Читать интересную книгу В августе сорок второго (СИ) - Тарханов Влад

Про морские дела расскажу как-то позже. А вот про замысел Зимнего наступления РККА, вошедшее в Историю как Четыре Сталинских Удара, сказать должен прямо сейчас. Идея была слизана с наступления сорок четвертого года в моей реальности — когда удары фронтов шли один за другим с Севера на Юг. Дело в том, что у немцев была реальная проблема — отсутствие резервов, она возникла по двум причинам: немцы закладывали в свои планы совсем небольшие потери, где-то на уровне кампании во Франции, может быть, чуть больше… Всего ими было подготовлено порядка тридцати-сорока тысяч резервистов, а вот потери были совсем-совсем не такие, как в той реальности, и совершенно не такие, какие ожидались специалистами Вермахта. Чтобы компенсировать потери полевых частей снимались тыловые части, по максимальному пределу. Но этого было мало. Немцы вынуждены были призвать много народа, из-за чего возник вопрос: кому работать на производствах, в том числе военных? Гитлер вынужден был отдать приказ о переходе промышленности на военный лад, вот только отсутствие рабочей силы достаточной квалификации стал перед руководством немецкой промышленности со всей остротой. Пока что эти части только готовились, пусть усиленным темпом, но все-таки… Что будет делать немецкое командование при наступлении РККА? Перебрасывать резервы с соседнего участка фронта. И вот тогда удар по тому участку фронта, откуда ушли подкрепления на соседний участок, будет для немцев очень неприятным, и… они будут перебрасывать валентные части с того участка, который еще не находится под ударом. И следующий удар придется по новому ослабленному участку. За нас был и генерал Мороз. Зима сорок первого года была ранней и суровой. Немцы смогли полностью снабдить зимнем обмундированием только части в Норвегии и Дании, которые в начале зимы вторглись в Швецию. Единственным серьезным резервом, который сейчас в бешенном темпе переодевали в зимнюю одежду был Африканский корпус Роммеля, единственная свободная танковая часть, солдаты которой охренели от перехода из африканской жары в русские морозы. Добавьте к этому то, что немецкие танки на морозе становились просто нерабочими, их надо было разогревать, чтобы завести, да и работа на бензине в русские морозы — не сахар. А вот солдаты полевых частей мерзли, зарывшись в мерзлую землю, а чего хотели? Теплых зимних квартир? Нетушки, тут вам не Франция, прогулки на пляжи в Нормандию не будет!

Основой наступления должны были стать пять хорошо подготовленных механизированных корпусов, которые стали формироваться и тренироваться с середины сорокового года и на их вооружении стояла новая техника, которой они уже научились владеть. Осенью солдаты и офицеры ударных корпусов прошли обкатку фронтовой жизнью. Сейчас их заменили дивизии из внутренних округов, те самые, которые в моей истории легли в землю, разменивая свою жизнь на время, за которое создавались новые рубежи обороны. Ветераны августа поучили подкрепления, были переформированы, из них сбивались новые части, те, кто должны были поддержать прорыв. Еще одним приятным моментом было то, что с наступлением зимы немцы вынуждены были (из-за проблем со снабжением) изменить линию фронта, чуть подсократив оба выступа — Могилевский и Киевский. Но в результате не смогли эвакуировать все поврежденные танки с поля боя. А это 644 машины, из которых 186 троек и 65 «штугов» — самоходок. Мы стали ремонтировать эти машины — пригодятся, тем более, что в Финляндии и Швеции был запас и запчастей, и боеприпасов, так что бригада трофейных танков уже была сформирована и формировалась еще одна. А что, немцы были известны своим умением использовать трофеи, а нам чего отставать? И вот этой ерунды — не использовать трофейное оружие, не было, был строгий приказ, который регламентировал усиление огневой мощи полевых частей за счет использования трофейного вооружения. При отводе части на перевооружение, пополнение или переформирование — тогда трофейное оружие сдавалось, строго учитывалось, что-от ремонтировалось, но было такое не раз и не два, что получали для усиления части в обороне немецкие «машингеверы», так что никакой идеологии — только военная практичность и необходимость, вот что было поставлено во главу угла. Для нас самым главным было обеспечить достаточное количество боеприпасов, топлива и продовольствия для ударных группировок. То есть — решить логистические задачи, скрыть от разведки противника сосредоточение наших ударных частей. Самим вести разведку тылов противника. Так, своевременно было выявлено сосредоточение корпуса Роммеля в Румынии, в районе Бухареста. Готовилась железнодорожная война, которая должна была застопорить доставку подкреплений на критически важные участки фронта. О подготовке сказал достаточно. Нет, извините, хотел сказать о том, как мы «собирали» ударные корпуса. Тут было принята за основу бригадная организация, танковые, мотопехотные, стрелковые, артиллерийские, противотанковые, минометные бригады становились «кубиками», из которых собирались ударные корпуса. Так, ударный механизированный корпус состоял из одной танковой бригады, двух-трех мотопехотных, полка самоходок, самоходного зенитного полка, артиллерийской бригады. Но эти бригады были «кубиками», можно было в состав корпуса впихнуть и две-три танковых, две артиллерийских, бригаду гвардейских минометов или противотанковую бригаду, если по данным разведки у противника был подвижный резерв. То есть, от стандарта можно было, да и нужно было отойти, все упиралось в боевую необходимость и возможности тылового обеспечения. При этом, учитывая отсутствие у большинства командиров опыта современных маневренных действий, старались избегать довоенных корпусов-монстров с мощной боевой частью и слабым тыловым обеспечением.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Всё, теперь о самих ударах. Как ни странно, но зимняя кампания 41-го года началась с удара немецких сил: они предприняли рейд на Шпицберген, с целью выбить оттуда наши войска, получить базу в этом архипелаге значило серьезно затруднить доставки военных грузов морским путем на порты Мурманска и Архангельска. Это была идея Гитлера и командование Кригсмарине вынуждено было подчиниться. Контр-адмирал Теодор Кранке вернулся на «Адмирал Шеер», но уже в качестве командира эскадры. Энтузиазма он не испытывал, понимая, что из-за боев в Норвегии база на Шпицбергене была авантюрой, ее снабжение могло быть легко перерезано. Но приказ есть приказ! Два крейсера и четверка эсминцев перепахали прибрежную полосу, разрушив домики небольшого шахтерского поселка, разрушив шахты, выстроенные причалы и складские помещения, но не обнаружили скрытые позиции советских войск. Хорошо скрытые за обратным склоном холма морские 130-мм орудия открыли ураганный огонь по вражеским кораблям, попадание досталось «Адмиралу Шееру», были повреждены два эсминца, которые стали держаться от берега подальше, стараясь обеспечить противолодочную охрану крейсеров и транспортов с пехотой. Когда десант противника высадился на пляжи Шпицбергена, неожиданно для врага открыли огонь скрытые и хорошо замаскированные 107-мм полевые орудия, на которые тут же перенесла огонь вся мощь главного калибра обоих немецких крейсеров. Под этим прикрытием пехота стала высаживаться на пляж, но тут наткнулась на замаскированные пулеметные ДОТы. Потери первой волны десанта были почти триста человек из подготовленного к высадке батальона морской пехоты. Кранке негативно оценил перспективы продолжения операции, а еще одно попадание в его «Адмирала Шеера», пусть и не такое опасное, стало предлогом, под которым удалось свернуть экспедицию. А на обратном пути караван немцев напоролся на засаду подлодок, которые сумели отправить на морское дно эсминец и транспорт, на котором перевозили еще остатки морских пехотинцев и грузы для десанта. Надо сказать, что немецкий адмирал не рискнул даже попытаться спасти утопающих, ну да, в такой воде выжить практически невозможно, так что своих матросов и пехотинцев оставили замерзать, ну, таков их крест!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Первый (неофициальный) Сталинский удар был в Швеции: с 19 до 29 ноября Баграмян поставил крест на высадившейся группировке немецких войск. В условиях сложной местности ставка была сделана на легкие танки, которые обладали превосходной проходимостью и отличной скоростью. Да, их защита была недостаточной, но появление этих машин то в одном месте, то во втором, плюс огневой вал, причем из-за паршивых погодных условий немецкие корабли не смогли оказать десанту помощь — сделали свое дело. Из четырех пехотных и одной моторизованной дивизии в сторону Норвегии смогли вырваться только основательно потрепанная мотопехота без танков и артиллерии, а четыре пехотные немецкие дивизии были разгромлены, причем самым эффективным оружием, примененным нами, были минометы — и не только гвардейские, «Катюши», а и 120-мм минометы, которые производили опустошение на вражеских позициях. Из четырех пехотных дивизий, а это более пятидесяти тысяч солдат и офицеров, удалось эвакуировать в Данию не более 11 тысяч. Но высадиться уже в Дании не удалось — все-таки преимущество немецкого флота и хорошо подготовленные оборонительные позиции по береговой черте сказали свое веское слово. Важной частью этой операции стал налет на Рьюкан с уничтожением гидроэлектростанции Веморк и завода по производству водорода, где получали тяжелую воду, необходимую для создания немцами атомной бомбы. В небе Швеции и Норвегии преимущество авиации СССР было подавляющим. Шведская армия сражалась за свою землю против немцев с удивительным упорством, даже учитывая то, что шведы не слишком благоволили к русским и долгое время влияние Германии на эту страну было очень велико. В тоже время, советский блицкриг показал шведам, что у немцев есть серьезный соперник, и лучше быть на стороне того, кто сумеет победить.