Читать интересную книгу Культурология - Геннадий Драч

В работах О. Шпенглера (1880–1936) философская критика европейского рационализма и панлогизма с позиций, близких немецкой романтике и «философии жизни», соединяется с культурологическим проектом построения морфологии культуры (рассматриваемой как совокупность ее исторических типов), осуществленном на богатейшем конкретном материале, заимствованном из истории науки, искусства, религии, политики, экономики и т. д. («Закат Европы», т. 1 – 1918 г., т. 2 – 1922 г.). Разрешая основную проблему философии культуры, Шпенглер рассматривает кризис и гибель культуры как ее судьбу, неизбежное и закономерное явление. Сама «жизнь» есть бесконечное зарождение и гибель культур, представляющих собой своеобразные «организмы» с твердой внутренней организацией, каждый из которых замкнут и абсолютно неповторим.

Шпенглеру принадлежит идея культурно-исторического круговорота: каждый культурный организм, родившись, проходит естественный круг, достигая своего расцвета и истощаясь, в форме цивилизации приходит к своему естественному концу. Цивилизация, достигшая таких высот в Европе, свидетельствует об истощении жизненного порыва, закате Европы. Можно заметить, что Шпенглер уже опирался на обширный этнографический материал (о котором мы говорили, характеризуя культурную антропологию), когда развивал учение о множестве равноценных по достигнутой зрелости культур.

О. Шпенглер первым на Западе выступил против классической историографии и линейной концепции истории. По его мнению, над морем первобытных культур удалось подняться лишь восьми культурам высшего типа. К ним он отнес египетскую, вавилонскую, индийскую, китайскую, майяскую (культуру индейцев племени майя), аполлоническую (греко-римскую), магическую (византийско-арабскую) и фаустовскую (западноевропейскую).

Каждая культура представляет особый, «замкнутый», изолированный и индивидуально-неповторимый организм. Время рождения каждой из них – эпоха великих свершений, подвигов, эпоха «пробуждения» души культуры. Вместо идей-принципов – «народных духов» у Гегеля – Шпенглер выделяет индивидуальные и неповторимые души «высоких культур». Вместо гегелевского единства национальных идей в общем процессе развития «мирового духа» – самостоятельность и непроницаемость друг для друга отдельных культур, а следовательно, исчезновение единой общечеловеческой культуры.

Культура живет активной творческой жизнью не более 1200–1500 лет. Вырвавшаяся из первобытного хаоса, «пробудившаяся» душа культуры проходит замкнутый цикл: весна, лето, осень, зима. Культура превращается в «цивилизацию». Но наступает время «заката» культуры. Она изживает себя, а ее душа умирает, оставляя разнообразные памятники и следы.

Несмотря на критическое ныне отношение к общетеоретическим и конкретно-историческим выкладкам Шпенглера, его пророчествам, популяризованный им принцип культурного полицентризма образует теоретическую базу большинства современных культурологических и гуманитарных исследований.

Серьезный удар по идее универсального для всех народов пути исторического развития, в основе которого находились европоцентристские по сути представления об историческом развитии, нанес А. Тойнби (1889–1975). Он пытается выяснить смысл исторического процесса на основе большого фактического материала и приходит к выводу о многообразии форм организации человечества. Исторический процесс во многом определяется географическими условиями, что и создает неповторимый облик каждой цивилизации (так называемые «региональные цивилизации»). Но не всем цивилизациям суждено пройти все фазы исторического существования («возникновение», «рост», «надлом», «упадок», «разложение»), некоторые погибают, не успев расцвести, некоторые останавливаются в своем развитии на одной из фаз на очень длительный исторический период.

Одновременно с «философией жизни» проблемами философии культуры, что также свидетельствовало о разрушении классического философствования, занимается и неокантианство, влиятельнейшее философское течение конца XIX – начала XX в. Важнейшую роль в конституировании культурологического знания сыграло различение философами баденской школы неокантианства В. Виндельбандом (1948–1915) и Г. Риккертом (1863–1936) методов наук о культуре («наук о духе») и наук о природе (естествознания). Речь идет о разграничении номотетического, генерализирующего, обобщающего метода естественных наук и идеографического, индивидуализирующего метода наук гуманитарных, рассматривающих каждое явление культуры как нечто самоценное и уникальное, носящее личностный характер. Для определения величины индивидуальных различий в бесконечном разнообразии феноменов культуры неокантианцами был выработан критерий «отношения к ценности». Необходимо также отметить, что именно в неокантианстве впервые стал разрабатываться ценностный подход к пониманию культуры. Культура – это не только то, что лишь существует (сущее, предметный мир культуры), но и то, что имеет для нас значение, смысл (должное). И те значения, те смыслы, при помощи которых мы определяем значимость окружающего мира, – это ценности, на которые мы ориентируемся. Ценности, таким образом, придают смысл предметному миру, создают наше мировоззрение, но сами находятся за пределами опыта, «по ту сторону субъекта и объекта».

Наибольший интерес представляет обращение к Г. Риккерту, подвергнувшему критике «философию жизни» именно с позиций теории ценностей. В частности, Риккерт подвергает критике взгляды Ф. Ницше. По мнению Риккерта, философия Ницше всего лишь модная «биологическая» философия. Правда, Ницше не рассматривает в качестве проявления воли к жизни дарвиновскую борьбу за существование, «настоящая воля к жизни» для него – «воля к власти». В этом, по мнению Риккерта, Ницше видит весь смысл нашей культуры. Итак, Ницше критикуется за биологизм, за признание ценностей чисто биологических. Трудно с этим согласиться, наверняка здесь сказывается стремление Риккерта провести различие между ценностями науки и ценностями культуры, позиция же Ницше вытекает из его антиковедческих ориентаций, романтизации греческой культуры. Греческие герои (как мы можем прочитать об этом в поэмах Гомера) презирали слабость и считали ее недостатком, а эллинские боги излучали переизбыток жизни и ничему не учили человека (не несли в себе нравственного начала, каковое содержало христианство). Но Риккерт, подчеркивая чисто биологическое содержание понятия «жизнь», доказывает, что из него не выводимы те культурные ценности, на которые ориентируется жизнь человека: ценности истины, нравственности и красоты и соответственно этому – науки, искусства и социальной жизни. И эти ценности, тут Риккерт прав, не вырастают из жизни как простого биологического прозябания, хотя человек и может иметь радость от такой жизни. Жизнь – это лишь условие всякой культуры, и человек может быть назван культурным, если он оттеснит на задний план простую жизненность. Но как же рождаются ценности? Риккерт, как и Ницше, обращается к Греции. Здесь, по его мнению, и произошел культурный переворот: здесь человек впервые накапливал знания не для того, чтобы жить, а жил, чтобы познавать. С биологической точки зрения такая переоценка должна представляться «вырождением». Для развития культуры она означает вершину. Из поиска истины вырастают теоретические самоценности, те подлинные ценности (нравственные, эстетические, религиозные), без которых невозможна жизнь человека.

Последняя треть XIX в. ознаменовалась возвращением не только «назад к Канту», но и «назад к Гегелю». Как Кант, так и Гегель были переосмыслены заново. Теперь речь идет не об укорененности человека в мире, в истории как объективном развитии событий, а о человеке как самостоятельном субъекте, укорененном, так сказать, в самом себе, в собственных глубинах бытия. Поворот от абсолютного разума к индивидуальному духу показывает изменяющуюся ориентацию философии на проблемы культуры, в которой индивидуальный дух (разум, сознание) находит свою реализацию.

Этот поворот весьма отчетливо вырисовывается в работах видного немецкого неогегельянца Г. Глокнера (1896–1979). Характерно название одной из его работ «Приключение духа» (в противоположность гегелевской работе «Феноменология духа» – описание феноменов духа на пути его самосознания). Глокнер обращается не к всеобщему (как проявлению духа), а к единичному. «Постигнуть необходимо то, как человек проявляется как единственный и уникальный». Вот с этим человеком и должен иметь дело философ (от себя заметим, что такой философ превращается в культуролога), переживая первоначально чуждые ему человеческие судьбы. Философ ищет «мир сам по себе» (философия Гегеля и была ответом на кантовский вопрос «что такое мир сам по себе?») там, «где действует творческая сила и совершенный духовный труд… надо смотреть на это основное отношение в целом художественным образом… проникать в его индивидуальность».