Читать интересную книгу Черная часовня - Кэрол Дуглас

Ирен снова набросилась на задвижку.

– Нельзя никого впускать, Ирен, – предостерегла я. – А вдруг это грабители? Да наверняка грабители!

– Грабители не стучатся!

– Значит, хулиганы придумали какую-нибудь мерзкую выходку. Софи сегодня осталась у себя. Мы с тобой одни в целом доме.

– Не совсем одни. – Ирен зловеще улыбнулась и показала на рукоять небольшого револьвера, выглядывавшего из кармана ее халата.

В тот момент, когда подруга наконец одолела задвижку, а я открыла было рот для очередного возражения, стук повторился и дверь буквально распахнулась настежь.

Ирен сделала шаг назад и выхватила масляную лампу у меня из рук, приподняв ее над головой так, чтобы рассмотреть посетителей.

Так я и думала: это были незнакомые мне мужчины. Двое.

Темные фигуры в плащах, проскользнувшие в нашу гостиную воплощениями самой тьмы, заставили отступить даже Ирен.

Ее маленький испытанный револьвер показался мне в тот момент уж совсем крохотным. Я быстро огляделась в поисках чего-нибудь такого, что могло послужить в качестве дубинки. Увы, взгляд наткнулся только на корзину с зонтиками, да и то между мной и ее содержимым сейчас стояла Ирен.

– Мадам, мадемуазель, – произнес один из незнакомцев, скорее кивая в нашу сторону, чем кланяясь.

Как я и подозревала, французы! Чем дальше, тем хуже. При этом незваные гости осведомлены о том, что одна из нас замужем, а другая в девицах. Они, должно быть, следили за нами.

– В доме есть кто-нибудь еще? – требовательно спросил незнакомец, заглядывая в комнату поверх наших плеч.

– А вы как думаете? Что мы принимаем гостей в такое время, в ночь-полночь? Только француз мог задать подобный вопрос! – Ирен отступила еще на шаг и вытащила из кармана револьвер.

– Мадам Нортон, – с упреком воскликнул говоривший и снял наконец свою шляпу с обвислыми полями.

– Инспектор ле Виллар, – произнесла в ответ примадонна, возвращая револьвер обратно в карман. – В этом плаще и шляпе вы выглядите как настоящий злоумышленник. Почему же вы сразу нам не представились? Прошу вас, проходите.

Я поплотнее запахнула домашний халат.

– Прошу прощения за то, что потревожил вас в такой час, – продолжал полицейский с ужасным французским акцентом. – Мы делаем это не из прихоти, но только потому, что не имеем другого выхода. Когда сильные мира сего отдают приказ, серым мышкам вроде нас остается только повиноваться.

– О, вы не похожи на мышь, – засмеялась Ирен. – Да и я тоже. – Она повернулась ко мне: – Нелл, ты можешь пойти наверх и одеться, пока я устраиваю наших посетителей в гостиной. Судя по всему, они пожаловали со срочным делом, так что тут не до формальностей.

Я поспешила вверх по лестнице, благодарная за то, что могу избавить гостей от ужасного вида моего дезабилье. С другой стороны, мне не терпелось узнать, что привело инспектора французской полиции и его спутника в наш сельский домик в такой час.

Но Ирен, как всегда, права: хотя бы одна из нас должна быть прилично одета и готова встретить любые обстоятельства достойно. В спешке и почти полной темноте я натянула нижние юбки и корсет, кое-как завязала шнурки на ботинках и застегнула платье, перепутав все пуговицы.

Пока я переодевалась в холодной спальне, озябшие пальцы дрожали в такт мерцающему огоньку свечи и упорно отказывались меня слушаться.

Наконец я посчитала, что выгляжу достаточно прилично, и поспешила вниз.

В гостиной Ирен уже зажгла две масляные лампы. Господин, пришедший с инспектором ле Вилларом, склонился над почерневшими дровами в камине, стараясь воскресить уже давно погасший огонь.

Свой револьвер Ирен небрежно оставила на столике рядом со своим креслом, как я могла бы, например, бросить без присмотра вязальные спицы.

Впрочем, моего рукоделия нигде не было видно, а инспектор не только водрузил на мой рабочий столик свою промокшую насквозь шляпу, но и занял мое излюбленное кресло.

Мне пришлось, словно попугаю на жердочке, примоститься на обитой гобеленовой тканью скамеечке рядом с креслом Ирен.

– Поверьте, что я был категорически против этого, – говорил Франсуа ле Виллар, когда я зашла в комнату. Мое появление он проигнорировал, да и на Ирен старался не смотреть. Инспектор выглядел щеголеватым типом, в основном благодаря пристрастию к воску для усов, но мне было приятно, что он ведет себя как приличествует джентльмену, и не пялится на даму, одетую в домашний халат.

Ирен же ее внешний вид мало беспокоил. Несомненно, сказывались ее театральные привычки: актеры и певцы вечно ходят полуодетые, что на сцене, что за кулисами. Это искажает их понятия о приличиях.

То, насколько неприличным ее внешний облик кажется мне, интересовало подругу еще меньше. Ее пальцы барабанили по столу рядом с револьвером. Будучи в рассеянном или беспокойном настроении, она частенько безмолвно выстукивала пальцами ту или иную мелодию.

– Инспектор, вы изложили все возможные аргументы, по которым вам не следовало сюда приходить, а тем более оставаться здесь, – кивнула Ирен. – Теперь, когда возражения против исполнения вами служебных обязанностей исчерпаны, не могли бы мы перейти к сути вопроса? Кто из сильных мира сего взвалил на вас столь неприятное поручение? Если вы, конечно, осмелитесь назвать его имя вслух.

Пока инспектор ле Виллар прикидывал, с чего начать, Ирен повернулась ко мне:

– Возможно, господа захотят чего-нибудь выпить.

– Нет! – почти вскрикнул ле Виллар. – На угощение нет времени. Вы немедленно должны сопровождать меня в Париж. Это дело сложно объяснить, вам лучше все увидеть самой.

Мужчина у камина выпрямился и начал что-то быстро говорить по-французски.

По мере того, как он говорил, Ирен слегка подалась вперед, потом выпрямилась в кресле, затем вытянулась в струнку, будто марионетка, которую невидимая рука дергает кверху за ниточку. Она всем своим видом демонстрировала внимание, а я даже не понимала причины ее озабоченности!

Каждый раз, когда кто-нибудь тараторит на иностранном языке, словно зачитывая список покупок, мне кажется, что голова у меня вот-вот лопнет! Ирен болтала по-французски не хуже лондонской горничной, в то время как я могла разобрать только отдельные слова, не улавливая смысла разговора.

Ле Виллар сидел в моем кресле, понурившись и опустив глаза. Собеседники несколько раз упомянули «abbot noir»[13]; что бы ни значили эти слова, на лице Ирен я читала беспокойство и недоверие.

Мне в голову пришла мысль, что непримечательный господин, сопровождающий ле Виллара, не его помощник, как я подумала вначале, но, напротив, выше инспектора по званию.

– Придется поехать, – пробормотала Ирен сама себе; я лишь чудом ее расслышала. Вдруг она резко встала, стряхнув с себя странное оцепенение. – Мне нужно одеться.

Мужчины нетерпеливо переглянулись.

– Это займет не более четырех минут, господа, – сухо добавила Ирен, разгадав их опасения. – Можете засечь время…

Не закончив предложения, она уже взлетала вверх по лестнице со скоростью породистого скакуна на бегах.

Инспектор ле Виллар и вправду полез под свой насквозь промокший плащ и, вытащив из кармашка жилетки золотые часы, со щелчком открыл крышку.

Я перебралась в кресло Ирен, но так и не представленный нам незнакомец по-прежнему не пожелал садиться, даже на свободный шезлонг возле потрескивающего теперь камина.

Казанова в клетке под покрывалом вдруг издал каркающий звук, напугав обоих гостей.

– Попугай, – объяснила я.

– Le perroquet, – перевел инспектор для своего начальника.

Тот важно кивнул.

Шум в передней возвестил возвращение Ирен… одетой, как я и опасалась, в мужской костюм.

Инспектор вскочил с кресла; я последовала его примеру.

– Время? – требовательно спросила примадонна.

– Четыре минуты, мадам, – признал он.

Ирен сгребла револьвер со стола и сунула его в карман сюртука.

Ее волосы были забраны наверх в прическу, небрежность которой только придавала хозяйке очарования. Вообще-то, на этот раз она и не старалась походить на мужчину, хотя однажды я уже была свидетельницей блестящих способностей Ирен к подобному перевоплощению. Однако теперь ее костюм служил не для обмана, а лишь для скорости и удобства – или так мне тогда показалось. Даже я в глубине души признавала, что женская версия мужского костюма, например вроде той, что Сара Бернар надевала для работы над скульптурами в своей студии, была не лишена определенного обаяния. Но Бернар предпочитала светлые тона, как американский писатель Марк Твен, в то время как Ирен была одета в черное: сюртук и брюки из тонкой шерсти, изящные ботинки на достаточно высоком каблуке. Облик смягчал лишь повязанный на шее шелковый шарф цвета слоновой кости.