Читать интересную книгу Христианский квартал - Максимов Юрий

   - С... Се... - наконец он собрался с духом и выдавил шёпотом: - Сержант? Сэр?

   Тишина. Лишь собственное громкое и неровное дыхание да неясное перешёптывание веток у верхушек елей.

   Потихоньку, осторожно, до боли стиснув автомат, Ходжес развернул своё тело на 180о.

   НИКОГО.

   Он был один.

   В тот же миг Ходжес рухнул, не разбирая, на первую попавшуюся кочку. Резким движением откинул автомат. Затем стремительно сбросил вещмешок. Полулёжа развернулся к нему и дрожащими от нетерпения руками расстегнул левое отделение. Молниеносным движением выхватил банку из черноты раскрытого зёва вещмешка. В следующую секунду отлетела и упала на мох блестящая металлическая крышка. Липкие от еловой смолы пальцы погрузились в серую массу и зачерпнув, забросили в жадный, трясущийся рот.

   Ходжес ел. Быстро, руками, глотая и почти не пережёвывая, урча как зверь, и никакой силы не было на целом свете, которая могла бы его отвлечь или остановить. За одну минуту он опустошил четыре банки тушёнки, съел три куска солёного мяса, пять кусков хлеба, десять разных соусов и аппетит его даже не притупился. Руки судорожно продолжали ворошить вещмешок, вскрывая очередные пайки. Сознание Ходжеса бесстрастно фиксировало всё это, как кинокамера, не вмешиваясь, не оценивая, не отвлекая. На вторую минуту сердце почувствовало чьё-то присутствие сзади, но и понимая, что происходит, Ходжес ни на миг не приостановил свою трапезу. Даже когда набросившаяся чернота начала поглощать его, он успел запихнуть в рот три куска хлеба и ухватиться за плитку шоколада...

* * *

   Прикосновение чьей-то руки вывело его из черноты. Ходжес вскрикнул и открыл глаза. На фоне белых стен и потолка он увидел лицо миловидной женщины лет сорока с тщательно уложенными пепельными волосами и спокойными тёмно-зелёными глазами.

   - Всё позади, Вы в безопасности. Теперь с Вами всё будет хорошо.

   - У Вас есть еда? - спросил Ходжес. Ноги не ныли, голова прошла, спину не ломило, но внутри его всё ещё полыхал огонь голода.

   - Вы хотите есть?

   - Да!!! - измучено выдохнул он.

   - Разумеется. - приятно улыбнувшись, женщина в белом достала откуда-то из стены специальную подставку с двумя опорами и поставила её перед ним, закрепив по краям кровати. На подставке он увидел неизвестно откуда появившийся перегруженный поднос. Там был суп, жаркое, фрукты, салат, хлеб, стакан с соком, ещё что-то. Схватив ложку, Ходжес набросился на еду.

   Ещё раз улыбнувшись, женщина вышла через образовавшийся проём в стене, который снова стал стеной, как только она исчезла.

   В ярко освещённом узком помещении с той стороны её ждал тучный седоволосый мужчина в сопровождении нескольких молодых людей в белом. Приблизившись, женщина склонилась в элегантном поклоне.

   - Большое Вам спасибо, доктор Зуир! Ваша терапия принесла блестящий результат.

   - А ведь Вы сомневались, госпожа министр, не так ли? - улыбнулся седоволосый мужчина, хитро прищурившись и машинально поглаживая себя по тугообтянутому халатом отвисшему животу.

   - Я сожалею об этом, и с радостью признаю, что была не права. - ответила она и в её глазах действительно сквозила неподдельная радость, а в улыбке -- облегчение, - Поймите, последние пять дней мы были как на пороховой бочке. Объявление голодовки советником Ходжесом повергло в смятение все 17 миров... Последствия скандала были непредсказуемы в размерах целой Галактики...

   Самодовольно улыбнувшись, доктор Зуир сказал:

   - Вы можете больше не беспокоиться и доложить об этом Совету. Теперь уже до конца дней своих достопочтимому советнику не придёт в голову объявлять голодовку. Через несколько дней его психическое состояние восстановится и он вспомнит всё, -- и кем он является, и что с ним сделали. Но до самой смерти то, что он пережил в лесу, для него будет реальнее и живее любого воспоминания из настоящей жизни...

* * *

   ...Запись кончилась. В просторном зале императорского суда воцарилась глубокая, густая тишина, так что слышно было даже, как потрескивает погасший стенной видеоэкран.

   Сидящий на скамье подсудимых человек выглядел лишь тенью собственного изображения, секунду назад красовавшегося на экране. Усох живот, лицо осунулось и почернело, полуседые волосы стали седыми и заметно поредели. Взгляды семнадцати, сидящих в зале, невольно устремились на него.

   Наконец, привычным движением вытерев со лба пот, обратил на него взгляд и человек, сидящий в кресле судьи.

   - Ваша вина доказана, доктор Зуир. - послышался сухой голос императора, эхом прокатившийся по тёмным стенам древнего зала, - Вы придумали изощрённый метод подавления личности. Глубокий. Вы были правы: у меня и сейчас, спустя семь лет после "терапии", стоят в ушах голоса погибших друзей. А сколько таких, как я? Но одновременно с этим именно тому, что я пережил тогда, я во многом обязан тем, что теперь сижу в этом кресле. Так что я не вижу более подходящего для Вас наказания, чем подвергнуть Вас -- последнего во всей Галактике, -- Вашей же "терапии". Может быть, кто-нибудь из моих преемников когда-нибудь помилует Вас. Но не я. По крайней мере, не скоро.

* * *

   Неприятные удары ладонью по щекам - и раздражённое лицо сержанта перед глазами.

   - Дома отоспишься, Зуир! Здесь тебе не санаторий!

   Солдат осоловело огляделся. Стёр ладонью присосавшихся ко лбу комаров. Уже почти все построились, только Петерсон подтягивал лямки вещмешка. Надо было торопиться. Зуир приподнялся на одно колено и схватившись рукой за сучковатый, смолянистый ствол ели, прислонясь к которому, он спал, резким рывком поднялся, вытягивая за собою из мховой перины вещмешок и болтавшийся на шее автомат. Усталость разом нахлынула, захлестнув мышцы рук и ног, отдавшись в голове, спине и шее, -- словно и не было десятиминутного отдыха. Петерсон уже встал в строй, сержант прошёл в голову отряда. Все смотрели на отстающего. Зуир поспешил к ним. По небу плыли тяжёлые, тёмные тучи. Скоро начнётся дождь, а впереди -- большое болото.

   Послышался звук, напоминающий крик какой-то птицы. Взвод двинулся. Глядя на грязный вещмешок Петерсона, маячащий перед глазами, Зуир вспоминал мимолётный сон, в который он незаметно для себя погрузился на привале. Его почти вымыло из памяти, лишь какие-то обрывки причудливых образов сохраняло ноющее сознание: галактический император, суд семнадцати... Приснится же такое! "Надо будет записать это всё," - подумал Зуир, - "если когда-нибудь наконец дойдём до этой проклятой базы!"

Бд-9: У самого синего моря...

- Один древний мудрец сказал: для того, кто верит, нет вопросов, а для того, кто не верит, - нет ответов. Это как раз про нас с тобой. Что бы я ни сказал, ты всё равно будешь видеть во мне лишь человека, который не хочет тебе помочь.

Двое мужчин, - старый и молодой, хозяин и гость, - сидели на разных сторонах одной скамейки, обращённой к морю.

От порывов ветра качались ветви сосны, раскинувшей крону над их головами. Под мрачным небом бушевал шторм, и волны, вздымаясь, подгоняли одна другую, пока не разлетались брызгами и пеной, врезаясь в камни у подножья скалы, на вершине которой стояла скамейка и росла сосна.

Бушевала и ярость в душе молодого человека. Еле сдерживаясь, он проговорил:

- А кого я должен был в вас увидеть?

- Человека, который просто не может тебе помочь.

Не смотря на шум волн, было слышно каждое слово. Но гость не верил в эти слова, потому что точно знал: старик может ему помочь. Он знал это от надёжного человека, которому старик когда-то помог.

Гостю было на вид тридцать, хозяину - вдвое больше. Гость был в дорогом костюме, хозяин - в рубахе и потёртых джинсах. Со стороны могло бы показаться, что солидный господин делает честь старому оборванцу, сидя с ним на одной скамейке, но в действительности именно молодой господин бросил все дела и пересёк тысячи километров ради этой встречи.

А ради того, чтобы встреча прошла успешно, он бы не пожалел ни денег, ни имущества, ни положения, - но, к сожалению, старика не интересовало ни первое, ни второе, ни третье. И не оставалось ничего другого кроме как то, что молодой человек давно разучился делать - просить.

- Я знаю, что вы отказались сотрудничать с военными, - осторожно начал гость. - И понимаю такое решение. Мне бы тоже не хотелось стать новым оружием или чем-то в этом роде. Но ведь я - просто частный человек. Я не хочу никому вреда. И не претендую на какую-то особую выгоду. Я лишь хочу вернуть то, что у меня было ещё две недели назад, хочу исправить одну-единственную ошибку. Я понимаю, у вас принципы, и, конечно, вы уже, наверное, устали от таких как я... но ведь в любом правиле бывают исключения... Пожалуйста... я вас чисто по-человечески прошу: сделайте для меня исключение. Сжальтесь надо мною. У меня вся жизнь разрушилась из-за одного глупого поступка...

- Причина не в поступках, а в том, из-за чего мы их совершаем.