Читать интересную книгу Культурология - Геннадий Драч

В понятии «культура», восходящем к римской Античности, обычно подчеркивается фиксируемое им отличие «человеческой жизнедеятельности от биологических форм жизни». И действительно, первое значение данного термина – это возделывание, обработка, уход. И, конечно же, в первую очередь – земли, поэтому культура – это и возделывание поля, обработка сада, и уход за растениями и животными, т. е. земледелие и сельское хозяйство. Наиболее же привычное для нас значение «культуры» как воспитание и образование в этом контексте воспринимается как нечто дополняющее, а иногда и исправляющее человеческую природу и даже противостоящее ей. Культурный человек всем обязан образованию и воспитанию; это и составляет содержание культуры всех народов, сохраняющих культурную преемственность и традиции как форму коллективного опыта во взаимоотношении с природой.

Между тем в этом случае контекст (а значит, и базовые значения) понятия «культура» невольно искажается. Не принимается в расчет еще одно важное обстоятельство: культура – это поклонение, почитание, почет, культ. И прежде всего религиозный культ. В древности человек постоянно находился в окружении богов: он встречался с ними в поле и в роще, в зелени деревьев, в тенистых гротах и речных заводях, но боги жили и в городе, и в доме человека, они оберегали городские законы и безопасность граждан. Неслучайно известный эллинист Макс Поленц[2] вообще отождествляет благочестие и полисный патриотизм.

Коснувшись темы античного полиса, мы приступили к реконструкции историко-культурного контекста самого понятия «культура». Как термин оно начинается не с римлян, у греков есть предвосхищающий его термин пайдейя (греч. παιδεία), характеризующий полисную жизнь. Полис – это город со сравнительно небольшим числом жителей, которые, составляя ядро полиса, являлись его гражданами. Они подчинялись законам своего города, защищали его от неприятеля и выполняли все необходимые гражданские обязанности (участвовали в работе суда и других городских служб, в проведении народного собрания и т. д.), т. е. город был в то же время и государством. Вот в таком городе культура была одновременно «воспитанием», «возделыванием» и «культом». Этим и характеризуется процесс подготовки граждан в античном полисе, формирование зрелого мужа из несмышленого ребенка, что и отмечали греки при помощи понятия «пайдейя» (от греч. παιδί – дитя).

Греческий термин «пайдейя» обозначает и непосредственно воспитание, обучение, и, в более широком смысле, образование, образованность, просвещение, культуру. В этих (далеко не всех возможных) значениях выражается не только идея связи образования с воспитанием, но и идея глубокого, интимного контакта воспитания и обучения, прочного овладения навыком, что достигает особой высоты в искусстве (греч. τέχνη), где эта связь становится особенно понятной, когда речь идет о «политике техне» – гражданском навыке, необходимом каждому полноправному гражданину полиса. Но именно эта «ремесленническая» сторона греческой «пайдейи» указывает, с одной стороны, на интеллектуалистский характер античной культуры и образованности: овладевший определенными навыками расценивался как «знаток» (поведение оценивалось в терминах знания – Ахилл, «как лев, о свирепствах лишь мыслит», страшный циклоп Полифем «никакого не ведал закона»); с другой стороны – это открывает перед нашим восхищенным взором ее эстетические основания, где образованность, просвещение и культура всегда предметны, непосредственно вещественны, «телесны».

Греки создали уникальную систему образования, в которой формировался не профессионал в определенной области, а человек как личность, с определившимися ценностными ориентациями. Несомненно, в этой обращенности к человеку и состоит непреходящее гуманистическое значение античного понимания культуры, в основе которого лежит идеал человека, выступающий целью культурного процесса. Идея культуры, возникшая в античной Греции, являлась основополагающей как для самой эпохи Античности, так и для европейской культуры в целом.

Основные ценности греческой «пайдейи» выходят за пределы собственно педагогической сферы и формируются как нормы и образцы в контексте культуры. Исходным выступает аристократический тип культуры, в основании которого лежат глубокие генеалогические традиции (нередко герои Гомера ведут свое происхождение от богов). Но со знатностью происхождения связывается обычно и красота, и физическое совершенство, и даже физическое превосходство над другими, и вытекающие из этого аристократические добродетели: умение защитить в бою свою честь, отличиться и достичь славы, «славы до небес». Добродетели наследуются, но для этого они должны быть защищены в сражении, единственной школе жизни, доступной гомеровским аристократам.

В полисе «военные добродетели» дополнялись «гражданскими», однако путь к ним пролегал через многолетнюю «схолэ» (греч. σχολείο – школа [сколео]). «Конечною целью образовательной работы в многолетней афинской школе являлось прежде всего осознание себя как полноправного члена избранного состоятельного афинского общества»[3]. У грамматика ребенок обучался чтению и письму, знакомился с греческой литературой. Преподавание музыки дополняло школу грамматика, так как многие стихи декламировались под музыку. С двенадцати лет мальчики посещали палестру, занимались гимнастикой. В гимнасиях мусическое (греч. μούσα – воспитание души) и гимнастическое искусства объединялись в форме состязаний молодежи, причем в присутствии зрителей, которыми были свободные граждане, а при обсуждении государственных дел слушателями и зрителями в свою очередь становилась молодежь.

Собственно, все это и составляло гуманитарную практику античной «пайдейи», определявшую основное содержание античной культуры. Проблема состоит в том, что этот образовательный процесс не сводился к овладению суммой норм и требований, он был подготовкой к общественной жизни в соответствии с достаточно широким набором правил, которые расценивались греками как их «мудрые изобретения» – законы. В этом и состояла цель культуры – развить в человеке разумную способность суждений и эстетическое чувство прекрасного, что и позволяло ему обрести чувство меры и справедливости в делах гражданских и частных. При этом античный человек не терял своего единства с природой. Природа являлась неотъемлемой частью космоса, включавшего в себя также богов и людей. Более того, чувство сопричастности природе перерастало в «любование космосом», а прямое соприкосновение с ней – в умозрение.

Кроме пайдейи не менее интересна греческая антитеза «номос – фюсис» (греч. νόμος – φύση), которая и дает представление о базовых значениях понятия «культура». Впервые противопоставление Nomos и Physis, как отмечает Ф. Хайниманн, встречается в сочинениях Гиппократа, который обсуждает вопрос о влиянии климата Азии и Европы на телесный облик населения и духовно-интеллектуальные различия. В качестве причин обнаруженных различий он называет прежде всего климат и строение почвы. Однако остаются особенности, которые нельзя объяснить при помощи указанных факторов. Гиппократ описывает два племени, которые живут рядом, в одних и тех же природных условиях, однако сильно отличаются внешне. Макроцефалы имеют вытянутые черепа, причина тому – не фюсис (природа), а номос (установление) – изменение новорожденным формы черепа, т. е. в данном случае номос становится основой различий. Далее Гиппократ анализирует причины различий духовного своеобразия азиатов и европейцев. И делает вывод, что хотя основной причиной различий является фюсис, природные условия, влияющие не только на телесную организацию, но и на телесный облик народов, надо учитывать и номос (вторую, так сказать, природу). Для Гиппократа это становится очевидным при рассмотрении племени скифов, на внешний облик которых повлияла и окружающая среда, и обычай. В своем труде Гиппократ предпринял попытку выявить универсальные принципы влияния окружающей среды на тело и духовные различия народов.

Независимый, самодовлеющий античный человек гордился своей силой и разумом и способностью жить «по природе» и «по установлению». Созерцая природный порядок, он развивал субъективный логос в слиянии с объективным, умножая свой разум. В суде, в народном собрании древний грек чувствовал себя в онтологической безопасности, поскольку полис гарантировал ему свободу, социальную защищенность и реализацию его честолюбивых устремлений. И гарантом стабильности и порядка были даже не законы (хотя на их защите стояли отеческие боги), а сам природный порядок, укоренившееся в сознании представление о рациональном, вечном, жизненном, а значит, о божественном порядке вещей. Из единства человека с природой вытекало возведение ее в трудно-постижимый, но не трансцендентный абсолют – жизнь «по природе» превращалась в этический идеал образования и культуры.