Март 1908
Москва
ЭПИТАФИЯ
В предсмертном холоде застылоМое лицо.
Вокруг сжимается унылоТеней кольцо.
Давно почил душою юнойВ стране теней.
Рыдайте, сорванные струныДуши моей!
1908
Изумрудный Поселок
БУРЯ
Безбурный царь! Как встарь, в лазури бури токи:В лазури бури свист и ветра свист несет,Несет, метет и вьет свинцовый прах, далекий,Прогонит, гонит вновь; и вновь метет и вьет.
Воскрес: сквозь сень древес — я зрю — очес мерцанье:Твоих, твоих очес сквозь чахлые кусты.Твой бледный, хладный лик, твое возликованьеМертвы для них, как мертв для них воскресший: ты.
Ответишь ветру — чем? как в тени туч свинцовыхВскипят кусты? Ты — там: кругом — ночная ярь.И ныне, как и встарь, восход лучей багровых.В пустыне ныне ты: и ныне, как и встарь.
Безбурный царь! Как встарь, в лазури бури токи,В лазури бури свист и ветра свист несет —Несет, метет и вьет свинцовый прах, далекий:Прогонит, гонит вновь. И вновь метет и вьет.
Февраль 1908
Москва
ДЕМОН
Из снежных тающих смерчей,Средь серых каменных строений,В туманный сумрак, в блеск свечейМой безымянный брат, мой гений
Сходил во сне и наяву,Колеблемый ночными мглами;Он грустно осенял главуМне тихоструйными крылами.
Возникнувши над бегом дней,Извечные будил сомненьяОн зыбкою игрой теней,Улыбкою разуверенья.
Бывало: подневольный злуНезримые будил рыданья.—Гонимые в глухую мглуНевыразимые страданья.
Бродя, бываю, в полусне,В тумане городском, меж зданий,—Я видел с мукою ко мнеЕго протянутые длани.
Мрачнеющие тени вежд,Безвластные души порывы,Атласные клоки одежд,Их веющие в ночь извивы…
С годами в сумрак отошло,Как вдохновенье, как безумье,—Безрогое его челоИ строгое его раздумье.
Март 1908
Москва
Я
Далек твой путь: далек, суров.Восходит серп, как острый нож.Ты видишь я. Ты слышишь — зов.Приду: скажу. И ты поймешь.
Бушует рожь. Восходит день.И ночь, как тень небытия.С тобой Она. Она, как тень.Как тень твоя. Твоя, твоя.
С тобой — Твоя. Но вы одни,Ни жизнь, ни смерть: ни тень, ни свет,А только вечный бег сквозь дни.А дни летят, летят: их — нет.
Приди. — Да, да: иду я в ночь.Докучный рой летящих дней!Не превозмочь, не превозмочь.О ночь, покрой кольцом теней!
Уйдешь — уснешь. Не здесь, а — тамЗабудешь мир. Но будет он.И там, как здесь, отдайся снам:Ты в повтореньях отражен.
Заснул — проснулся: в сон от сна.И жил во сне; и тот же сон,И мировая тишина,И бледный, бледный неба склон;
И тот же день, и та же ночь;И прошлого докучный рой…Не превозмочь, не превозмочь!..Кольцом теней, о ночь, покрой!
Декабрь 1907
Петербург
ТРИСТИИ
АЛМАЗНЫЙ НАПИТОК
Сверкни, звезды алмаз:Алмазный свет излей! —Как пьют в прохладный часГлаза простор полей;
Как пьет душа из глазПростор полей моих;Как пью — в который раз? —Души душистый стих.
Потоком строф окрестДушистый стих рассыпьВ покой сих хладных мест!Стихов эфирных зыбь
Вскипит алмазом звезд,—Да пьет душа из глазАлмазный ток окрест,—Да пьет… в который раз?
Июль 1908
Серебряный Колодезь
ВОЛНА
И.Н. Бороздину
И ночи темь. Как ночи темь взошла,Так ночи темь свой кубок пролила,—
Свой кубок, кубок кружевом златым,Свой кубок, звезды сеющий, как дым,
Как млечный дым, как млечный дымный путь,Как вечный путь: звала к себе — прильнуть.
Прильни, прильни же! Слушай глубину:В родимую ты кинешься волну,
Что берег дней смывает искони…Волна бежит: хлебни ее, хлебни.
И темный, темный, темный ток окрестОмоет грудь, вскипая пеной звезд.
То млечный дым; то млечный дымный путь,То вечный путь зовет к себе… уснуть.
Апрель 1908
Москва
РАЗЛУКА
Ночь, цветы, но тыВ стране иной.Ночь. Со мною ты…Да, ты — со мной.
Вздох твоих речейГорячей —В глушь моих степейВ ветре взвей!
Будто блеск лучейВ моей глуши,—Ясный блеск твоей,Твоей души.
Пусть душа моя —ТвояГолубая колыбель:
Спи, усни…Утра первые огни…Чу! Свирель…
1908
Дедово
ВОЛЬНЫЙ ТОК
Душа, яви безмерней, крашеНам опрозрачненную твердь!Тони же в бирюзовой чаше,Оскудевающая смерть!
Как все, вплетался подневольныйЯ в безысходный хоровод.Душил гробницею юдольной,Страстей упавший небосвод.
А ныне — воздухами пьяный,Измываюсь вольною мечтой,Где бьет с разбегу ток листанныйО брег лазурный и пустой.
И там, где, громами растущий,Яснеет облачный приют,—Широколиственные кущиНевнятной сладостью текут.
Туда земную скоротечность,Как дольний прах, переметет.Алмазом полуночным вечностьСвой темный бархат изоткет.
Июнь 1907
Петровское
НОЧЬ
О ночь, молю,—Да бледный серп заблещет…Скорей сойди, скорей!
На грудь моюПрохладой хладно плещет,—На грудь мою Борей.
Окован яЖелезной цепью рокаМинут, часов, недель.
Душа моя,Хлебни хмельного тока,—Пьяни, осенний хмель!
Дыши, дышиВосторгом суеверий,Воздушных струй и пьянств.
Души, душиЗаоблачные двериВ простор иных пространств.
Березы, вы —Безропотные дщериБезропотных пространств;
Да щедро вамМетнет сверканий зернаОбломок янтаря,—
Да щедро вамМетнет златые зернаЗлатистая заря,—
Вершиной там,Вершиной в ночи чернойВскипайте, как моря…
Кругом, кругомЗрю отблеск золотистыйЗакатных янтарей,
А над ручьемПолет в туман волнистыйНемых нетопырей…
НебытиемПади, о полог мглистый,—Сойди, о ночь, — скорей!
Апрель 1907
Москва
КОЛЬЦО
И ночь, и день бежал. Лучистое кольцоУшло в небытие.Ржаной, зеленый вал плеснул в мое лицо —В лицо мое:
«Как камень, пущенный из роковой пращи,Браздя юдольный свет,Покоя ищешь ты. Покоя не ищи.Покоя нет.
В покое только ночь. И ты ее найдешь.Там — ночь: иди туда…»Смотрю: какая скорбь. Внемлю: бунтует рожь.Взошла звезда.
В синеющую ночь прольется жизнь моя,Как в ночь ведет межа.Я это знал давно. И ночь звала меня,Тиха, свежа,—Туда, туда…
Мая 1907
Петровское
ПРОШЛОМУ
Сентябрьский, свеженький денек.
И я, как прежде, одинок.Иду — бреду болотом топким.Меня обдует ветерок.Встречаю осень сердцем робким.
В ее сквозистою эмальГляжу порывом несогретым.Застуденеет светом даль,—Негреющим, бесстрастным светом.
Там солнце — блещущий фазанСлетит. пурпурный хвост развеяв;Взлетит воздушный караванЗлатоголовых облак — змеев.
Душа полна: она ясна.Ты — и утишен, и возвышен.Предвестьем дышит тишина.Всё будто старый окрик слышен,
Разгульный окрик зимних бурь,И сердцу мнится, что — навеки.Над жнивою тогда лазурьОпустит облачные веки.
Тогда слепые небесаКосматым дымом даль задвинут;Тогда багрянец древеса,Вскипая, в сумрак бледный кинут.
Кусты, вскипая, мне на грудьХаосом листьев изревутся;Подъятыми в ночную мутьВершинами своими рвутся.
Тогда опять тебя люблю.Остановлюсь и вспоминаю.Тебя опять благословлю,Благословлю, за что — не знаю.
Овеиваешь счастьем вновьМою измученную душу.Воздушную твою любовь,Благословляя, не нарушу.
Холодный, темный вечерок.Не одинок, и одинок.
Февраль 1907