Пока Боев и Колпаков справляли нужду, во двор семинарии въехал командир красных. Он пересчитал лошадей, пересел на понравившегося ему коня и уехал.
– Всё, за лошадок наших взялись, аспиды, – зло ухмыльнулся Николай, натягивая портки.
– Так он вон, своего взамен оставил, – вздохнул, сожалеючи, Василий, отыскивая глазами своего коня. – Этот похужее правда, но…
– Не хужее, а совсем негоден, – покачал головой Николай. – Ты зенки-то продери и получше огляди энту клячу.
Не успели они вернуться в здание, как во дворе появился ещё один командир. Привстав на стременах, он пересчитал коней и обратился к казакам:
– Эй, а где ещё один?
– Как где, вон стоит, – указал рукой Василий на «замену».
– Не морочьте мне голову, не ваш этот! – прикрикнул командир строго. – Я казачьих коней от наших хорошо отличаю. Так где тот, о котором я спрашиваю?
– Где-где, а мы почём знаем?! – возмутился Николай. – Прискакал такой же, как ты, красавец с красной звездой на лбу, поменял коня, нас не спросясь, и был таков. Даже не оглянулся ни разу.
– Ах, мать твою перемать! – закричал возмущённо командир. – Да я его… да я его…
И вдруг вернулся предыдущий командир. Соскочив с коней, осыпая друг друга матерной бранью, они едва не разодрались. Схватившись за грудки, красные командиры яростно тягали друг друга и разошлись лишь тогда, когда Колпаков не выдержал и закричал:
– Эй, вы, петухи, мать вашу, хватит собачиться! Мы и кони наши тут с голодухи погибаем, а вы…
Тот, который приехал вторым, обернулся:
– Как так? Почему голодаете? Вас комендант города на довольствие поставил сразу, когда в Омск прибыли. Пищу и вам, и коням отписали, я точно знаю.
– Да сыты по горло мы пищей вашей, – поддержал Николая Боев. – Не знаем, на какое такое довольствие нас поставили, но мы маковой росинки уж третий день во рту не держали!
– А на коней наших гляньте, мать вашу! – закричал возмущённо Колпаков. – Они вон забор с голодухи доедают и скоро скопом зараз все передохнут!
– А ну заткнитесь! – закричал командир. – Я сказал то, что знаю точно! Не верите мне, идёмте к коменданту города сходим! Пусть он лично подтвердит слова мои!
– Нет, не пойдём мы, толку-то? – неожиданно воспротивился Николай. – Ни твои, ни его слова в жратву не обратятся.
– Нет уж пойдёмте, мать вашу перемать! – закричал командир раздражённо. – Я никогда, даже перед врагами, пустобрёхом не был!
– А что, айда сходим? – дёрнул Колпакова за рукав Василий. – Уважим просьбу товарища красного командира, раз он подлецом выглядеть не хотит.
– Эх, да давай сходим, – согласился Николай. – Всё согреемся при ходьбе маленько…
До комендатуры дошли быстро: здание находилось на соседней улице. Когда командир и казаки вошли в кабинет коменданта, тот отложил в сторону документ, который держал в руках, и вопросительно посмотрел на них.
– В чём дело, товарищи? Вижу, вас ко мне привело какое-то неотложное дело.
– Да вот, сдавшиеся казаки недовольны, товарищ Бобров, – ответил вежливо командир. – Говорят, заперли их в неотопляемых помещениях семинарии, не кормят, не поят и даже на улицу справлять нужду не выпускают.
– И коней наших не кормят, – добавил Колпаков. – Они, как и мы, святым духом питаются.
– Чем эдак изголяться, лучше расстреляйте нас и дело с концом, – счёл необходимым высказаться Василий. – Немчура к пленным лучше относится, чем вы.
Комендант всех внимательно выслушал.
– Эко вас попёрло вразнос, товарищи казаки. Немцев приплели к чему-то. Ещё раз объясните причину вашего прихода ко мне, да так, чтобы я понял.
– Голодные мы, вот и вся причина, – вздохнул Колпаков. – «Казарма» наша не топится, жратвы нет, тепла нет, вот и стучим зубами, как волки голодные.
– Ну-у-у, голодными вы быть не можете, – засомневался комендант. – Я приказал поставить вас на довольствие. Коней тоже фуражом обеспечить приказывал.
– Плохо, видать, приказывал, раз слухать не захотели, – пробубнил Николай угрюмо. – Ни мы, ни кони жратвы не получали. У нас бы за эдакое…
– У нас тоже за такое по головке не гладят, – нахмурился комендант. – У нас…
Не договорив, он снял со стоявшего на столе телефонного аппарата трубку и покрутил ручку вызова. Ему ответили.
– Вы выдавали сдавшимся казакам, которых я приказал поставить на довольствие, фураж и продукты? – строго спросил он у собеседника.
Казаки увидели, как вытянулось и побагровело лицо коменданта, когда он услышал отрицательный ответ.
– А ну живо ко мне! – гаркнул он в трубку. – Не явишься через минуту, приду к тебе сам лично. И тогда… Именем народа я застрелю тебя прямо в кабинете, ясно!
Человек, отвечающий за довольствие казаков, явился незамедлительно.
– Слушай меня, прохвост разэтакий! – привстав со стула, прорычал угрожающе комендант. – Ты исполнил мой приказ, который я отдал лично тебе ещё два дня назад? Ты выдал сдавшимся казакам пищу и корм их коням?
– Н-нет, з-закрутился, з-запамятовал, – попятился вошедший.
– Раз так…
Разъярённый комендант вышел из-за стола и принялся отвешивать подчинённому увесистые затрещины. Рукоприкладство возымело поразительный эффект на нерадивого подчинённого. Когда Василий и Николай вернулись обратно, во двор семинарии уже завозили хлеб, мясо и овёс для изголодавшихся коней.
8.
Всего привезли шестьдесят буханок свежевыпеченного вкусно пахнущего ржаного хлеба и две коровьи туши. Казаки, не веря своим глазам, с жадностью набросились на еду.
Мясо поджаривали на разведённых во дворе кострах, нанизывая кусочки на палочки. Кости варили в котле. Их выхватывали из кипящего бульона и обгрызали недоварившимися.
Лошади с жадностью набросились на овёс, который привезли прямо в снопах. И животные, и их хозяева были голодны настолько, что вскоре съели всё без остатка. Не успели казаки отдохнуть, насытившись, и обогреться у костров, как прозвучала команда «По коням!», и они снова куда-то поехали, теряясь в догадках и предположениях.
Некоторое время попетляв по улицам, колонна выехала за городскую черту и прибыла в какую-то деревню.
– Марш из сёдел, товарищи казаки! – приказал возглавлявший отряд командир. – Сейчас будем у вас коней принимать!
Но неожиданно планы красных изменились. Как только казаки немного отдохнули, их снова усадили на коней.
– Что-то скучно ехать, бородачи! – крикнул командир во главе колонны. – Слыхал, поёте вы неплохо? А ну запевай!
– Вот ещё чего удумал, – недовольно пробубнил Колпаков. – Сейчас у нас и без песен рот тесен…
Услышав его слова, командир крепко выругался, но настаивать не стал. Миновав ещё несколько вёрст, казаки приехали в очередную деревеньку, где их покормили и предоставили две тёплые избы для ночлега. А утром снова в сёдла – и в путь.
Ехали-ехали и, как оказалось, снова вернулись в Омск, только другой дорогой. Как только казаки подъехали к штабу красных и сошли с коней, им приказали построиться в одну шеренгу.
Из штаба вышли несколько человек и принялись осматривать привязанных к забору коней и подзывать их хозяев. Коней старательно обмеряли от копыт до головы, и это удивляло казаков. Но они предпочитали помалкивать и не задавать лишних вопросов. Пока ещё красные относились к ним сносно и терпеливо, но кто знает, что будет, если они вдруг обозлятся?
Неожиданно казакам стали выдавать за лошадей деньги. Кто получил пять тысяч, кто шесть, а кто и семь. Василию дали шесть тысяч. Не веря своим глазам и нежданному счастью, казаки вернулись в семинарию. Как только открыли ворота, замерли, открыв рты. Двор был завален множеством трупов, сваленных в огромные кучи, через которые даже переступить было невозможно.
– Господи, Царица небесная, – зашептали поражённые ужасной картиной казаки, крестясь и сорвав с голов шапки. – Что же это, Господи?!
– С нами эдак бы было, – пробубнил сзади Боева чей-то голос. – Не сдались бы, дык в этих кучах уже пребывали бы.
Тела были без верхней одежды, только в нижнем белье, и трудно было распознать, кто это. Скорее всего, белогвардейцы. Их, видимо, взяли в плен, привезли в Омск и расстреляли.
– Что же энто, братцы? – зашептали казаки. – Мы вот только вчерась здесь ночевали, а нынче… Айдате скорей отсюдова, а то с души воротит, ей-богу!
Развернувшись и натягивая на ходу шапки, казаки поспешили прочь от ужасного места. Каждый из них представлял себя среди мёртвых тел, и страх, сковавший их души, как кнутом, подстёгивал их, заставляя бежать как можно дальше от леденящего кровь зрелища.
– И что теперь делать будем, станичники? – крикнул Иван Инякин, когда они остановились, чтобы перевести дух. – Деньги есть, и охраны при нас больше не приставлено, так, может, убегём куда подальше, покуда нас не хватились?