А, была, не была! Чему быть, того не миновать. Если кейсер пожелает, он прямиком заявится ко мне в комнату. Так зачем томиться в четырёх стенах? Пойду, нагуляюсь перед тем, о чём думать пока совсем не хочется.
Я подошла к зеркалу привести волосы в порядок. Чтоб тебя! На шее слева красовался засос. Эл! Гад! Терпеть не могу подобные «знаки внимания». Помню, девчонки в старших классах хвастались друг перед другом оставленными им на память печатями пламенных поцелуев. Я же всегда считала это наглым проявлением собственничества со стороны парней и бесстыдством со стороны девчонок выставлять ЭТО на показ. Ни тогда, ни сейчас я не желала ходить с подобным крашением. Волосы пришлось распустить.
Снаружи меня встретило жаркое солнечное лето. Сначала я просто прогуливалась по аллеям и тропинкам, перебирая в уме события прошедшего дня. Потом расположилась отдохнуть в небольшой рощице, где кто-то предусмотрительный соорудил беседку. Она была вся укутана зеленью вьющихся растений с сахарно-белыми цветами-звёздочками, источающими душистый аромат. Я долго крепилась, чтобы не расплакаться. Не люблю жалеть себя, но в ситуации, в какой я оказалась, и пожалеть не грех. Вот только лишь бы не раскиснуть окончательно.
Плакала беззвучно. Слёзы крупными каплями скользили по лицу. Я их не вытирала — сами высохнут. Плакала обо всём, но прежде всего, о своём мире, об оставленных там родных, о сыне. Я ужасно скучала от осознания того, что, возможно, не увижу его ещё очень долго. Мысли, что не увижу совсем, упорно гнала прочь. Плакала из-за ситуации, в которой очутилась. Я не боялась кейсера, но мне было невыносимо находиться в его власти, зависеть от его прихоти, постоянно ожидать с его стороны какого-то подвоха…
Хрупнула сухая ветка под чужой ногой. Я вздёрнула опущенную до этого голову. Кто бы ни наблюдал сейчас за мной, он либо успел затаиться, либо беззвучно исчезнуть. Я насторожилась. Удаляющихся прочь шагов слышно не было. Лишь пение птиц, и шуршание ветра в густой листве. Но мне не показалось. Я чувствовала: кто-то только что был рядом, смотрел на меня. Рен? Он бы не стал таиться. Кейсер? Тот бы воспользовался ситуацией. Значит, кто-то ещё…
Я решила уйти с насиженного места. Дошла до реки, которая делила окружённую холмом долину на две неравные части. Долго сидела на берегу, ни о чём не думая, просто наблюдая за течением. Плакать больше не хотелось. Слёзы резко закончились ещё в тот момент, когда я ощутила чужое присутствие. Вот ведь, никак не дают побыть одной!
Таким образом, я сделала всё, чтобы за завтраком начать клевать носом. В просторной столовой собралось много народу, но далеко не все, кто присутствовали вчера на балу. Была здесь и Эжени. Так, по словам Клоу, звали бывшую невесту Рена. Во главе стола вместо хозяина дома восседал кейсер, увидев которого я скисла и чуть было не повернула обратно. Муж не позволил. Он, как и перед балом, заявился ко мне в комнату, чтобы под ручку сопроводить на завтрак.
— Вижу, ночь прошла насыщенно и бурно, — первым делом уточнил при нашем приближении Элларион, даже не пытаясь понизить голос. Сидящая неподалёку пожилая селестина, принялась активно обмахиваться веером, то ли от смущения, то ли от возмущения бесцеремонностью кейсера.
Рен тут же сдал нас с потрохами. На его лице возникло такое выражение крайнего недоумения и чуть ли не желания опровергнуть столь дерзкий поклёп, что Эл без труда раскусил мой давешний блеф. В его взгляде в мою сторону было много всего наобещано, захотелось залезть под стол, но я лишь пожала плечами. И вдруг заметила живейший интерес к происходящему со стороны Эжени. Что ж, пусть плохо будет не только мне.
— О да! Ещё как бурно, — подтвердила я слова кейсера, откинув волосы, дабы по-прежнему на что-то надеющаяся селестина хорошенько рассмотрела вещественное доказательство сказанного.
Дама с веером поперхнулась отпитым только что глотком воды. Эжени пошатнулась. Рен окончательно подтвердил догадки Эллариона о том, что ни одна из частей моего тела так и не была им целована. Хотя надо отдать моему мужу должное, он тут же догадался, чьих это губ и зуб дело, и так посмотрел на кейсера, что, если не знать, кто адресат, я бы перевела значение взгляда как «Убью!».
На нашем конце стола воцарилась гробовая тишина. Имея явно инфекционную природу, она моментально перекинулась на всех собравшихся, даже тех, кто по причине своей удалённости от эпицентра событий ничего не слышал. Эжени с ненавистью буравила меня взглядом. Я же сделала себе зарубку на будущее о слабоватых умственных способностях селестины, так легко купившейся на мой блеф и не обратившей никакого внимания на реакцию своего возлюбленного. Или же у Рена устойчивая репутация бабника? Тогда это объясняет её легковерие.
Между тем перестрелка взглядами затягивалась, а мне хотелось есть.
— Как же я голодна, — нарочито громко сказала, усаживаясь за стол. — Всем приятного аппетита.
Я помахала гостям рукой, чтобы они немного расслабились, и дёрнула Рена за штанину.
— Хватит народ пугать. Садись завтракать, — прошептала я.
Мой муж тут же вспомнил про обязанности хозяина дома, приветливо улыбнулся окружающим и сел рядом со мной. До сих пор стоявшая Эжени тоже принялась усаживаться напротив. Словно по мановению волшебной палочки столовая наполнилась оживлением. Засуетились слуги, зазвенела посуда, послышались разговоры. Из последних я узнала, что после завтрака планируются верховые и пешие прогулки, а также игры на свежем воздухе. Интересно было бы посмотреть на их игры. Или не интересно? Плотно поев, я тут же захотела спать. Никак не поучается выспаться в этом мире.
— Рен, мне обязательно участвовать во всём этом? — тихо, чтобы никто кроме мужа не слышал, спросила я. — Можно, я пойду отдыхать? Что-то неважно себя чувствую.
Супруг пытливо оглядел меня и кивнул. Я благодарно улыбнулась в ответ и вдруг почувствовала на себе тяжёлый взгляд. Кейсер!
— А можно я побуду в твоей комнате? — одними губами попросила я. У меня была стойкая уверенность, что у Эллариона отличный слух, нюх и все остальные чувства из этой серии.
Поняв, чего я опасаюсь, Рен помрачнел. Прислушавшаяся к нашему разговору Эжени с тревогой переводила взгляд с него на кейсера и обратно. Чего это она?
— Я провожу, — с нажимом в голосе произнёс Ренальд.
Однако, уединиться и отдохнуть не получилось. Только Клоу помогла мне избавиться от платья, на этот раз белого, расшитого мелким цветочным узором, как в спальню Рена ворвалась Эжени.
— Ты должна это прекратить! — с порога закричала селестина. Она была чем-то очень взволнована и напугана.