— Да ты издеваешься!
— Я абсолютно серьёзно. Прилетаешь ты, скажем, на какой-нибудь Сириус, а там в первом же попавшемся доме на кухне стоит такая же электровыжималка как у твоей бабушки была, и машинка для макарон и набор самозатачивающихся ножей… У хозяйки — колье и серьги со стразами как у Сваровски, а все наряды — в оттенках серого. Потому что старые фильмы были бесцветные. Но квантонцам зашло. Выходишь из дома в колониальном стиле, а во дворе «Импала» припаркована и половина соседей одета как телезвёзды. За углом паровоз дымит, и ковбои скачут, только не на лошадях, а каких-то своих животных восьминогих запрягли.
Люси рассмеялась:
— Да быть такого не может!
— Клянусь, так и было. Земляне серьёзно офигели, когда впервые столкнулись с квантонцами. Конечно, эта клоунада только на приграничных территориях творилась, но им хватило. Так что первый контакт с внеземными цивилизациями был довольно странным…
— Не поверю, пока сама не увижу.
— А ты думала, землян будет ждать какой-нибудь хрипящий фрик в чёрном самурайском шлеме с красным лазерным мечом? Ох… Ну неужели добрались?
Кривой переулок свернул к тории — старинным вратам, какие я часто видел в префектурах Сунга. Потёртые столбы с облезлой выгоревшей на солнце краской были увиты стеблями высохших растений, а с поперечных балок свисали бумажные фонарики в опалинах, сквозь которые можно было разглядеть выцветшие иероглифы и старый герб Нихона.
— О, китайский квартал! — со знанием дела произнесла Люси.
— Вообще-то японский. А ещё точнее: японский по представлениям итальянской диаспоры. Собрание всего восточного, что могло прийти им в голову.
Мы прошли по дорожке из выщербленного красного кирпича. По обе стороны теснились лавочки, палатки, одноэтажные домики, имитирующие пагоды с перекошенными крышами. Всё это было украшено узорами в восточном стиле, выгоревшими лентами, бумажными цветами и дешёвыми разноцветными бусами вроде тех, которые нравились Сифри. Один из отцов заложил ей почтение к индийской культуре, которую неразборчивые имперлеонцы сгребли в одну кучу с буддизмом и суши. Все лавки до единой были закрыты. Ветер гонял по аллее высушенные лепестки цветов.
— Хм! Так я и думала. Никого тут нет, — Люси оттянула ворот мундира и дунула себе за шиворот.
— Мы ещё не дошли…
Карта показывала, что нам нужно забраться вглубь рынка. Я давно уже — как вылез из челнока — не горел энтузиазмом и не лелеял надежд, поэтому, когда перед нами показался жёлтый шатёр с гостеприимно поднятым пологом, удивился.
Это была лавка со специями со всего мира и преимущественно с планет Млечного пути. И да, она была открыта. В прохладном (кого я обманываю, в тени от силы было на пару градусов меньше) полумраке, за стойкой, уставленной банками и коробочками, стоял на табурете (чтобы его хотя бы было видно) мастер Вафу, собственной персоной. На нём была хламида в цвет шатра и тонкая шапочка, прикрывающая лысину. Иссушенные руки он скрестил на груди, укутав в необъятные рукава халата. Казалось, он стоял так уже давно. Стойка и товар на ней основательно запылились, ковры, которыми был устлан пол, тоже несли в себе несмываемые следы вездесущего красноватого вещества. Глаза мастера были полуприкрыты, тонкие усы висели безвольно и чуть топорщились от размеренного дыхания.
Я сделал Люси знак помалкивать и осторожно приблизился к стойке. С ходу встал на одно колено и склонил голову. И только потом выдал приветствие, вложив в голос всё почтение и благоговение, какое только мог изобразить с учётом пересохшей глотки.
— Здра… драсть, мастер Вафу… кхе-кхе.
Я закашлялся так, что задребезжали склянки со специями. Люси подошла сзади и услужливо похлопала меня по спине, не жалея для этого сил. Так что я потерял равновесие и приложился лбом об стол. Крайний ряд коробочек посыпался мне на голову, одна из них раскрылась, и шатёр наполнился запахом куриного бульона. Я стал торопливо стряхивать с головы желтоватый порошок, вследствие чего он попал мне в глаза и нос, я несколько раз оглушительно чихнул, отчего пряность разлетелась во все стороны и клубилась как ядовитый газ. Люси зашлась смехом и тоже несколько раз чихнула, а мастер Вафу к финалу этого представления расправил плечи, сладко потянулся и открыл-таки глаза со словами:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А вот и знаменитый сын собаки… под пряным соусом. Ходячая реклама вазектомии. Ага… и мистер Каташи. Давненько не виделись!
— Э… Я не… — вымолвила Люси, но Вафу не дал ей договорить.
— Да-да, я в курсе. Оставим церемонии. Если вы закончили громить мою лавку, давайте приступим к делу.
Не успел я опомниться, как мы оказались за пологом в задней половине шатра. Оказалось, там тоже лавка, с отдельным выходом, который был заперт. Совсем как шамбальский институт, только в миниатюре, без странных механизмов, но не менее зловещий. В центре стоял прямоугольный стол с некогда белой скатертью. Её покрывали мелкие бурые пятнышки. Рядом на тумбе стояла колба с мутной жидкостью и охапкой длинных игл для акупунктуры. Не меньше тысячи.
Я хотел что-то спросить, но Вафу зыркнул на меня через плечо, прошептал что-то, и я понял, что не чувствую языка. Он враз онемел и будто превратился в огромного сонного слизняка. Не удивлюсь, если так оно и было. Как-то раз Вафу уже проворачивал со мной этот трюк, за излишнюю болтовню на групповых занятиях в младшей школе. В тот день я и сказал-то всего два слова: Тэд описался.
Не буду даже представлять, что отнялось у Тэда в тот момент.
— Проходите, мисс, — Вафу вполне учтиво указал Люси на стол, а мне указал на табурет возле полога. Я уселся, не дожидаясь принудительных мер.
— Н-надо ложиться?
— Угум, — кивнул старик и закатал рукава. Он оросил ладони в рукомойнике, стоящем в углу.
Вода! Я облизнулся, с надеждой глядя на источник живительной влаги, но мастер снова недобро на меня посмотрел, и это заронило мысль, что лучше мне вообще не сходить с места до конца встречи.
— Вы же не будете втыкать в меня эти иглы? — с надеждой спросила Люси, присаживаясь на краешек стола.
— Ну что вы, мисс! Конечно же, нет. Иглы — это так, частный заработок. Нужно же как-то коротать время! Ложитесь на спину, милочка.
Сколько, интересно, времени он здесь скоротал, если успел к нашему прилёту открыть два бизнеса? Либо время на этой планете течёт по-другому, либо Вафу просто вторгся в первую попавшуюся лавку. Как бы нам ещё не настучали за это.
Люси улеглась, вытянувшись во весь немалый рост. Ноги свисли с краю. Вафу подошёл к изголовью, достал заранее подготовленное влажное полотенце, свёрнутое в трубочку. Протёр массивный лоб полковника и виски.
— Мда… он так и не поборол своих демонов… — пробормотал он.
— В каком смысле? — насторожилась Люси.
Вафу показал ей чёрное от смазки полотенце.
— Ой, это я сделала. Извините. Хотела немного… освежить внешний вид.
Я ждал, что Вафу отчитает её в духе того, что каждый должен принимать себя таким, каков он есть или не забивать голову всякой чепухой. Или что она тоже дочь собаки, в конце концов.
Но он лишь добродушно рассмеялся. Этакий милый азиатский дедушка. Сморчок лицемерный!
— Теперь лежите спокойно, мисс, и постарайтесь расслабиться. Слушайте мой голос.
Вафу коснулся кончиками пальцев её висков и забубнил монотонные мантры нейролингвы. Люси вытаращила глаза, и по её опустевшему взору стало понятно, что дома уже никого нет. На меня заклинания на этот раз не подействовали. Я поймал себя на мысли, что вообще почти не слышу речи мастера, лишь отдельные слоги да лёгкое эхо долетало до моих ушей. Но, на всякий случай, я попытался скрыться за пологом, чуть не сорвав перегородку по пути. Не нашёл проход. Чёрт с ними, достоял до конца.
Мастер вскоре умолк и прикрыл глаза, не отпуская голову интенданта. Полковник ошалело моргнул, зрачки бешено забегали, а затем он скосил взгляд и вперил его в меня. Казалось, на меня смотрит сам Закиро. И он очень напуган, но не может вымолвить ни слова или пошевелиться.