Вильгельм Шульц
«Подводный волк» Гитлера. Вода тверже стали
Смерть достаточно близка, чтобы можно было не страшиться жизни.
Ф. Ницше
Was dir geliebt meine zu schenken?Darf die richtige Liebe,Es Darf die See nächtlich?Darf der blaue Nebel,Oder des Sternes über ihm?
Ich werde dir alles zurückgeben,liebe alle Reichtumer der Welt,sogar das Leben…Aber die Ehre eigen werdeich niemandem zurückgeben
Was dir liebe meine zu schenken?Die Gewitter und der sonnige Tag?Den Morgentau oder darf den Mondmit Himmel sein?Ich dir werde das alles und sogar mehr,Nur nachdem zurückzukehren umden Kriegen vom Sieger schenken[1]
Глава 1
ОТЛИЧНИК ИЗ МЮРВИКА
Der Brite prahlt: «Die Welt ist mein»,die Völker Englands Knechte!Mit deutschem Schwert erklingt ein «Nein»,wirfordern unsere Rechte…
U-Boote am Feind[2]
Северное море на рассвете очень красиво. Когда в розовом тумане из воды поднимается оранжевый шар солнца, волны лижут его брюхо, и оно катится над горизонтом, оставляя на воде матовые блики. Дымка покрывает зеркало вод, оно кажется отлитым из стекла, и ничто не может потревожить его сонное величие. В такие минуты понимаешь, что нет на свете ни войны, ни смерти, ни крови, и все великие подвиги, которые совершаются во имя высоких целей, — это просто ступени у подножия грандиозного монумента непомерным человеческим амбициям. И эти-то минуты как раз таят в себе наибольшую опасность, потому что смерть не смыкает глаз ни на миг, она не знает усталости или голода. Она только и ждет, чтобы вахтенный притупил бдительность, задумавшись о бренности сущего. Тотчас микроскопическая капля на линзе бинокля или жирная чайка, над уродством которой только что мысленно посмеивался, превращается в какой-нибудь «Харрикейн» или «Свордфиш», а солнечный блик от воды на горизонте окажется британским эсминцем. И тогда дела плохи. Охотник превращается в дичь. Бравые подводники — в толпу перепуганных неврастеников. Да и неудивительно. Один только звук этих английских «асдиков» может свести с ума. Кто-то сравнивает его с колокольчиком, кто-то — с ударом камушка по гулкому корпусу, кто-то говорит «как когтями скребут» — в любом случае более неприятного звука не существует. Это звук тоски и тревоги. Звук ожидания смерти. Это она царапает своими когтями по обшивке. И вскрыть ей эту консервную банку — пара пустяков.
Лейтенант Кригсмарине Хельмут Ройтер уже успел повстречаться со смертью. И победил в этом поединке. Однако на ордена ему вряд ли стоило рассчитывать. Он сидел в штабе в ожидании аудиенции командира флотилии и не ждал от нее ничего хорошего. Где-то в юго-восточной части квадрата AN-16 лодку U-5, на которую он попал после академии офицером-торпедистом, засек английский вооруженный траулер. Сигнальщик с подлодки увидел его чуть раньше, и Ройтер молниеносно рассчитал торпедную атаку. Дело было в сумерках. Капитан-лейтенант Гюнтер Куштман сначала отдал приказ атаковать овсяночника, но затем решил не рисковать и скомандовал погружение. Ройтер же нажал на спуск. Он выпустил торпеду почти безнадежно, с курсового угла 11 градусов. И попал! Взрыватель сработал четко, посудина англичан разломилась надвое и затонула меньше чем за минуту. Вообще-то это было неслыханной дерзостью. Во-первых, он открыл огонь без команды, во-вторых, стрельба торпедами по подобным целям была делом очень и очень рискованным. Чем, собственно, и была вызвана перемена в решении командира. Скорость всех этих траулеров, корветов и тральщиков высокая, размеры маленькие. И палить по ним торпедами — безрассудство. Велика вероятность промаха, а каждая «хрюшка» стоит 60 тыс. марок. Но в этот раз Ройтер рискнул и, получается, победил. Как минимум спас всю команду от неизбежной опасной бомбежки. Теперь он имеет право смотреть чуть свысока на тыловых офицериков, вроде этого дежурного по штабу, который изображает бурную деятельность, накручивая ручку телефонного аппарата. Но даже этот напыщенный штабной индюк посматривает в сторону Ройтера, по крайней мере, с уважением. Да, он победитель сегодня. И не просто победил, он буквально плюнул курносой в лицо. Та пока утерлась, но не забыла — это уж точно.
В приемной висело сдержанное напряжение. Люди обсуждали события последних дней. Говорят, что Варшаву мы не контролируем, что это только на бумаге все идет гладко. А на деле танковый отряд, прорвавшийся на окраины города, был просто чуть ли не голыми руками растерзан поляками. Они остервенело дерутся. Все не так просто оказалось. И конечно же в польский вопрос по самые ушки залезли англичане.
— Герр лейтенант! Прошу вас! — Дежурный пригласил Ройтера к массивной дубовой двери, которая вела в кабинет корветтенкапитана Эккерманна.
— Лейтенант Ройтер, старший торпедист U-5, по вашему приказанию прибыл! — отрекомендовался он командиру.
— Проходите, герр Ройтер, — пригласил его Эккерманн. Командир флотилии был настроен явно дружелюбно. Да он сам на этом посту без году неделя. Может, еще не привык? Кто их там поймет… Через пару минут Ройтер почувствовал, что ему вовсе не собираются устраивать разнос.
— Я смотрел личное дело. В вашем мюрвикском табеле одни пятерки. Наверное, это было не просто добиться столь блестящих результатов в таком учебном заведении?
Ройтер растерянно кивнул. Он все еще не мог понять, что происходит.
— Да он и не только в Мюрвике, — отозвался голос из другого конца комнаты. Ройтер не сразу обратил внимание на высокого полноватого мужчину в коричневом партийном френче без знаков различия. — Он и в Дармштадте, и в Берлине демонстрировал успехи. А математика, как известно, мозги приводит в порядок… Позвольте представиться — Ганс Рёстлер, ответственный от Партии в 1-й флотилии.
— И Куштман вас положительно характеризует. Он вас рекомендовал.
— Простите, рекомендовал для чего? — почти прошептал Ройтер.
— Мы считаем, что вы вполне готовы принять под командование U-Boot. — Эккерманн встал, прошелся по кабинету и с торжественной улыбкой застыл напротив Ройтера.
«Ого! Вот это да! То есть вместо наказания каплей[3] решил просто от меня избавиться…»
— В 21.00 произошел инцидент с «Атенией», а чуть раньше вы уничтожили английский сторожевик, — произнес Рёстлер. То есть вы с вашим командиром открыли счет побед германского флота в этой войне. Это символично. Вот, Хельмут Ройтер, такие, как вы, уничтожат гидру мировой плутократии…
Говорил он красиво и долго — ничуть не хуже Геббельса, а Ройтер все никак не мог понять, что за странный человек этот «ответственный от Партии», в каком он звании хотя бы?.. Вообще-то так вольно обращаться с формой мог еще только один человек в рейхе.[4] Но Рёстлер, очевидно, имел на то какие-никакие основания. Возможно, эти основания давал ему золотой партийный значок, который носили только заслуженные ветераны движения — «старые борцы», как их называли. Несомненно, этот Рёстлер не просто так «погулять вышел». И держится он в кабинете Эккерманна как хозяин. Да, есть в его манере разговаривать что-то от рейхсминистра. Кстати, Геббельс, вот, был вторым человеком, позволявшим себе такие же «отступления от формы». Рёстлер, получается, третий…
Когда Хельмут шел во флот, то жаждал подвигов и невероятных приключений, и крушение карьеры в самом начале победоносной войны никак не вписывалось в его планы. В первый свой поход отличник академии отправился 30 августа 1939 года. Через два дня радио сообщило о событиях в Глейвице, а еще через три — о том, что Великобритания объявила нам войну.
Известие это настигло U-5, на которую Ройтер был определен в качестве командира боевой части, уже на боевой позиции, в квадрате AN-16. Всем, кто хотя бы раз видел карту, оперативную карту ВМС, сразу становится понятно — это почти Скапа-Флоу. А со Скапа-Флоу еще с 1918 года у любого моряка воспоминания связаны самые пренеприятные. Однако в тот поход ничего особенно трагического не произошло. Он был даже, можно сказать, скучным. Пожалуй, только за одним-единственным исключением. Этим исключением был как раз тот самый английский сторожевик, из-за которого все закрутилось. Куштман оказался в весьма затруднительном положении. С одной стороны, Ройтера нужно было примерно наказать. С другой — он уничтожил боевой корабль королевских ВМС, чем открыл счет побед для U-5 — и для своего командира тоже. Действовал хоть и авантюрно, но смело, грамотно, а стало быть, заслуживал награды. Хуже всего было то, что, когда лодка возвращалась в Киль, израсходовав запасы соляра, на ней был поднят лишь один красный вымпел — то есть тот самый, ройтеровский. Про Гюнтера Куштмана говорили разное. Да, пожалуй, он не покрыл себя столь громкой славой, как Генрих Леман-Вилленброк, пришедший ему на смену в качестве командира U-5, но уж дураком-то каплей точно не был. И поступил он весьма остроумно. Он просто списал Ройтера со своей лодки по приходе в базу, как оказалось, с достаточно лестной характеристикой, позволявшей ему досрочно претендовать на командование субмариной. Куштман был старше Ройтера лишь на 4 года, но казался Хельмуту полнейшим ретроградом. В свою очередь, каплей считал Ройтера штатским выскочкой, разлагающим спаянный коллектив. Куштман, придя на флот кадетом и прошагав по всем ступеням флотской иерархии, особенно ревностно относился к субординации и дисциплине.
![Электронная Библиотека [Русские Книги] 📚 Читать На КулЛиб](https://cdn.coollib.biz/s20/1/0/9/8/7/1/109871.jpg)