Столик с десертами вызывает в памяти городской ландшафт. Кто-то уже разрезал торт, похожий на церковь с двумя куполами. Подрагивающее желе напоминает плавательный бассейн с шоколадным дном. Рядом шоколадный же фонтан. От лужайки сахарных цветов почти ничего не осталось. Наверное, так же выглядел бы Изумрудный город после нападения на редкость прожорливого чудовища.
Мы успеваем сделать всего несколько шагов, прежде чем кто-то хватает меня за руку и прикладывается к ней губами. От испуга у меня волосы встают дыбом. Ослепительно улыбаюсь.
– И кто же у нас эта юная красавица? – интересуется поцеловавший мне руку мужчина.
Мужчиной его можно назвать лишь с большой натяжкой – на вид он еще моложе меня. Однако это не мешает ему носить костюм, цена которого превосходит месячный счет за электричество, потребленное всеми нашими домочадцами.
Пока Линден с гордостью представляет меня как свою жену, улыбка ни на секунду не сходит с моего лица. Правда, я залпом осушаю поднесенный мне бокал вина, а потом схожим образом расправляюсь и со следующим. Выдерживать череду поцелуев и приветствий становится значительно легче. Мы не единственная пара сегодня. Остальные жены выглядят довольно счастливыми. Они восторгаются моими браслетами, интересуются, как долго мне укладывали волосы, и жалуются на своих слуг – те совершенно не умеют обращаться с «молниями», жемчугом и прочее и прочее. Спустя какое-то время все эти разговоры сливаются для меня в сплошной ровный гул, а я все продолжаю кивать, улыбаться и потягивать вино. Одна из жен беременна. Она устраивает грандиозную сцену, когда официант предлагает ей бокал вина. Ко мне обращаются «заинька» и «лапушка» и спрашивают, когда же я собираюсь завести ребенка. Я отвечаю, что «мы работаем над этим».
Ни одна из них словно не замечает охранников у дверей, которые, скорее всего, не колеблясь, положат нас лицом на пол, если мы попытаемся покинуть выставку без своих мужей.
Однако у вечера есть и светлая сторона: я просто очарована вращающимися образами домов. Линден установил свою голограмму, и я, как завороженная, любуюсь его эскизом – теперь объемным и расцвеченным. Это новый проект, но для его создания Линден много позаимствовал из своих прежних рисунков. В воздухе парит макет дома в викторианском стиле. По его стенам, прямо на глазах вырастая, стелется раскидистый плющ. Оплетя здание полностью, плющ съеживается до начального размера и снова начинает расти. Внутри можно различить очертания людей, но стоит дому повернуться ко мне открытым окном, как все его жители дружно отходят в глубину комнаты, чтобы я могла получше рассмотреть дощатый пол и колышущиеся от сквозняка занавески. Еще чуть-чуть, и я почувствую запах ароматической смеси из сухих лепестков, которую так любила Роуз. Одна из спален заставлена лилиями. Книжные полки в библиотеке ломятся от географических атласов, на столике в ее центре стоит шахматная доска с неоконченной партией.
От увиденного у меня голова идет кругом. Прижимаюсь к Линдену. Он крепко меня держит, нежно целует в висок. После сотни объятий и поцелуев, которые я получила за сегодняшний вечер от совершенно незнакомых мне людей, осознание того, что меня касаются только его руки, дарует мне приятное чувство облегчения.
– О чем задумалась? – спрашивает он.
– Только дурак откажется жить в таком доме! – отвечаю я.
Обменявшись улыбками, мы одновременно делаем по глотку вина.
К концу вечера, наверное, благодаря стоящему во рту привкусу алкоголя и сахарной глазури мне начинает казаться, что воздух вокруг напоен сладким благоуханием. Тугие локоны, несмотря на стекающие по шее ручейки пота, прекрасно держат форму. Машинально улыбаюсь. Смеюсь, словно в забытьи. Незнакомцы засыпают меня комплиментами, наперебой расхваливая необычный цвет моих глаз. В ответ я похлопываю их по плечам, присовокупив неизменное «Ах, довольно». Половина интересуется, настоящий ли это цвет, на что я отвечаю:
– Конечно. Какой же еще?
– От кого тебе достались такие необыкновенные глаза? – спрашивает меня кто-то.
– От родителей, – говорю я.
Линден выглядит удивленным, как будто ему никогда не приходило в голову, что у меня были родители и, уж тем более, что я была с ними знакома.
– Н-да, ты, конечно, редкая красотка, – не унимается мужчина. Он слишком пьян, чтобы заметить встревоженное выражение, появившееся на лице Линдена. – Глаз с нее не спускай. Не знаю, где ты ее откопал, но могу поспорить, другой такой нет.
– Да, знаю… – приглушенным голосом отвечает растерявшийся Линден.
Похоже, он и вправду в некотором замешательстве.
– Пойдем, милый, – говорю я, едва подыскав ласковое обращение, не освоенное еще Воном или Сесилией. Тяну мужа за рукав. – Хочу взглянуть на вон тот дом.
Улыбнувшись глупо хихикающему в хмельном дурмане собеседнику, прошу нас извинить.
Мы неторопливо прохаживаемся по залу. Не скупимся на комплименты архитекторам. С одним из них Линден начинает разговор о возможности сотрудничества, и я отхожу в сторону. Он возвращается через несколько минут. Я пока налегаю на клубнику, наслаждаясь передышкой от исполнения светских обязанностей.
– Готова? – спрашивает он.
Я беру его под руку, и мы незаметно покидаем выставку.
Оказавшись на улице, сразу замечаю, что почти весь снег растаял. До меня доходит, что солнечный полдень, стоящий в выставочном зале, был лишь иллюзией. Порыв холодного ветра чуть не сбивает с ног. Мы направляемся к лимузину, а в моей голове пульсирует мысль: сейчас я могу убежать. Охранники остались внутри здания. А с одним Линденом я бы справилась без труда. Он довольно тщедушен. Оттолкну его хорошенько, и путь свободен. Делов-то. Я бы наверняка справилась. И мне бы не пришлось возвращаться за эти ненавистные кованые ворота.
Но Линден открывает дверь лимузина, и я забираюсь в теплый и светлый салон автомобиля. Он отвезет нас домой. Надо же, домой. Меня охватывает странное, но не слишком уж неприятное чувство. Напряженные плечи устало опускаются. Принимаюсь высвобождать ноющие ноги из черных туфель на высоченных каблуках, но задача оказывается мне не по силам. В этот момент лимузин трогается с места, и я начинаю заваливаться вперед, но Линден успевает вовремя меня подхватить. Меня почему-то разбирает смех.
Он снимает с меня туфли и получает в награду удовлетворенный вздох.
– Ну, как я справилась?
– Ты была великолепна, – отвечает он.
Щеки и нос его заметно порозовели. Он медленно проводит пальцем по моей щеке.
Улыбаюсь ему. Это первая искренняя улыбка за сегодняшний вечер.