но душа моя где-то очень далеко отсюда. Не знаю, где бы она могла быть.
Безмолвное молчание накрыло нас обоих одной огромной волной, в которой мы могли бы запросто захлебнуться, если бы не нежный голос Вейн, развеявший смертельную пустоту между нами.
– А где же твоя душа? С тобой ли?
Со мной ли моя душа? Еще никто не задавал мне этот вопрос, не был так близок ко мне, как сейчас близка она, та, имя которой я готов произносить, точно молитву, посвященную неизвестному, но самому милосердному божеству во всевозможных существующих мирах.
– Со мной, ведь мне бывает больно от чужой печали, радостно от чужого счастья. Разве этого не достаточно в подтверждение? Я думаю, достаточно.
Вейн долго смотрела на меня, пытаясь понять, лгу я или нет, но ей понадобилось не так много времени, чтобы поверить в сказанные мною слова.
Где-то вдалеке раздавались призрачные голоса, мимолетно исчезая в потоке холодного ночного воздуха, утопая в пространстве темных улочек городка. Услышав их, Вейн схватила меня за руку, вглядываясь в непросветную тьму, в которой уже давно царила своя собственная, никем не приметная жизнь, полная противоречий.
– Никогда не привыкну к ним, – прошептала она таким тихим шепотом, что я едва услышал ее слова.
– Это самые беззащитные и хрупкие души, но мало кто может понять их тонкую натуру. Когда ты понимаешь их, они уже перестают пугать тебя, считая одним из своих.
Светящийся лунным светом яркий огонек засиял недалеко от нас, медленно проползая по тоненьким мостовым дорожкам, вырисовывая очертания кошки, приближающейся к нам. Ее почти прозрачный длинный пушистый хвост нес за собой крупицу ночного холодного света, освещающего все вокруг таинственным огоньком. Проходя мимо нас, она на миг остановилась, посмотрела на нежданных ночных гостей, противоречащих правилам ночного времени, и снова продолжила свой путь, скоро растворившись в ледяной мгле города.
Отпустив мою руку, Вейн завороженными глазами посмотрела на меня, ища в моих то же удивление.
– Еще никогда заблудшая душа не подходила ко мне так близко, – затаив дыхание, пролепетала она. – И все же, сегодня чудесная ночь!
Вейн молча смотрела на чистейшее ночное небо, огромной червоточиной распустившееся по всему горизонту. В этот момент она казалась такой невесомой, отчего ее тонкое тело могло бы легко раствориться в холодных лунных потоках самого нежного света. Она могла бы целую вечность любоваться неповторимой красотой Луны, если бы не усталость, свалившаяся тяжелым, нежданным грузом на ее слабые плечи.
Засмотревшись на красоту ночного светила, я и не заметил, как девушка слегка склонила голову на мое плечо, поддавшись чарам неподвластного Морфея. Бережно подхватив ее на руки, я размеренно направился в сторону «Кёрс-Роуз», наслаждаясь прохладой сегодняшней ночи.
Под моей левой ногой внезапно что-то издало неприятный хруст, заставив меня остановиться. Это был красивый черный бархатный мотылек, крылья которого насквозь были прожжены горячими лучами искусственного света давно закоптившегося от старости уличного фонаря.
И все же эта ночь напоминает мне предыдущую, когда в парке, после долгого ледяного дождя, я услышал тихий плач, разносящийся по всему ночному пространству Сан-Лореила. Тогда я нес ее на руках, укрывая хрупкое тело от холода, точно так же, как и сейчас.
Оставив Вейн в ее комнате, аккуратно укрыв ее одеялом, я не сдержался от легкого, ненавязчивого поцелуя в лоб, как часто прощаются на ночь дети, желая снова встретиться поутру. Но как же мне не хотелось покидать ее, оставляя одну до самого утра. Я уже боялся оставить Вейн, опасаясь, что больше никогда не смогу увидеть этих прекрасных голубых глаз, от которых я незаметно для самого себя стал зависим.
Недолго просидев у ее кровати, я, поспешив в свою комнату, тенью проскользнул по темным коридорам академии, через пару минут остановившись у своей двери. Картина прошлой ночи не давала мне покоя. Жуткие шрамы на спине Сэма и эти странные слова, едва слышно произносимые им, до сих пор не выходили у меня из головы. Я мог бы не придавать этому большого значения, если бы не его странное поведение. Сэм уже не был тем, кого я всегда знал. Он никогда не был скрытным, скованным, всегда делился всевозможными секретами, о которых мало кто бы решился сказать. Но что так сильно повлияло на него, резко изменив? Боюсь, ответ на этот вопрос кроется лишь в его собственной голове.
К счастью, этой ночью Сэм как и преже сидел на подоконнике огромного окна, занавешенного тяжелыми бардовыми шторами, не обращая никакого внимания на мое позднее возвращение. Все казалось донельзя обычным, привычным для нас обоих, но внезапно раздавшиеся слова Сэма, сказанные не без доли напряжения, нарушили привычную атмосферу гармонии.
– Кто эта девушка? – Он не сводил глаз с ночного вида, каждую ночь открывающегося из окна.
– Ее зовут Вейн, – легко ответил я, не понимая его крайнюю настороженность.
– Вейн, значит, – без какой-либо эмоции проговорил он, по-прежнему смотря из окна.
– Тебя что-то тревожит?
Он молча перевел на меня свои горящие на лунном свете синие глаза, в которых не было ни капли жизни.
– Я уже видел ее… в своем кошмаре. – Он томно склонил голову набок, болезненно опустив глаза. – Она смеялась надо мной, бросая в меня камни. – Он на секунду замолчал, словно собственно сказанные им слова принесли ему немало терзаний. – Только сейчас я понял, что это была она. Я уверен в том, что говорю. И веришь ты мне или нет, но в ту холодную ночь, повстречав ее на одной из скамеек города, я бы просто прошел мимо, оставив одну.
– Ты не понимаешь, что сейчас говоришь. – Мои ладони едва не сжались в кулаки, готовые вот-вот наброситься на него, но кем бы я был, если бы смог сделать такое? – Выбрось уже из головы все свои предрассудки и начни жить, а не казаться живым. Ты бы не сказал этого о ней, если был бы тем Сэмом, который мог видеть все так, как оно есть на самом деле.
По его спине пробежал холодный ветерок, всколыхнувший пряди его коротких рыжих волос, торчащих в разные стороны.
Поднявшись на ноги, он молча сунул свои холодные руки в глубокие карманы любимых темно-зеленых штанов, холодно посмотрев на меня.
– Все мы здесь то и дело, что кажемся живыми, – чуть ли не на ухо прошептал мне он. – Тебе никогда не стать настоящим, ведь ты – демон, если забыл.
Он молча вышел из комнаты, не обронив больше ни слова.
Все то, что было им сказано, задело меня, хоть внешне я и не подавал на это ни малейшего вида. Он был так уверен, что сможет настроить меня против той, которая стала для меня превыше всего на всем этом проклятом свете, но как же он ошибся, упиваясь своей уверенностью.
Оставшись с собой один на один в этой темной, холодной комнате, я и не заметил, как злость охватила меня с головой, полностью подчинив себе. Еще никто не говорил, не напоминал мне о том, кем я являюсь вот так открыто, без каких-либо колебаний. Да, я не человек, как и все вокруг, как и он сам, но об этом уже давно никто не говорит, пытаясь забыть, начать новую жизнь, чтобы хоть как-то стать по-настоящему живым.
Холодный лунный отблеск касался моего спящего лица, навевая кошмар, в реальности которого я не смел сомневаться.
Блуждая меж одиноких, брошенных в ночи улочек, лишенных тепла и покоя, я следовал за каким-то таинственным детским голосом, уводящим меня все дальше и дальше вглубь потаенной части Сан-Лореила, который открывает свои двери лишь с наступлением ночи.
Черные стены домов с окрашенными в грязно-серые оттенки окнами, казалось, перешептывались между собой, временами загадочно посмеивались и внезапно разрывались от болезненного крика, вызванного каким-то лютым кошмаром. Ночное небо над их изогнутыми кровлями домов голодно смотрело на пустой мир созданий, выискивая новую жертву для своей безумной игры на выживание, в которой каждый обязательно должен был проиграть, бросившись в чернильный желудок кромешной тьмы.
Ступая по холодной дороге, усыпанной засохшими лепестками черных роз, я, затаив дыхание, завернул за угол, не двинувшись больше ни на шаг.