Мимо нас то и дело сновали селестины, по всей видимости, слуги, с подносами, бутылками, одним словом, с тем, с чем обычно снуют официанты на банкетах. Со стороны, куда мы двигались, слышался гул голосов и звуки музыки.
Резко распахнулись высокие двустворчатые двери, и передо мной предстал большой хорошо освещённый зал с белоснежным мраморным полом (может, это был другой камень, но уж очень похож на мрамор), и с двумя рядами высоких изящных колонн. Середина зала была пустой, по сторонам же были расставлены небольшие диванчики и кресла, обтянутые золотисто-бежевой тканью. В глубине зала напротив дверей на невысоком помосте расположился оркестр. Я бы с удовольствием рассмотрела его поближе, но меня смущало огромное количество народа, собравшегося здесь.
Стоило нам появиться, как музыка зазвучала громче и торжественнее, но быстро смолкла, после чего звучный голос важно объявил:
— Лорд Морривер со своей супругой.
Ага! Теперь я знаю свою новую фамилию. Интересно, а почему не «Лорд и леди Морривер»? По мне так звучит гораздо лучше. А то, «Лорд Морривер со своей супругой». С тем же успехом можно было представить: «Лорд Морривер со своим конём», или мечом, или котом…Дальше рассуждать с самой собой под любопытными взглядами, устремлёнными на нас со всех сторон, было не очень удобно. Мы с Реном прошествовали вглубь зала и остановились рядом с селестином, у которого была одна отличительная от остальных присутствующих особенность — чёрные волосы. Неужели крашеные? Тогда и ресница, и брови он тоже подкрашивает. Одет брюнет был во всё чёрное, словно справлял по кому-то траур. Однако вид имел отнюдь не заплаканный, а властный и надменный. Явно какая-то местная шишка и вряд ли на пустом месте. Подойдя к этому типу, мой муж отвесил ему почтительный поклон.
— Ваша светлость, позвольте представить вам мою супругу — леди Татьяну.
— Прекрасно держится, — после небольшой паузы, в течение которой крашеный селестин пытался взглядом прожечь во мне дырку, прозвучал высокомерный ответ.
— Познакомься, Татьяна. Кейсер Элларион — правая рука правителя Рантмара, — представил незнакомца Рен.
И что делать? Подать руку для поцелуя? Поклониться? Присесть в реверансе? Мужинёк мог бы заранее подучить меня их светским приличиям. Знал же, что будет знакомить с этим Элларионом!
Я подала руку. В глазах кейсера промелькнула усмешка. Значит, делаю что-то не так. Брюнет всё-таки взял мою руку с намерением поцеловать, но тут я крепко пожала его ладонь. Элларион не ожидал подобного, его пальцы разжались и выпустили мои.
— Забавная, — прокомментировал кейсер, скорее всего, успевший заметить удовлетворение от содеянного, скользнувшее в моих глазах. — Миледи, подарите мне следующий танец. Первый вы обязаны танцевать с мужем, но второй запишите на мой счёт.
Тут я вспомнила про малюсенькую книжечку и не менее миниатюрный карандашик, припрятанные в кармане платья. Клоу объяснила их назначение, хотя я и без того знала. Ведь в нашем мире на балах прошлого каждая дама имела такую же вещицу для записи имён пригласивших её на танцы кавалеров.
— Ваша светлость, я не сильна в ваших танцах, — предупредила я. — Может, не стоит рисковать? Я с удовольствием и у стеночки постою.
— Где же ещё учиться, как не на балу? — коварно улыбнулся навязчивый селестин, явно желая моего позора.
— Вот именно, что учиться-то надо в другом месте, — не сдавалась я. — А на балу лишь оттачивать полученные в танцклассе навыки.
Я взглянула на Рена. Интересно, он сам-то что думает по этому поводу? Почему молчит? Оказалось, причина была весьма банальной. Мой муж любовался незнакомой мне селестиной, крутившейся неподалёку от нас и бросавшей на лорда Ренальда пламенные взгляды. Впрочем, у них у всех тут по причине красного цвета глаз взгляды — пламенные, огненные, жгучие…Чего он в ней нашёл? Плоская, мелкая, вертлявая…
— Соглашайтесь на танец, Татьяна, — от кейсера не укрылась наша общая с мужем заинтересованность некой мадам. — Позвольте Ренальду воспользоваться возможностью и, пока я вас развлекаю, пообщаться со своей бывшей невестой.
— Эл! — гневно прошипел Рен.
Ах, вот как! Значит, мой муж с кейсером на короткой ноге. Интересно…
— Не стоит фамильярничать со мной при ней, — жёстко оборвал Ренальда брюнет, глазами указывая на меня. А я тут стою и ничего не слышу, речь их не понимаю… Хоть бы на секретный язык для приличия перешёл. Кстати, странно, что я могу разговаривать на их языке без какого-либо обучения или волшебства. Надо будет выяснить, как такое возможно?
— Значит, второй танец за мной, — не спросил, а заявил кейсер. — Идите, а то все уже заждались.
Рен сверкнул на Эллариона отнюдь не смирённым взглядом. Скорее всего, эти двое ещё поговорят на счёт своих претензий друг к другу.
— Я не хочу с ним танцевать, — прошептала я мужу, когда мы отошли от кейсера на достаточное расстояние.
— У тебя нет выбора, — с заметным напряжением в голосе произнёс Рен. Он смотрел не на меня, а куда-то сквозь, думая о чём-то своём. — Расслабься. Первый танец очень лёгкий. Просто иди рядом.
Он взял мою руку за кончики пальцев, приподнял её до уровня плеча и мы медленно двинулись по залу во главе вереницы танцующих. Завернули направо за колонны, прошли вдоль стены, снова вернулись на середину зала, дошли до оркестра, повернули налево. При поворотах я краем глаза поглядывала на идущих за нами селестинов. Все были очень шикарно одеты, на дамах весьма откровенные наряды, открывающие плечи и грудь. Танцующие переговаривались между собой. Не стал молчать и Рен:
— Открывает бал всегда ориато. Этот танец больше похож на торжественное шествие, и принять участие в нём должен каждый. Впереди обычно идут хозяин и хозяйка дома. Но если бы у кейсера была супруга, танцующих возглавили бы они.
— А сам-то он почему не танцует? — заметив Эллариона, праздно подпирающего колонну, воскликнула я.
— Кейсер может позволить себе подобное чудачество, — сквозь зубы процедил Рен. Да, они с Элом явно не в ладах.
— Второй танец сегодня будет сентерио, — немного успокоившись, продолжил просвещать меня муж. — Его танцуют по желанию. Он очень подвижный и сложный. Я бы предпочёл, чтобы ты понаблюдала за ним со стороны. Но раз кейсер хочет с тобой танцевать…
Тут на губах селестина промелькнула улыбка. Я бы охарактеризовала её коварной и предвкушающей некую потеху.
— Он хочет надо мной поиздеваться. Неужели не понятно? — возмутилась я.
— Пожалуй, — не стал разубеждать меня Рен.