Читать интересную книгу "Первые шаги: Как прямохождение сделало нас людьми - Джереми Десильва"

2003 г. Там я познакомился со своей женой, заново открыл в себе любовь к науке и обнаружил у себя страсть к палеоантропологии.

Как-то раз в 2001 г. за ланчем Брэд и Барбара Уошберн рассказывали мне о первых днях существования музея, о сове Спуки[19] и о том, как самый большой в мире генератора Ван де Граафа оказался в конце концов на музейной парковке. Затем Барбара спросила о том, чем я интересуюсь, и я погрузился в предмет своей новообретенной страсти – человеческие окаменелости.

– Знаете, – заметил Брэд, – мой брат Шерри был антропологом.

В то время я и понятия не имел, что брат Брэда Шервуд (Шерри) Уошберн – настоящая легенда антропологии. Его научный руководитель в Гарвардском университете Эрнест Хутон посвятил всю свою профессиональную жизнь выявлению различий между человеческими популяциями и разделению людей по расовым категориям. Однако Шерри Уошберн видел в тех же данных нечто совершенно иное. Он воспринимал расовую изменчивость человека как непрерывную и неразрывную, не предполагающую разделение на категории. Этот новый подход к антропологии, раскрытый им в классической работе «Новая физическая антропология» (The New Physical Anthropology), изданной в 1951 г., изменил нашу область знания навсегда – и к лучшему{294}.

Шерри Уошберн также утверждал, что изучение ныне живущих приматов могло бы кое-что нам рассказать о поведении наших предков гоминин. Когда молекулярные исследования показали, что ближайшими родственниками людей являются шимпанзе, он поддержал теорию перехода к бипедализму через перемещение с опорой на костяшки пальцев. Он писал о каменных орудиях, окаменелых остатках австралопитеков и павианах, но больше всего интересовался поведением древних людей.

В 1960 г. Шерри Уошберн опубликовал статью в журнале Scientific American{295}. Основными темами статьи стали древние технологии и социальное поведение человека, но его точка зрения на деторождение господствовала в нашей науке в течение 60 лет. Он писал:

У человека адаптация к бипедальной локомоции привела к уменьшению размера костного родового канала в то же самое время, когда необходимость в использовании орудий привела к естественному отбору по признаку большего размера головного мозга. Эта акушерская дилемма была решена благодаря рождению плода на гораздо более ранней стадии развития. Однако это стало возможно лишь потому, что мать, уже прямоходящая и освободившая руки от участия в передвижении, могла носить беспомощного, недостаточно развитого младенца.

Чуть дальше в статье Уошберн говорил о «медленно передвигающейся матери», не способной охотиться с ребенком на руках.

Вот откуда взялось выражение «акушерская дилемма», лаконично описывающее классическое эволюционное «перетягивание каната». Таз женщины должен быть достаточно большим, чтобы она могла родить ребенка, но не настолько большим, чтобы осложнить бипедальную локомоцию. Эволюционным решением стал таз, размеры которого позволяли сделать роды возможными, хотя и трудными, но при этом не настолько большой, чтобы женщина не смогла ходить. Считалось, что для того, чтобы немного упростить ситуацию, младенцы стали рождаться рано, менее крупными и более беспомощными.

В своей известной книге «Сапиенс» (Sapiens) историк Юваль Ной Харари дополнил гипотезу Уошберна{296}. Бипедализм потребовал сужения родового канала, писал он, «причем именно тогда, когда головы детей становились все больше и больше. Смерть во время родов стала главной угрозой для человеческих женщин. Те из них, кто рожал на более ранних сроках, когда головной мозг и голова младенца еще были относительно маленькими и эластичными, выживали чаще и жили достаточно долго, чтобы родить больше детей».

Акушерская дилемма Уошберна – элегантная эволюционная гипотеза, однако это не делает ее верной. Сегодня новое поколение исследователей оспаривает его предположения.

Чтобы проверить гипотезу, согласно которой люди рождаются раньше, чтобы протиснуться через тесный родовой канал, антрополог из Университета Род-Айленда Холли Дансуорт и ее коллеги сравнили продолжительность вынашивания у разных видов приматов. Беременность у горилл составляет около 36 недель, у шимпанзе и бонобо от 31 до 35 недель, у орангутанов от 34 до 37 недель. У людей беременность в норме длится от 38 до 40 недель, более чем на месяц дольше, чем следовало бы ожидать от приматов нашего размера.

Женщины рожают не раньше наших собратьев приматов. Они рожают позже. Во время продолжительного третьего триместра плод набирает подкожный жир, его головной мозг увеличивается и он требует от матери все больше энергии. В исследовании, проведенном в 2012 г., Дансуорт с коллегами выдвинули гипотезу, что роды начинаются, когда энергетические требования растущего ребенка превышают метаболические возможности матери{297}.

Перед родами головной мозг плода едва ли можно назвать маленьким. Объем мозга у новорожденного человека в среднем 370 см3 – такой же, как у взрослого шимпанзе{298}. Да, наши новорожденные появляются на свет относительно беспомощными, но не потому, что рано родились.

Почему же у женщин не сформировался более просторный таз, чтобы роды были проще и безопаснее? Понадобилась бы всего-то пара сантиметров со стороны каждого костного препятствия – чуть более высокий костный обод и чуть дальше расставленные седалищные бугры{299}.

В течение долгого времени сохранялось следующее представление, не подкрепленное фактическими свидетельствами: поскольку организм женщин приспособлен к деторождению, они не так хороши в ходьбе, как мужчины. Таким виделся эволюционный компромисс ради возможности рождения младенцев с большим головным мозгом и крупным телом. Считалось, что еще большее увеличение таза женщины сделало бы для них невозможным передвижение на двух ногах. Лишь недавно эта идея была проверена и тоже, по всей видимости, оказалась ошибочной.

«Сначала я целиком и полностью ее разделяла», – сказала Анна Уорренер, антрополог из Колорадского университета в Денвере, когда я спросил ее, всегда ли она скептически относилась к предположению, что возможности женщин в плане ходьбы были частично принесены в жертву деторождению. Однако, по ее словам, «никто не собирал данных» для проверки этой идеи.

Будучи аспиранткой Университета Вашингтона в Сент-Луисе, она объединила усилия с Германом Понцером, ныне профессором Университета Дьюка, чтобы восполнить этот пробел. Так как Уорренер занимается не только антропологией, но еще и балетом, благодаря своему опыту она способна тонко различать нюансы того, как двигаются люди. Она ставила женщин и мужчин на беговую дорожку и замеряла, сколько углекислого газа те выдыхают при ходьбе. Чем больше выделяется CO2, тем выше расход энергии. Кроме того, она измерила таз каждого участника исследования с помощью МРТ. Согласно акушерской дилемме Уошберна, люди с самыми широкими бедрами должны тратить больше всего энергии.

Однако это не так. В 2015 г. Уорренер сообщила, что предполагаемой связи между шириной бедер и энергоэффективностью ходьбы попросту не существует{300}.

Чтобы разобраться в этом вопросе, я отправился одним февральским морозным утром в Тихоокеанский университет в Сиэтле, чтобы встретиться с антропологом Карой Уолл-Шеффлер. За ночь в Сиэтле выпало 50 мм[20] осадков (снега), и движение в городе было парализовано. Как истинный житель Новой Англии, я не стал обращать внимания на погоду и пешком отправился на встречу, которая состоялась в ее кабинете, забитом книгами, бумагами, копиями человеческих окаменелостей и поделками ее детей из лего. На рабочем столе красовался миниатюрный пластмассовый таз человека. Исследователи-аспиранты то и дело просовывали голову в дверь, чтобы сообщить о ходе эксперимента в соседней