его оскаленное лицо и поворачиваю его так, чтобы он встретился с моим взглядом. Катон моргает своими ярко-красными глазами, но я еще никогда не была так счастлива видеть кого-то.
— Катон, ты правда здесь, — шепчу я. — Как? — Он ворчит и немного расслабляется, но бросает взгляд на дверь. — Катон, — умоляю я.
Он облизывает губы и клыки, и по мне проходит импульс. Катон нюхает воздух и рычит, но этот звук не приносит мне ничего, кроме успокоения.
— Талли в безопасности.
— Да, да, я в безопасности, — наклоняюсь и покрываю поцелуями каждый сантиметр его лица. Когда отстраняюсь, его глаза снова черные.
— Талли, моя Талли. — Он притягивает меня ближе, крепко обнимая. — Я так боялся, что никогда больше тебя не увижу. — Мой Катон вернулся, и я плачу еще сильнее, когда он гладит меня по спине. — Ш-ш-ш, все в порядке. Я здесь, теперь ты в безопасности.
— Как? — спрашиваю, отстраняясь от него, и моргаю слезящимися глазами.
— Ария провела нас за стену. Мы были на пути к тебе, когда попали в засаду, но я не могу сильно злиться, ведь так я получил то, что хотел — оказаться рядом с тобой. — Он усмехается, нежно зачесывая мои волосы назад. — Ты в порядке? Я не чувствую никаких свежих ран.
— Просто голова болит, — отвечаю, а потом стону, когда он начинает массировать мои виски. — Не могу поверить, что ты пришел за мной.
— Конечно, пришел. — Катон хмурится. — Я всегда буду приходить за тобой, Талли.
— Ты не должен был подвергать себя такой опасности. — Я провожу руками по повязке на его груди. — Я так переживала, что ты умер.
Он когтем поднимает мое лицо за подбородок, пока я не встречаюсь с ним взглядом.
— Даже смерть не помешала бы мне добраться до тебя.
На мгновение во мне просыпаются любовь и облегчение, прежде чем я снова и снова бью его.
— Ты был в безопасности. Жив. Ты рискнул всем! — ругаю я. — Ты большой красный дурак!
Он смотрит на меня, приподняв бровь.
— Не совсем та благодарность, на которую я рассчитывал, — говорит он.
— Ты рисковал своей жизнью ради меня! — кричу я.
— Конечно. — Он хмурится, смущенный. — Ты ударилась головой?
— Катон, — огрызаюсь в отчаянии. — Ты не должен был этого делать.
— Почему нет? — сердито отвечает он.
— Потому что... Потому что ты нужен своему народу!
— И? — отвечает он.
— Ты нужен своему народу, Катон, но я никому не нужна! — заканчиваю я, задыхаясь, глядя в его разъяренные глаза.
— Ты нужна мне, — рычит он. — Разве ты не видишь? Я не могу жить без тебя, ты, гениальная глупышка. — Он хватает меня, притягивает к себе и впивается в мои губы.
Я стону, а он заглатывает звук, целует меня, и я отдаю столько же, сколько получаю. Облизываю и покусываю его губы, высасывая жжение, а он рычит и снова переворачивает нас так, что я оказываюсь прижатой к нему. Он втискивает свое тело между моими бедрами, посасывая мой язык.
Так же внезапно, как все началось, все прекращается, когда электрический разряд проходит через него и охватывает меня. Я вскрикиваю, и он отбрасывает меня, корчась на полу и хватаясь когтями за шею, на которой я даже не заметила тонкий серебряный ошейник.
— Катон! — кричу я, прикрывая рукой губы, в шоке.
Я вскакиваю на ноги и бросаюсь к двери, колотя в нее до тех пор, пока мои руки не начинают резаться.
— Прекратите, прекратите! — кричу я. — Пожалуйста, остановитесь! — Я отворачиваюсь, прикрывая губы, пока Катон ревет, когда по его телу проходят новые разряды. В этот момент дверь открывается, и меня останавливает пистолет прижатый к голове.
Катон рычит и смотрит на нас, даже когда вцепляется когтями в ошейник.
— Время вышло. — Пистолет остается у головы, пока меня тащат прочь. — Если ты дернешься, она умрет. — Когда дверь захлопывается, я замираю, страстно желая вернуться к Катону. Охранник прижимает меня к стене и смотрит в глаза. — Теперь ты понимаешь? Если ты не будешь работать, мы убьем твою зверушку.
— Я буду работать, — мгновенно отвечаю. Я сделаю все, чтобы защитить его.
Он здесь.
Катон пришел за мной.
⁓
Катон у них, и я не позволю им причинить ему вред, поэтому пока буду вести себя хорошо.
Я работаю несколько часов, а после мне разрешают переодеться в одежду, которую выдают, наконец-то избавив меня от этого чертова халата.
Честно говоря, я не их маленький лакей. Они смотрят на меня скучающими глазами и, в конце концов, уходят, а я начинаю разрабатывать план. Я еще не знаю, как все сложится, но мне нужно вывести отсюда Катона и исследования. Сажусь, и прячу бумаги в мусорной корзине под столом, и начинаю добавлять по ходу дела всякие бумажки, чтобы у них не возникло подозрений.
Я как раз выпрямляюсь, добавляя образцы, когда за моей спиной открывается дверь, заставляя меня напрячься.
— Вставай, доктор, нам нужно кое-кого увидеть.
С этими словами меня поднимают на ноги под дулом пистолета и тащат по коридорам, прежде чем показать на дверь.
— Жди здесь, — приказывает охранник.
— Зачем? — спрашиваю я, но он игнорирует меня. — Очевидно, ты глухой, как и немой, — бормочу я.