Читать интересную книгу Последнее место, которое создал Бог - Джек Хиггинс

— Ну и отлично, — кивнул я.

— А что ты-то собираешься делать?

— Поеду домой, что же еще?

— А как насчет денег? Хватит?

— Только-только. — Я похлопал по бумажнику. — Не привезу домой горшка с золотом, но зато приеду целый и невредимый, а это чего-то стоит. Насколько знаю по сообщениям, в Европе настают тяжелые времена. Там, судя по всему, могут потребоваться летчики с такой практикой, как у меня.

— Ты имеешь в виду нацистов? — Он кивнул. — Может, ты и прав. Это банда выродков, как я слышал. Ты увидишь моего механика, Менни Штерна. Он немец. Был профессором в каком-то ихнем университете, или что-то в этом роде. Они арестовали его, потому что он еврей. Засунули в какую-то чертову дыру, которую называют концентрационным лагерем. Менни счастлив, что унес оттуда ноги. Приехал сюда в Манаус на грузовом судне без гроша в кармане.

— И почему вы взяли его?

— Лучший механик, которого я видел в жизни. Когда дело касается авиационных моторов, он просто гений. — Хэннах налил мне еще стакан. — А на каких самолетах ты летал в Королевских военно-воздушных силах?

— Главным образом на "Уэпитис". Во вспомогательной авиации самые старые самолеты.

— Такие, которые не брали в основные силы?

— Именно так. Я даже на "Бристолях" летал. У нас имелась парочка на аэродроме. Ужасные машины. Я налетал на одном из них часов тридцать.

— Это на истребителе?

Я кивнул, а он вздохнул и покачал головой:

— Боже, парень, как я тебе завидую, что возвращаешься ко всему этому. Я же был из асов ас, тебе известно? За одно утро сбил четырех "Фоккеров", а потом сам рухнул объятый пламенем. Мое последнее представление. Капитан Самюэль Б. Хэннах, двадцать три года, Почетная медаль Конгресса.

— А я думал, что ас асов это Эдди Риккенбейкер?

— Последние шесть месяцев войны я провалялся в госпитале, — ответил он.

Его голубые глаза безучастно смотрели в прошлое, будто он вспоминал свои старые беды, а потом, словно снова вернувшись к реальности, поднял стакан:

— Счастливых посадок!

Вино словно перестало действовать на меня, или мне только показалось, потому что оно прошло одним легким глотком. Последняя бутылка опустела. Он потребовал еще, а потом нетвердой походкой прошел к раздвижной двери и открыл ее.

Музыка ворвалась, словно удар в лицо, неистовая, возбуждающая, смешанная с гомоном голосов и пением. Девушка в красном атласном платье поднялась по ступеням и подошла к нему, он обнял ее, а она страстно поцеловала его. Я как-то отчужденно сидел, пока официант снова наполнял мой стакан, а Хэннах, будто очнувшись, криво улыбнулся мне.

На место напротив меня проскользнула и села девушка, в простом хлопчатобумажном, наглухо застегнутом спереди платье. Судя по разрезу глаз над высокими скулами, в ней текла индейская кровь. Ее лицо, обрамленное темными, длинными, до плеч волосами, выглядело холодным и отчужденным.

Девушка взяла пустой бокал, и я потянулся к ней с только что открытой бутылкой, чтобы налить вина. Хэннах подошел к ней, взял за подбородок и приподнял ее голову. Ей это явно не понравилось, ее взгляд вспыхнул.

Он спросил:

— А ты новенькая здесь, верно? Как тебя зовут?

— Мария, сеньор.

— Мария Анджелос, да? Мне это нравится. Ты знаешь меня?

— Все на реке знают вас, сеньор.

Он потрепал ее по щеке:

— Славная девочка. Сеньор Мэллори мой друг, мой добрый друг. Присмотри за ним. Я вижу, что ты в полном порядке.

— Мне кажется, что сеньор и сам может посмотреть за собой.

Он грубо рассмеялся:

— Может, ты и права.

Потом он повернулся к девушке в атласном платье и повел ее вниз, к танцевальной площадке.

Мария Анджелос молча приветственно подняла бокал и отпила немного вина. Я в ответ осушил свой бокал, поднялся и подошел к поручням. Моя голова, казалось, раздулась, как баллон. Я старался поглубже дышать и перегнулся через поручни, подставив лицо под дождь.

Как она подошла сзади, я не слышал, и когда обернулся, она легко положила руки мне на плечи:

— Не хотите ли потанцевать, сеньор?

Я отрицательно покачал головой:

— Там слишком тесно.

Она молча повернулась, подошла к раздвижной двери и закрыла ее. Музыка сразу же стихла, хотя звуки неистовой самбы ясно разносились в ночи.

Она вернулась к поручням и тесно прижалась ко мне, нежно обняв рукой за шею. Ее тело задвигалось, вовлекая меня в ритм, и я полностью забыл обо всем на свете. Такое имя — Мария, лицо Мадонны, да и остальное...

* * *

Я не уверен в последовательности событий, которые произошли потом. Правда состояла в том, что я настолько опьянел, что просто не понимал, что делаю.

Когда пришел в себя, то обнаружил, что нахожусь совсем в другой части палубы, крепко сжимая ее в объятиях, а она старалась освободиться, говоря мне, что это нехорошо, что здесь слишком много народа.

Наверное, она предложила пойти к ней, и следующее, что я запомнил, это то, как мы пробирались по шаткому настилу на пирс.

Дождь все усиливался, и, когда мы поднимались по трапу, он полил как из ведра. Тонкое полотняное платье тут же промокло насквозь и облепило ее тело, соски грудей просвечивали сквозь ткань, и меня охватило яростное возбуждение.

Я притянул ее к себе, мои руки нашарили ее упругие ягодицы. Желание охватило меня. Я страстно поцеловал ее, а она, подождав немного, оттолкнула меня и похлопала по лицу.

— Боже, какая же ты красивая, — произнес я, прислонившись спиной к штабелю упаковочных коробок.

Она улыбнулась, в первый и единственный раз за все время, что мы находились вместе, будто ей и на самом деле понравился мой комплимент, лицо ее осветилось, словно внутри загорелся свет. И вдруг она изо всех сил ударила меня коленом в промежность.

* * *

Я был настолько пьян, что не сразу ощутил боль, и, скрючившись, рухнул на дощатый настил пирса.

Потом повернулся на спину и увидел, что она стоит передо мною на коленях и обшаривает мои карманы. Какой-то инстинкт самосохранения вернул меня к жизни. Увидев у нее в руках свой бумажник, я понял, что в нем все самое важное для меня, и не только деньги, но и все мое будущее.

Когда она поднялась на ноги, я попытался схватить ее за лодыжку, но она ударила острым каблуком прямо в середину моей ладони. Потом снова пихнула меня ногой, и я покатился к краю пирса.

Меня спасло от падения какое-то ограждение, и я вцепился в него, пытаясь встать, но силы совсем покинули меня. Она направилась ко мне, явно стараясь покончить со всем этим, но тут одновременно произошло несколько событий.

Сквозь шум дождя я услышал свое имя и увидел, как трое мужчин бегут по настилу к пирсу. Впереди с автоматическим пистолетом в руках бежал Хэннах. В шуме дождя эхом разнеслись несколько выстрелов.

Но они опоздали. Мария Анджелос уже исчезла в темноте.

Глава 3

Переворот иммельман

Тот пароход с задним гребным колесом следующим утром ушел вовремя, но только без меня. Во второй половине дня, когда он уже был в тридцати или сорока милях вниз по реке, я сидел около офиса комманданте, уже во второй раз в течение последних двух дней, и слушал голоса, которые доносились оттуда.

Немного погодя двери открылись, и вышел Хэннах в летной одежде. Он выглядел уставшим, был небрит, и глаза ввалились оттого, что недоспал. В десять часов ему предстояло сделать обязательный короткий рейс по контракту в одну из горных компаний, расположенных всего в пятидесяти милях вниз по реке.

Он присел на край стола сержанта, закурил и участливо спросил меня:

— Как ты себя чувствуешь?

— Так, будто мне две сотни дет.

— Будь проклята эта сучка! — Он вскочил на ноги и озабоченно зашагал туда и сюда по комнате. — Если бы я только мог хоть что-нибудь сделать!

Сэм повернулся ко мне. Сейчас он выглядел соответственно своему возрасту, и я впервые заметил это.

— Чем же мне тебе помочь, парень? Я же здесь даже горючее покупаю в кредит. Этот "Бристоль" сжирает всю мою наличность.

Вот когда закончится мой контракт с правительством через три месяца, у меня появится возможность, но теперь...

— Да ладно, забудьте, — поморщился я.

— Это ведь я затащил тебя в это проклятое заведение, разве нет?

Он, кажется, чувствовал себя ответственным за все, что произошло. Для такого человека было небезразлично, как он выглядел в глазах других людей. Я понимал, но ничего не мог ему возразить.

— Но я свободный человек, белый, и мне уже исполнился двадцать один год, разве не так говорят у вас в Штатах? Вот, возьмите для разнообразия приличную сигарету и помолчите, только об одном прошу вас!

Я протянул ему пачку "Балкан собрани", и тут же отворилась дверь кабинета комманданте, и появился сержант:

— Не угодно ли зайти, сеньор Мэллори?