Читать интересную книгу Хроники Омура - Анна Верещагина

Яринка совершенно не подозревала о том, какие думы вызывала она в душе своего чудовища. Молодая женщина наивно полагала, что демона послали ей боги, и с благодарностью им и ему она ожидала появления на свет своего ребенка, радуясь тому, что скоро ее семья увеличится, и молясь Старшей богине о себе, бабушке и одном дуайгаре, имя которого она спросить позабыла.

В эту пору в Яльске царствовала зима. Морозный воздух искрился в солнечных лучах и не позволял долго находиться на улице. Иногда темными вечерами, когда в закрытые ставни бился ледяной ветер, Яринка мечтала о том, что вот-вот откроется скрипучая дверь в избу, и в нее войдет раскрасневшийся от мороза демон, припадет на одно колено и позовет свою возлюбленную за собой.

Но мечты день ото дня оставались только мечтами, и, прядя в тусклом свете лучины, знахаркина внучка сдерживала горькие слезы, время от времени прикладывая руку к округлившемуся животу, успокаивая толкающегося сына. В то, что у нее родится именно сын, Яринка верила безоглядно. Ее бабушка с этим не спорила, а только подкладывала на внучкину тарелку кусок побольше, да посытнее.

Время за дверьми старой избушки травницы текло своим чередом, и вот однажды утром в небольшую деревенскую таверну вошли двое мужчин. Оба они отличались насыщенным цветом темных волос, так непохожих на торчащие в разные стороны редкие патлы деревенских. Глаза одного пришельца были чернее самой мрачной ночи, а очи другого поражали немыслимой синевой, какая бывает у озерных вод золотой осенью.

— Хозяин! — громко произнес черноглазый. — А подай-ка ты нам по кружке взвара!

Трактирщик засуетился, знаками показывая жене налить важным гостям напиток не из общего кувшина, а из того самого, где заваривали взвар для семьи.

Гости его стараний не оценили, с брезгливостью на нечеловечески красивых лицах они осмотрели простые деревянные кружки, и один из них спровадил хозяина, повелев подать к взвару еще и сдобу. Трактирщик рванул с места со скоростью дикого зверя, убегающего от охотников. Проследив за его уходом, Шервесс перевел взор на своего приятеля и вскользь полюбопытствовал:

— Что скажешь, Риарен?

Сапфировый дракон задумчиво осмотрел темный зал, заполненный постоянными посетителями, и улыбнулся:

— Эти букашки для меня, словно открытая книга в библиотеке моего отца! Справлюсь!

— Славно! — Шервесс в порыве чувств хлопнул ладонью по рассохшейся от времени деревянной стойке.

Спустя ирну оба мужчины пропали, вызвав слаженный вопль у сидящих в таверне людей.

Яринка вышла на заметенное пушистым снегом крыльцо, щурясь от солнечного света, льющегося с безоблачных небес. На улице властвовал господин Мороз, кусая за щеки и придавая им здоровый румянец. Деревья по всей округе покрылись толстым слоем инея, и теперь их ветки сверкали на солнце, будто драгоценные.

Со стороны деревни слышался шум, ибо, несмотря на лютый мороз, в поселение прибыли торговцы, не так часто забредающие в этот дикий край.

Поправив тяжелый овечий полушубок, Яринка спустилась с крыльца и тут же провалилась по щиколотку в мягкий снежок. Улыбнулась, вспоминая, как в раннем детстве она любила резвиться в сугробах, подбрасывая вверх охапки снега, которые разлетались в воздухе на множество снежинок и стремительно падали вниз, вновь становясь частью единого целого.

Дверь избы распахнулась, и на улицу вышла бабушка Яринки.

— Пойду, да погляжу, — сказала она, — чего нам нынче привезли обозники. Может, тебе хочется чего-то особенного, что твоя душа требует?

— Пряничка медового страсть, как хочется… столичного пряничка, — Яринка мечтательно подняла глаза к голубому небу, невольно прикасаясь к животу, внутри которого согласно пошевелился ее будущий сын.

На Яльское княжество медленно опустилась ночная тьма, наполненная воем метели и свистом ветра в щелях старого дома. Под полом скреблись мыши, тихо вздыхали исхоженные половицы, печка щедро делилась своим теплом, но Яринке отчего-то не спалось этой безлунной ночью.

Тревога прокралась в сердце и теперь травила душу внучки деревенской знахарки, будто яд лесной змеи. В голову лезли всякие страхи, не давая успокоиться и мирно нырнуть в объятия сна, укрывшись колючим шерстяным одеялом.

Яринка тихо ступила на пол, ойкнула и просунула ноги в валяные чуни, накинула на плечи старый вязаный платок, принадлежавший еще Кирее, и неспешно подошла к небольшому окошку, запоздало припоминая, что оно прикрыто снаружи ставнями.

— Чего тебе не спится, внученька? Чай дите балует? — кряхтя, старая травница стала слазить с печи.

— Дите спит, — поведала Яринка, — а вот меня одолевают страхи. Но ты, бабуль, спи, а я прясть сяду. Малышу пригодится мой труд. Лучину в камелек положу, да и хватит мне ее света.

Бабушка прозорливо взглянула на внучку, ставя босые пятки на деревянные половицы, и внезапно охнула, схватившись за грудь.

— Бабуль! — Яринка резво соскочила с лавки у оконца и кинулась к родственнице.

С ней творилось нечто непонятное, все движения замедлились, глаза закрылись, а губы шептали что-то неразборчивое.

Яринка настолько опешила, что даже не попыталась сдвинуться с места, а затем начала различать отдельные слова из бессмысленного речевого потока своей бабушки.

— Снег… снег… красная кровь на белом покрывале… огонь и лед… темнота, разрываемая факельным светом… Беги! — выкрикнула она и открыла глаза.

И старую травницу, и ее внучку трясло от произошедшего.

— Беги! — повторила бабушка. — Их послали убить тебя! — она бросилась в сторону и суматошно забегала по комнате.

— Бабуль, что случилось? — округлив глаза, вопросила Яринка.

Знахарка на ирну замерла, а после, позабыв про боль в ногах, вернулась к внучке и начала путано ей все объяснять:

— Моя бабушка была пророчицей… самой настоящей! А у меня так… только иногда видения бывают, но яркие, будто угольки в костре. Да о чем это я? Бежать тебе надобно! Злое дело замыслил демон твой, да друзья его окаянные! Хотят сжить они тебя со свету!

— Но…

— Не перебивай! Эти перворожденные темным чародейством владеют, а наши деревенские и без него давненько нас опасаются! Началось это все с меня, а вот закончится… — она умолкла, махнула рукой и бросилась к резному старинному ларю, а затем принялась выискивать что-то в его недрах.

В холщовую суму были торопливо сложены пара краюшек хлеба и мешочек с дольками сушеных яблок. Из сундучка с травами и готовыми снадобьями знахарка вынула потрепанный мешочек, а из него был бережно извлечен небольшой флакон, вырезанный из цельного куска необработанного малахита.

Яринка с растерянным видом взирала на свою бабушку, безмолвствуя и пытаясь мысленно угадать, зачем все это понадобилось искать так срочно.

Сильным рывком знахарка откупорила посудину с воистину бесценным зельем и протянула зеленый флакон внучке с просьбой:

— Выпей поскорее…

Яринка без ненужных в данный момент вопросов приняла дрожащей рукой малахитовую бутылочку и залпом осушила ее.

Вкус зелья был непротивным, немного терпким, травяным, оставляющим на языке привкус горечи.

— Это настойка терции, я хранила ее много лет, как знала, что пригодится, — вещала пожилая женщина, — сил она тебе придаст, да сущность вторую поддержит, когда понадобится!

— К чему мне все это? — недоумевала Яринка.

— Глупая ты у меня, почти до семнадцати годков дожила, а все равно глупая, да к жизни неприспособленная, но в том только моя вина, — травница вздохнула, но в ее взоре, устремленном на внучку, горел огонек любви и нежности. — Тебе все объяснено уже…

— Зачем моему чудовищу меня убивать? — светлая душа Яринки все никак не хотела верить в то, что ее возлюбленный оказался способен на подлость и коварство.

— А хмар его знает, зачем это демону понадобилось! Папаша твой о тебе и не вспомнил, а этот… Эх! Только мои видения пусть и редки, но никогда не обманывают! Поэтому одевайся теплее и беги в лес. Скроешься в старой охотничьей заимке, которую еще дед твой строил, а утром выйдешь на тракт, обозников дождешься и отправишься с ними в город, — говоря эту фразу, пожилая женщина сноровисто извлекала из недр старого ларя необходимые вещи.

Главным среди них оказался увесистый мешочек с золотыми монетами, трепетно накопленными за долгие годы.

Яринка по-настоящему так до конца и не осознала грозящую ей опасность, но послушно принялась одеваться. Окончив с этим делом, она приняла суму и короткие лыжи, поданные ей бабушкой, и только теперь сообразила, удивленно спросив:

— Ты, разве, не со мной пойдешь?

— Я тебя позже догоню, — знахарка порывисто обняла ее.

У Яринки защемило сердце, а малыш в ее утробе тревожно зашевелился.

— Беги, — шепнула бабушка, подталкивая внучку к порогу, за которым клубились снежные вихри, заметая проторенные тропки, танцуя в ледяном воздухе и напевая свои зимние песни.