Читать интересную книгу Друг из Рима. Есть, молиться и любить в Риме - Лука Спагетти

Я провел расследование по Интернету, исключительно из любопытства. Мне не удалось найти точного ответа, хотя какой-то полоумный написал, что сосчитал их и вышел на цифру 230.

На этот вопрос трудно ответить, учитывая протяженность исторического центра города. Даже если ты живешь в Риме всю свою жизнь, значительная часть которой была посвящена посещению его церквей, куда либо тебя таскали родители, либо ты сам сопровождал приезжих друзей.

Тем временем, кружа по городу, рано или поздно вы обязательно увидите одну: купол, как мы любовно называем его. Именно так, потому что базилика Святого Петра в Ватикане, построенная в том месте, где был похоронен апостол Петр, помимо того, что она является символом Рима во всем мире, для нас, римлян, – старинный друг, подлинный и незыблемый оплот надежности и устойчивости.

Несколько лет назад, когда не было такого риска покушений, как сейчас, и еще не проверяли детектором на металл при входе в базилику, почти каждая вечерняя прогулка по центру заканчивалась, кто его знает почему, выходом в центр огромной площади, творения Бернини. И всякий раз я неизбежно испытывал одно и то же странное ощущение ничтожности перед этим величием. Базилика Святого Петра на самом деле грандиозна: это самая большая католическая церковь в мире. Всего несколько лет назад в Риме действовало неписаное правило: ни одно здание не должно превосходить по высоте купол или даже приближаться к нему. Но времена меняются, теперь и в Риме появились небоскребы…

К тому же базилика Святого Петра является центром католической религии. Мысль об этом также производит известное впечатление, даже на тех, кто не исповедует веру. Почти невозможно перечислить сокровища, которые хранятся в ней: мраморные бюсты, статуи, надгробия, гобелены, картины, фрески, мозаики, лепнина. Тотчас же при входе ваше внимание привлекает группа людей справа. Там находится «Пьета»[40], на мой взгляд, самая прекрасная, самая трагичная, самая гуманная скульптура, когда-либо созданная человеком, работа Микеланджело, когда ему едва исполнилось двадцать четыре года. Теперь этот шедевр защищен стеклянной витриной после того, как в 1972 году безумец бросился на нее, ударив в нескольких местах молотком.

В ходе моих паломничеств не к святым местам, но к морскому побережью Рима я всегда наталкивался на базилику Сан-Паоло-фуориле-Мура[41], которая, в свою очередь, была создана на том месте, которое по традиции считается могилой святого Павла. Она находится на улице Остиенсе, поблизости от берега Тибра, теперь заполоненного кафе, барами и известными ресторанами вроде того, где ужинал вечером Пьер Паоло Пазолини[42] перед тем, как его убили. Оказываясь в этом районе, я непременно заезжаю в то место, которое мы, римляне, для краткости называем «Три фонтана», на расстоянии примерно трех километров от базилики: это комплекс из трех церквей и одного монастыря в местечке, где царит необычайная тишина и куда попадаешь, свернув с огромной и шумной римской магистрали, улицы Лаурентина.

Этот комплекс называется «Три фонтана» по очень любопытной причине: здесь в 67 году нашей эры был обезглавлен святой Павел, и его голова, согласно преданию, трижды подскочила при ударе о землю, причем после каждого удара из земли забил источник; именно в память об этих трех источниках построены три церкви. Самое старое здание – монастырь, был основан в 625 году, и в нем по очереди обитали греческие монахи, затем члены ордена бенедиктинцев и цистерцианцев. Распространение малярии заставило их покинуть это место, которое затем оказалось вверено заботам святых отцов из ордена траппистов, засадивших местность эвкалиптами, деревьями, почитавшимися как верное средство против малярии. Невероятно, но и в наши дни, по прошествии веков, трапписты производят эвкалиптовый ликер, который вместе со знаменитым шоколадом и различными лечебными снадобьями из трав продается в маленьком магазинчике во дворе. Округа утопает в зелени и погружена в сон. Это место, где можно обрести немного покоя, вдали от транспортного шума и городского хаоса.

Другая удивительная история, которую мне рассказывал мой отец, опять-таки когда я был маленьким, связана с другой папской базиликой, Санта-Мария-Маджоре. Она была сооружена в том месте, где, согласно легенде, в ночь с 4 августа 352 года чудесным образом выпал обильный снег.

Сама эта история является совершенно захватывающей: благородный патриций по имени Джованни, не имевший детей, вместе с женой решил принести церкви в дар все свое имущество и построить базилику в честь Девы Марии. Легенда утверждает, что обоим в ночь с 4 на 5 августа 352 года во сне явилась Святая Дева, открыв им, что место, на котором следует воздвигнуть церковь, будет указано чудом. Папу посетил такой же сон, и на следующий день, отправившись на Эсквилинский холм, он обнаружил, что тот покрыт снегом. Тогда он начертил на нем периметр здания, и церковь была построена за счет двух супругов, приобретя известность как церковь Святой Марии «в снегах», хотя то, что мы видим сейчас, является реконструкцией последующей эпохи. Мадонну Снегов по всей Италии празднуют 5 августа, и она является покровительницей примерно сорока итальянских городов.

В Риме же в августе каждый год «выпадает снег» из белых лепестков. Кто знает, что думает об этом Бернини, который покоится именно в этой базилике…

При всем этом изобилии церквей удивительно, что в Риме чаще, нежели в любом другом месте, имеют обыкновение говорить, что их всего-навсего семь: знаменитый обход семи церквей.

Только уже став взрослым, я задался вопросом, какие же эти семь церквей и почему каждый римлянин, включая меня, время от времени перечисляет их. И обнаружил, что обход семи церквей на самом деле был древнейшим маршрутом паломничества. Святой Филиппо Нери в 1540 году установил, что паломник, навещающий Рим, должен в Святую Пятницу отправиться помолиться в семи церквях, самых главных в те времена… и, ясное дело, единственный способ, которым это можно было осуществить, – хождение пешком! Бросаю вызов любому, кто сможет найти римлянина, который за свою жизнь умудрился посетить все их за один день. Тем более добрался до них пешком, а не со всеми удобствами на автомобиле.

И каковы же были эти «семь церквей»? Кроме четырех базилик патриарха, то есть Святого Петра, Сан-Джованни-ин-Латерано, Сан-Паоло-фуори-ле-Мура и Санта-Мария-Маджоре, к ним относились Сан-Лоренцо-фуори-ле-Мура, Санта-Кроче-ин-Джерузалемме[43] и, наконец, Сан-Себастьяно-фуори-ле-Мура, недалеко от одноименных катакомб, поблизости от Старой Аппиевой дороги.

Но в Риме существуют также и современные церкви. Как-то в одно зимнее воскресенье меня начало снедать любопытство. Несколько лет назад строительство церкви в пригородном рабочем районе Рима, Тор-Тре-Тесте, вызвало ожесточенные споры. Чтобы воздвигнуть ее, администрация решилась побеспокоить великого мастера современной архитектуры, Рихарда Майера.

В действительности Майер выиграл нечто вроде конкурса, объявленного по случаю празднования 2000 года, и в 1998 году был заложен первый камень. Но церковь Господа Милосердного, как она называется, была закончена намного позже после празднования 2000 года, в 2003-м, и представляет собой нечто вроде собора в безликом районе, тесно застроенном невыразительными зданиями. Майер также спроектировал вызвавший споры колпак, закрывающий Алтарь Мира[44] на набережной Тибра. Он выполнил грандиозную работу, производящую возвышенное впечатление: три огромных белых самонесущих паруса, высочайший из которых достигает 26 метров. Солнечный луч никогда не проникает туда, за исключением одного момента после обеда, когда пучок солнечных лучей через небольшое окошко освещает распятие, установленное внутри.

Ну что тут скажешь? Определенно, церковь красивая. Но если подумаешь о соборе Святого Петра и его куполе, самом знаменитом в мире…

4. «Long ago and far away»[45]

То, о чем я рассказал вам, – это Рим, который каждый его житель учится узнавать уже взрослым, когда отдает себе отчет в том, какие красоты и сокровища таит в себе этот город. Но у маленького мальчика Луки Спагетти голова была забита совершенно другим.

Вероятно, в жизни каждого итальянского мальчишки воскресенье занимает особое место. В самом деле, я вспоминаю все воскресенья моего детства как сплошной праздник. В том смысле, что все, что происходило со мной в воскресенье, для меня имело оттенок особого события. Уже субботним вечером я ложился спать с мыслью о пробуждении, возвещавшем о замечательной возможности, которая никак не могла иметь место в течение недели: об игре в мяч утром.

Конечно же, прежде чем дать выход энергии и футбольной доблести на поле нашего прихода с покрытием из пуццоланы[46], обязательным этапом для всех ребят была воскресная служба в десять часов, учрежденная специально для них. Если говорить начистоту, то желание поиграть в мяч было настолько сильно, что мы охотно обошлись бы и без службы, но в глубине души воспринимали ее благосклонно, потому что это был повод для маленьких футболистов собраться всем вместе в точно назначенное время поблизости от поля. С того момента, когда мы чинно размещались на скамейках друг подле друга, уже во время проповеди начиналась работа по определению состава команд.