Читать интересную книгу Бред о славе: Сожжённая честь - Дубль Д

в древесину, не прекратив, но сильно затормозив движение. По мере скольжения, почти у края открылся вид на собравшуюся толпу. В ней проглянулись поздно подоспевшие пожарные, уже тушащие пламя. Однако итог спуска был очевиден. Придётся прыгать.

Перед самым концом, под оркестр обваливающегося поместья, Пастурнариас прыгнул. Устремив свой гладиус в землю, из уст на всю округу донеслась фраза, понятная лишь знающим церковный язык людям.

— Любуйся мной!

Приземлившись в размякшую, от воды при тушении, землю, рыцарь кувыркнулся, завалившись в кусты. Боль во всем теле: в мышцах, костях, коже — взвыла, как только опасность ушла. Поднявшись, он предстал перед толпы, разглядывающую его с ужасом и интересом. Перепачканный в саже и грязи, с приклеившимися листьями, наполовину обгоревший, в маске черепа, из-за которой некоторые зеваки посчитали, что его лицо сгорело в пламени.

Несколько секунд царила тишина. Но вышедший вперёд, слегка испачканный, полуседой мужчина, указав пальцем на приземлившегося, оборвал молчание. — Стража, держите поджигателя!

Передаваемая лишь матом смесь ужаса и шока сковала обвинённого, оставив ему во власть лишь мышцы лица под маской, что сократились, вытаращив глаза и открыв рот.

Вперёд вышли несколько мужей, выглядящих в точь как охотники, одно лишь разницей в виде накидки с символикой города. Выставив оружие, они начали подходить, окружая.

Паралич выветрился по мере осознания происходящего. Встав в гордую стойку, из шлема донеслось с ненавистью.

— Как вы смеете обвинять меня?! Вы идиот, или слепой? Я из огня людей спасал, или все поджигатели лезут в собственноручно подожжённое здание из акта раскаянья?

— Спасали?! Вы выкинули моего сына из окна в дерево! Вы опозорили отцов и матерей раздев их детей, вдобавок заставив в таком виде спускаться по горящей стене, чтобы они ещё и чуть не разбились. Вы никого не спасали, а лишь имитировали это, чтобы отвести внимание! Было донесено, что незадолго до пожара вас видели на территории моего поместья, в которое вы после вломились, избив охрану.

Разъярённый отец продолжал тычить пальцем, крича на окружённого стражей преступника.

Не найдя аргументов на последние обвинения, а также осознавая все серьёзность намерений хранителей порядка, рыцарь, убрав клинок в ножны, снял фибулу, держащую сгоревшую повязку из шкуру волка, подняв её высоко, чтобы каждый мог отчётливо увидеть.

— Придержите язык за зубами, вы говорите с одним из пяти, участник ордена “Золотая перчатка”, потому знай свой тон, баронишка.

Толпа разделилась на две части. Первая, знающая чуть больше других, затихла только лицезрев эмблему ордена. Вторая, непросвещённая, начала активно шептаться, пытаясь выведать у собеседника знание, почему другие смолкли.

Барон Семииф был в числе первой группы, продолжая с ненавистью слушать монолог Пастурнариаса.

— Я требую, чтобы вперёд вышли те, чьи жизни были спасены моими руками.

Голова хозяина поместья повернулась на толпу. Седые брови будто приказывали всем стоять на месте. Ни у кого ни нашлось духу сделать хоть шаг.

Грозные фигуры аристократа и рыцаря хмуро смотрели на людей, заставляя подчиниться одному из них. Однако авторитет барона оказался больше перепачканного незнакомца, и тот прошипел со всем презрением.

— Вот так, да. Неблагодарные псы.

Рука опустила фибулу. И в тот же момент из сброда вышел человек в коричневато-зелёной мантии. Курносый старик, постриженный под монаха, тихим и уверенным голосом произнёс.

— Стойте. Произошедшая катастрофа ужасна, но это не оправдание заниматься богохульным самосудом. Подобным действием вы оскорбляете самого Талоса.

Узнав, какой грех они совершили, самые верующие упали на колени, вымаливать прощения.

— Я услышал достаточно от вас. — указал он разведёнными ладонями на спорящих. — и, как слуга отца правосудия, приговор будет справедливым и честным.

Шёпот донёсся до рыцаря.

— Как ваше имя, хранитель веры?

— Сэр Пастурнариас. — Без привычного огонька произнёс он.

— По решению суда. — громогласно обратился ко всем присутствующим священник. — Сэр Пастурнариас, обвиняемый бароном Семиифом Тамилийским в: намеренном поджоге, проникновении на частную территорию, причинении вреда членам семьи и собственности — приговорён к условному осуждению, а также лишению части имущества, пока вина, в озвученных выше преступлениях, не будет доказана.

— Что?! — Синхронно выкрикнули участники процесса.

— Приговор вынесен. Все свободны.

Прошло время. Здание тлело. Потоки воды выливались из вёдер и заклинаний пожарных, предостерегая повторное возгорание. Толпа принудительно рассасывалась, под угрозами стражников. Рыцарь остался наедине с судьёй обговаривая случившееся.

— Вы ведь понимаете, что я не поджигал это здание? Зачем мне его поджигать, а затем вбегать в него, ещё и спасая этих трусливых псов?

— Сэр, приговор вынесен. Мне не ведома ваша мотивация, быть может, вы действительно решили подобным образом отвести от себя подозрения. Схемы обмана становятся все изощреннее и безумнее день ото дня. — добавил он.

— Приговор неверен! Да, я вошёл без приглашения, однако…

— Чистосердечное признание принято. — перебил священник.

— Ах, да, вы истинно служитель Талоса. Все одинаково безэмоционально говорите, не обращая внимание на логику сказанного. Где человеческое общение? Я член ордена и требую его, ибо стою выше в иерархии!

— Ваши высказывания беспочвенны, оскорбительны и лживы. Желаете увидеть эмоции, хорошо. Во-первых, не считайте, что Уилбод совсем глушь, и сюда не доходят вести с гладкой земли. Мне ведомо, что орден упразднили. — Ком встал в горле рыцаря.

— Во-вторых, вы правы, приговор неверен, так как обращая внимание на выше сказанное, вы ныне просто человек, вне защиты церкви, и обвинения со стороны барона выше и правдивее ваших оправданий. А значит, по истинному приговору я должен вас поставить под стражу и обязать выплачивать штраф.

И в заключении, причина почему я так поступил, более, чем человечна, как вы выразились. Моё уважение к святому патриарху Филаарету глубоко. Он был прекрасным человеком, мудрым и, если бы не его решения, не представляю, как нам далась бы Железную война. Храните боги его светлую душу. — окончил паузой служитель, сложив ладони в мольбе. — Поэтому, моё отношение к вам — положительно предвзято. Ведь не будь ордена, не известно, как долго он смог бы прожить.

Искренне верю, что, даже распавшись, вы продолжаете нести, так или иначе, добро в мир. Но вместе с тем, я продолжаю служить Талосу и не могу закрыть глаза на беззаконие.

— И что вы предлагаете мне делать в таком случае? Ждать и смотреть пока этот баронишка подкупает и запугивает следствие, чтобы засадить меня за решётку? — Не выдержал собеседник произнеся.

— Нет, предлагаю принять участие и внести свой вклад в поиск правды. Стража будет оповещена и окажет, как помощь, так и слежку, чтобы вы не порушили моё доверие.

— Сколько мне выделено времени?

— Неделя. Это стандартное время, выделяемое для поисков улик служителям правосудия.

— Хорошо, если я найду того, кто вызвал пожар,