символа статуса владельца и всех его свершений в нём. Но что более важно, оно умудрилось задеть не только честь, но и самолюбие.
Прошла минута молчания, за которую мысли выстроились в чёткий ряд разумных, для их создателя, действий. Сделав шаг вперёд, рыцарь прошёл напролом, с такой скоростью, что оставленные сзади слуги ещё не успели осознать случившегося. Отворив размашистым движением единственной руки обе высокие двери, он прорычал во весь голос: Я должен высказать претензии вашему хозяину, за нанесённое мне вами оскорбление!
Опомнившаяся охрана длинными лапами схватила негодяя, вытащив наружу.
— Прочь с дороги безмозглая чернь! — грозно выкрикнул лазутчик, отмахнувшись от захватов.
Оставив все рамки приличия, опустившись в привычное четырёхногое положение, громилы решили преподать урок наглецу.
Замахнувшись массивным кулаком, первый навалился всем весом в ударе. Обхватив несущуюся мощь рукой, рыцарь будто отвёл нападающего в сторону, проскочив выставленным наколенником прямо в морду. Тут же произвёлся дополняющий удар, сливая вместе кастет с виском существа, оглушив того.
Товарищ по службе вклинился в драку, резко вмазав по железному шлему со всей силы, чтобы тут же отступить из-за неожиданной боли.
Небольшое сотрясение пошатнуло мужчину. Изображение в глаза помутнело, однако разглядеть обидчика позволило. Разбежавшись, воин прыгнул вперёд, ударив двумя ногами в голову, свалив бернатына на бок.
Раскрутившись на месте, рыцарь поднялся с прыжка, мгновенно встав в стойку.
Держась за голову, из которой пятью алыми точками шла кровь, первый нападавший до сих пор отходил от полученного сотрясения, из-за чего лишь жалобно выставил ладонь, ни то в попытке защититься, ни то соглашаясь с силой соперника.
Медленный гордый шаг лязгающих сабатонов прошёл, мимо сгорбившегося стража, прямиком в раскрытое помещение, освящённое множеством люстр.
Тёплый свет подсвечивал, будто выделяя, массивную деревянную лестницу светлых тонов, ведущую прямиком на верхние этажи. Помещение словно было оторвано от фасада. Вместо каменных частей и тёмного дерева, он весь был сотворён из белоснежных досок, расширяющих визуально и без того крупное поместье. По бокам от окон свисали прямиком до пола плотные бежевые шторы.
Весь первый этаж был до удивительности пустым, вся жизнь кипела выше. Громкие разговоры, живая музыка, топот каблуков — вели Пастурнариаса, как одурманенного, погрузив в фантазии о том, как почтенного встретят великого героя.
Подъём длился приличное время, рыцарь смаковал каждый шаг. Ожидания захватили мысли, заставляя выдумывать ответы на овации, комплименты и просьбы поведать о подвигах. По мере продвижения нашлось даже оправдание его внешнего состояния куда более драматичной историей, в смысле той же, просто с некоторыми художественными дополнениями.
Но ничего из этого не сбудется. Раздавшиеся крики выдернули мечтателя из собственных фантазий. Оглянувшись в суматохе, перед глазами предстали высокие столбы пламени, танцующие за окнами. Пройдя, будто призраки, сквозь стены, они оказались внутри. Охватив занавески, красные языки перепрыгнули на потолок, ещё больше распространившись по помещению.
Раздававшиеся выше вопли не прекращались. Рыцарь метнулся вперёд, прыжками преодолевая по несколько ступеней за раз.
Двери второго этажа распахнулись прямо перед лицом несущегося спасителя. Выбежавшая толпа отчаянно пыталась спасти свою жизнь, в процессе расталкивая и сметая с пути все.
Прикрыв искалеченную руку, воин молниеносно маневрировал и просачивался сквозь людей, будто вода или воздух.
Стадо осталось позади. Оказавшись перед разгромленным, охваченным пламенем помещением, глаза быстро пробежались по его углам и, удостоверившись, что здесь все спаслись, устремились на следующие этажи.
Встретив при подъёме лишь парочку человек, пришло тут же осознание, что большинство осталось в объятьях сжигающего тепла.
Обрушившаяся лестница стала первым препятствием. Пропасть третьего и первого этажа ведущая прямо в горящие угли на дне, отсеивала храбрых и ловких, от старых и трусливых. Скопище дворян на противоположном конце перепрыгивало через обрыв, оставляя вторую группу вжиматься в стены и отступать по мере обрушения ступеней. В отчаянной попытке один из трусливых без разбега бросился вперёд, по приземлению обломав ступени и устремившись вниз. Но ловкая мускулистая рука вцепилась в него мёртвой хваткой. Костяная маска с красным гребнем смотрел на перепуганного юношу не моргая.
— Держу тебя! Поднимайся быстрее! — выкрикнул железный череп, начиная подтягивать парня к спасению.
Тот, покорно послушав лик смерти, начал бороться за жизнь. Ухватившись за ещё целые ступени, вытягивал себя на твёрдую поверхность, и только оказавшись в безопасности ринулся к выходу, не произнеся ничего.
— Всегда пожалуйста! — цыкнул Пастурнариас вдогонку юноше, переведя после взгляд на оставшихся. — Прыгайте! Я подхвачу!
Убедившись в благих намереньях пугающего спасителя, лестничная очередь начала растворяться.
С последним пойманным человеком спасительный поход продолжил движение, хотя вера в то, что кто-то ещё жив наверху — отсутствовала полностью.
По мере подъёма, среди грохота рушащихся стен и треска огня, вновь получилось уловить признаки жизни — пронзительный крик, с третьего этажа.
В заваленном обрушившимися: люстрами, украшениями, потолком — помещении, в самой его середине, в окружении придавленных трупов, виднелся мальчик с гипсовой ногой в инвалидной коляске, отчаянно зовущий помощь.
Перепрыгивая костры и порушенные балки, рыцарь во мгновении оказался перед ребёнком. Перепуганное дитя, как и все остальные, вначале ужаснулось от вида своего ангела хранителя, даже предприняв попытку уехать от спасения, но человеческая речь подарила доверие человеку в маске.
— Какого ты здесь один? Где родители? Где хотя бы сопровождающий? — вопросил Пастурнариас, вынимая парня из коляски.
Ничего не сказав, ребёнок лишь указал на раздавленную огромным брусом пару котоподобных слуг.
И только совершён первый шаг к выходу, где-то сверху, из-за стен, донеслись многочисленные мольбы о помощи. Они были такими громкими и разноголосыми, что точно можно было определить сколько их и даже найти местоположение.
Но здание оказывалось на последних вдохах, уже готовясь к тому, чтобы окончательно обвалиться, похоронив в братской могиле не спасшихся и горе героя. Потолок и балки рушились массивными кусками, предварительно осыпая голову горящим углём и щепками.
Еле увернувшись от несущийся смерти, рыцарь оказался на небольшом островке, в окружении дыр в полу и гор горящих обломков, перегораживающих и мешающих свободному перемещению.
Раздумья сковали тело. Неудобство хвата единственной рукой и громоздкость ребёнка с гипсом — полностью исключали возможность добраться вместе с ним через горящую полосу препятствий до оставшихся людей. Находясь прямо посреди падающих древесных конструктов, под шум грохота и детский крик, логические цепочки составляли план на дальнейшие действия, фильтруясь и отбираясь только по их хозяину известной воле. Пока наконец не пришли к внешне простейшему выводу — Надо спасти тех, кого больше.
Однако и просто бросить человека на смерть — гнуснейший поступок. Бросить… Выход из положения был найден столь же безумный, сколь тяжела окружающая ситуация. Спустив мальчишку на пол, спаситель стянул