Карл заскучал. И вдруг зло выпалил:
— Сколько времени я трачу зря! Вместо благодарности — нелепые вопросы! Ты, Чек, начинаешь меня раздражать.
Совсем расстроившись, я решил отныне молчать.
И тут глухо, как из преисподней, прозвучал голос:
— Господин Карл! По второй авеню идут демонстранты.
— Опять! — вскипел Карл. — Разогнать! Расстрелять беспощадно!
Он резко повернулся лицом ко мне и озабоченно сказал:
— Я должен тебя покинуть. До завтра.
— Пока, — вырвалось у меня.
— Что?! — зловеще взмахнул руками Карл. — Как ты смеешь!..
— До свидания, господин Карл.
— Не забывайся. Нам вместе работать, и я этих штучек не потерплю. Программа на сегодня не исчерпана. Дальше пойдешь один. В сущности — остался зал заседаний. В нем прекрасная библиотека. Дверь рядом. Ознакомься как следует, завтра в девять ноль-ноль обо всем доложишь. Можно брать и трогать все, кроме глобуса. Усвоил?
— Да, господин Карл.
— Затем Ри объяснит остальное.
— Спасибо, господин Карл.
Карл оценивающе глянул на меня — нет ли подковырки, заложил руки за спину, толкнул дверь ногой и вышел. Я остался один, с мрачным настроением в странном музее, запрятанном глубоко под землей. Вопросы, наседавшие на меня со всех сторон, я разом отбросил, как опытный фехтовальщик ударом шпаги парирует нападение своих соперников. В самом деле — для чего терзать себя догадками, предположениями, когда неизвестно самое главное. Будет время — хорошенько поразмыслю, может быть, что-то и пойму.
А чернильница с замурованными душами живых людей действительно впечатляет. Стеклянная гробница с музыкальным, раздирающим сердце сопровождением. Разве такое забыть! Страшное сооружение, но увидеть его, может быть, все-таки стоило… Я еще раз послушал напевные стенания за толщей прозрачного монолита и подумал: «А ведь Карл загонит и меня… Но разве можно человеку без души?..» Сверкнула важная мысль, почему-то связанная со словом «человек», но я успел зафиксировать лишь вспышку и понять: она озарила во мне самое главное!
Теперь — в зал заседаний. Помещение оказалось весьма внушительных размеров. Собственно книги находились в стеклянных широких шкафах вдоль одной стены. Остальное пространство занимала обширная паркетная площадка, обрамленная в несколько рядов резными мягкими стульями. В центре площадки установлен макет Земли. Часть макета покоилась в металлической чаше, напоминая огромный корявый плод, перевернутый стеблем вниз для обозрения. Ни картин, ни украшений — стены белые, гладкие, высокие.
Было велено ознакомиться. Что ж, заглянем в шкафы. Едва распахнул стеклянные створки — ахнул. Какой великолепный вид! Неисчислимая книжная армада выстроилась, как на параде. Многотомные издания, тщательно подобранные по цвету и высоте, ослепительно переливались золотыми и серебряными завитками.
Читаю на корешке: «Карл Великий. Статьи и выступления», на соседнем корешке: «Карл Великий…». На следующем: «Карл Великий…» Оказывается, все книги принадлежат перу Карла Великого, и во всех — статьи и выступления! Конечно, я сразу догадался, что это не тот Карл Великий, известный монарх; знаменитый король франков и господин Карл, так сказать, однофамильцы.
Содержимое следующего шкафа еще больше поразило меня: и здесь оказались статьи и выступления Карла Великого!
Миновал еще два стеклянных пролета со статьями и выступлениями, и наконец — находка! Карл, чего я никак не ожидал, оказался весьма плодовитым стихотворцем: сотни самых разнообразных изданий были густо заполнены стихами и поэмами. Каждый том открывался фотоснимком поэта. Печально прикрытые глаза, выразительный полупрофиль, ниспадающие на плечи белокурые локоны долженствовали подчеркнуть поэтическую натуру и редкое творческое дарование автора. Читаю наугад.
Сгустились сумерки. Во тьмеНевмоготу вдруг стало мне.Забушевала в жилах кровь.Я понял: это, брат, любовь.
Переворачиваю страницу.
Ползли вдоль берега туманы,И громко блеяли бараны.Шли облака издалека,А тигр шел из тростника…
В какие края направлялся тигр — читать не захотелось. Полистал книгу, полюбовался на талантливые рисунки, выхватил несколько заголовков: «К тебе, моя любовь», «Поэма о счастье», «Лирические этюды», «Не смей!», «Нет, не поверю»…
Любопытно, а какие же темы затрагивает Карл в своих статьях? Я вернулся к соседнему шкафу, извлек несколько книг. А вот какие: «Так называемый бюрократ и его роль в мировом прогрессе»; «От чернильницы к механизмам с автоматической подачей чернильной пасты»; «Роль транспортера при загрузке и выгрузке в складах глубинного залегания»; «Использование космических аппаратов для слежения за мелкими наземными объектами» (Ого! — удивился я); «Вопросы психологии и воспитание стойкости у солдат в условиях современной войны» (Ого! — опять удивился я); «Музыкальный момент в стихосложении»; «Значение чернильной пасты для оформления технической документации» и так далее и тому подобное. Интересы Карла были поистине безграничны и зачастую неожиданны.
Видимо, не следовало ограничиваться лишь поверхностным просмотром текстов. Один из них я решил внимательно прочитать.
«Досточтимые господа! Рад приветствовать вас за этим деловым столом в таком солидном, многоуважаемом составе. Каждый из Вас прославлен неувядаемыми доблестями и внес личными стараниями свою лепту в совершенствование механизма умножения славы и благополучия. Однако…»
Нет, не смог я одолеть весь текст. Книгу захлопнул, вернул в шкаф и с чувством освобождения придавил золотое великолепие стеклянными створками. Осталось подняться на пятый, то есть на третий этаж и получить у Ри дальнейшие инструкции.
Я повернулся к выходу, мой взгляд натолкнулся на глобус. Очень уж необычный был этот шар, слишком корявый. «Кто меня осудит, если я подойду поближе и как следует его рассмотрю?»
По гладкому зеркальному паркету вплотную приблизился к макету Земли (он оказался выше человеческого роста) и искренне подивился, с какой ювелирной точностью передан земной рельеф. Особенно поражали горные части планеты, до мельчайших подробностей показаны высоченные пики, хребты, впадины, ущелья… Даже дороги видны: чуть заметными желтоватыми змейками поднимались они из долин на перевалы, перебегали с кряжа на кряж, петляли вокруг вершин и холмов…
На равнинах хорошо просматривались леса, степные просторы; бурные и тихие реки свободно несли воды, подныривая под мостами и разбиваясь у частоколов-плотин мощных электростанций. А на крутых и пологих берегах необъяснимо угадывались большие города…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});