Значит, дело действительно плохо. Значит, они готовятся биться насмерть. И Келлз проигрывает.
Внутри ощущение осады только окрепло. Кенты перебегали с места на место, готовясь к бою, или просто сидели и ждали неизбежного. Никто не трепался и не скабрезничал, как обычно бывало перед хорошей дракой. Осталось одно смирение.
К нам вышел, играя тростью, Резун, которого все называли Качком.
– Ты заходишь, – указал он на меня. – Ты – нет.
Второе относилось к Дегану.
Тот пожал плечами, отошел к стене и присел. Я не успел уйти со двора, как он уже захрапел.
Меня провели по двум лестницам, показавшимся четырьмя, потом по длинному коридору. Мы остановились у обгорелой двери. Сквозь копоть виднелась тонкая резьба – цветы, листья и птичьи крылья.
Качок дважды ударил палкой, потрудился смерить меня кислым взглядом, повернулся и ушел. Я слушал, как гулко топали его сапоги по половицам. Потом он исчез в темноте.
Я вздохнул и потер щетину. Сколько времени прошло с тех пор, как я был у Мориарти? У Кристианы? Дни сливались, мысли путались. Я моргнул, шлепнул себя по щеке и бросил в рот два зерна. Не помогло.
– Заходи, – послышался наконец голос Келлза.
Я открыл дверь.
Шторы были задернуты, комнату освещали десятки свечей. Кто-то, должно быть, наткнулся на склад посуды, потому что каждая стояла в отдельном бокале и расцветала тюльпаном. Они созвездиями мерцали по комнате, создавая игру света и тени, которая делала бесполезным мое ночное зрение.
В центре комнаты возвышался массивный письменный стол, больше похожий на тризненный. На нем тоже стояли кубки, один меньше другого – лесенка света. А за свечами, почти невидный из-за стола, сидел Келлз, особенно мрачный в неровном освещении. Руки он положил на столешницу и медленно постукивал друг о дружку большими пальцами. В остальном Келлз сохранял полную неподвижность.
Я притворил за собой дверь и сделал три шага, когда заметил, что тени за спиной Келлза пришли в движение. Сначала мне показалось, что это каверзы освещения, но движение повторилось совершенно самостоятельно. Я остановился, всмотрелся и различил высокую темную фигуру в длинном широком плаще.
Моя рапира мигом выскочила из ножен.
– И тебе здравствуй, Дрот, – послышался знакомый глубокий голос.
Кент в сером плаще выступил на свет, но лица под низко надвинутым капюшоном по-прежнему не было видно.
– Какого черта? Что он здесь делает? – резко спросил я у Келлза.
– Дрот, убери клинок, – ответил тот.
– Ты знаешь его?
Келлз поднял бровь:
– А ты?
Фигура в плаще не двинулась с места.
– Я знаю, что ему нет веры, – процедил я. – Еще я знаю, что он привел меня к паре Белых Кушаков, которые были готовы меня нашинковать, и мне также известно, что он слишком хорошо осведомлен о событиях в Десяти Путях. Так что да, я хорошо его знаю.
Человек в плаще издал смешок, и даже Келлз страдальчески улыбнулся. Их веселость не улучшила моего настроения.
Меня посетила неприятная мысль. Я указал рапирой на тень за Келлзом:
– Он что, на тебя работает? Ты приставил ко мне этот ходячий куль?
– Едва ли, – откликнулся Келлз.
– Тогда какого черта он тут обретается?
– Присядь, – сказал Келлз, указывая на одно из двух кресел перед столом.
– Постою, – ответил я, но встал за ними.
– Как хочешь.
Келлз обошел стол и уселся на ближний угол. Он помолчал, откровенно глазея на поношенную одежду Нестора, и пожал плечами.
– С чем прибыл? – спросил он.
Я долго смотрел на своего босса, потом перевел взгляд на человека в плаще.
– Ты не ответил, – сказал я.
– Он здесь, потому что я его попросил, – отрезал Келлз. – Этого достаточно.
– После его подставы – нет, – возразил я. – Он с самого начала заварухи прикармливал меня всякими сведениями и гнал в Десять Путей.
– Разве они были ложными? – осведомился плащ.
– Не в этом дело.
– Нет, в этом, – ответил он. – Тебе не понравилось, к чему это все привело, но ты не можешь отрицать, что я отвел тебя туда, куда ты хотел.
– Ты мог бы предупредить хотя бы о тех чертовых Кушаках!
– А ты бы тогда пошел?
– Ах ты, сукин сын! – загремел я. – Ты не имел права меня туда отправлять! – И я ткнул пальцем в Келлза. – Я на него работаю, а не на тебя, и будь я проклят, если раскрою рот при тебе! Ты пытался меня убить!
– Ты… – начала было тень.
– Ты будешь делать то, что я прикажу, Дрот, – вмешался Келлз. – А я приказываю тебе немедленно отчитаться.
Я смотрел то на Келлза, то на тень. Какого черта? За все годы, что я докладывался, Келлз свято соблюдал конфиденциальность. И даже в мою бытность простым, а не Длинным Носом, он постоянно твердил, что говорить нам следует строго наедине. Неужели сказалось мое разоблачение в организации Никко? Это не укладывалось в голове, но он тем не менее велел выложить жизненно важную информацию в присутствии постороннего.
В этом не было ни грана смысла.
Келлз подошел и пристально посмотрел мне в глаза.
– Я сказал – начинай. Немедленно.
И только теперь я все понял. Келлз стоял меньше чем в футе от меня, я чувствовал его дыхание на своем лице. Он напрягся, шея застыла, а взгляд был… тревожный. Его широко раскрытые глаза умоляли. Взгляд то и дело отлипал от моего плеча, и Келлз косился на фигуру в плаще.
Келлз не гневался. Он боялся. И хотел, чтобы я понял подсказку.
Я не стал раздумывать.
– Пошел к дьяволу! – выдохнул я, отступая на шаг и надеясь не ошибиться.
– Что? – произнес Келлз.
– Ты слышал. – Я испепелил взглядом тень. – Я сыт ответами на черт-те чьи вопросы.
– Сыт ответами? – вскипел Келлз. – Ты – Нос! Мой Нос, черт тебя дери! Твое дело и есть отвечать на вопросы!
– Нет! – возразил я. – Мое дело – собирать сведения. Отделять сплетни от верных наводок – тоже мое дело. Еще мое дело – рисковать башкой, чтобы понять уличные расклады. Для тебя, а не для него! – Я указал на фигуру, нависавшую справа. – Я не скажу ни слова, пока не узнаю, кто он такой, что происходит в Десяти Путях на самом деле, а также об этом проклятом дневнике, который всем нужен!
Келлз шагнул ближе и погрозил мне пальцем.
– Твоя работа собирать куски, а не складывать головоломку, – прорычал он. – Будь ты мне нужен в гуще событий, туда бы и пошел! Я тебя не послал. Поэтому не жалуйся, когда я напоминаю тебе о твоих обязанностях. По-моему, самое время!
– Постойте, – произнесла тень.
Келлз подмигнул. Я поднажал, хотя вряд ли остановился бы, захоти он этого.
– Ты так говоришь, будто мне хочется здесь находиться. Как будто нравится огребать от людей, которых мне даже не счесть! – И я ткнул пальцем в дверь, имея в виду кордон. – Я прибыл в Десять Путей, потому что меня послал Никко, а не по доброй воле. И я остался здесь, потому что не хочу видеть, как твоя организация полетит в сортирную дыру. Уже летит, судя по тому, что я видел.
Келлз придвинулся ближе, сверкая глазами.
– Ты хочешь сказать, что я плохой босс?
Шутки кончились, но мне уже было плевать. Бросить в лицо Келлзу эти слова оказалось приятно. Я слишком многое пережил за эти семь лет, не говоря о последних семи днях, чтобы и дальше играть в игрушки.
– Я хочу сказать, что ты напрасно не отнесся серьезно к тому, что я уже говорил. Я сразу сказал, что Никко идет напролом, но ты захотел интриг. Теперь доволен?
И я обвел рукой комнату.
– Постойте, – повторила фигура за спиной Келлза.
– А ты бы что сделал? – вопросил Келлз.
– Откуда мне знать? – вспылил я. – Я был слишком занят разборками с Белыми Кушаками, наемными убийцами и быками Никко, чтобы заниматься тактикой. К тому же я только Нос – мое дело слушать и докладывать. Ангелы упаси, если я приобрету четкое…
– Постойте же!
Слово прозвучало из-под клобука, как из пещерных глубин. Мы с Келлзом умолкли и посмотрели на человека в плаще. Тот указал на меня.
– Ты упомянул «проклятый дневник».
Он перешел на прежний тон, черный, как кофе.
– И что?
– Кто тебе сказал, что это дневник?
Проклятье!
– Что?
– Все говорили – книга. И только ты назвал это дневником.
Я пялился на него.
– Он у тебя, правда? – сказала тень.
Я поглядел на Келлза. Тот смотрел на меня пристально, не отрываясь. И мне показалось, что он едва заметно покачал головой. Я еле засек на расстоянии шага.
Я снова посмотрел на тень в плаще.
– У меня его нет, но я думаю, что знаю, где он.