Разбойник (Вальтер Скотт)
Брэнгельских рощПрохладна тень,Незыблем сон лесной;Здесь тьма и лень,Здесь полон деньВесной и тишиной…
Над лесом Снизилась луна.Мой борзый конь храпит.Там замок встал,И у окнаНад рукоделием,Бледна, Красавица сидит…
Тебе, владычица лесов,Бойниц и амбразур,Веселый гимнПропеть готовБродячий трубадур…
Мой конь,Обрызганный росой,Играет и храпит,Мое поместьеПод луной,Ночной повито тишиной,В горячих травах спит…
В седлеЕсть место для двоих,Надежны стремена!Взгляни, как лес Курчав и тих,Как снизилась луна!
Она поет:— Прохладна тень,И ясен сон лесной…Здесь тьма и лень,Здесь полон деньВесной и тишиной…
О, счастье — прах,И гибель — прах,Но мой закон — любить,И я хочуВ лесах,В лесахВдвоем с Эдвином жить!..
От графской свитыТы отстал,Ты жаждою томим;Охотничий блестит кинжалЗа поясом твоим,И соколиное пероВ ночи Горит огнем,Я вижу Графское тавроНа скакуне твоем!.
Увы! Я графов не видал,И род Не графский мой!Я их поместья поджигалПолуночной порой!..
Мое владеньеВдаль и вширьВ ночных лесах лежит,Над ним кружится Нетопырь,И в нем Сова кричит…
Она поет:— Прохладна тень,И ясен сон лесной…Здесь тьма и лень,Здесь полон деньВесной и тишиной…
О, счастье — прах,И гибель — прах,Но мой закон любить.И я хочуВ лесах,В лесахВдвоем с Эдвином жить!..
Веселый всадник,Твой скакунХрапит под чепраком.Теперь я знаю:Ты — драгунИ мчишься за полком…
Недаром скроенТвой нарядИз тканей дорогих,И шпоры длинные горятНа сапогах твоих!..
Увы! Драгуном не был я,Мне чужд солдатский строй:Казарма вольная мояСырой простор лесной…
Я песням у дроздов учусьВ передрассветный час,В боярышник лисицей мчусьОт вражьих скрыться глаз…
И труд необычайный мойМеня к закату ждет,И необычная за мнойВ тумане смерть придет…Rmnt_Мы часа ждемВ ночи, в ночи,И вотВ лесах,В лесахКоней седлаем,И мечиМы точим на камнях…
Мы знаемТысячи дорог,Мы слышимГром копыт,С дороги каждойГрянет рогИ громом пролетит…
Где пуля запоет в кустах,Где легкий меч сверкнет,Где жаркий заклубится прах,Где верный конь заржет…
И листьяПлещутся, дрожа,И птичий Молкнет гам,И убегают сторожа,Открыв дорогу нам…
И мы несемсяВдаль и вширьПод лязганье копыт;Над нами реет Нетопырь,И вслед Сова кричит…
И нам не страшенДьявол сам,Когда пред черным днемОн молча Бродит по лесамС коптящим фонарем…
И графство задрожит, когда,Лесной взметая прах,Из лесу вылетит бедаНа взмыленных конях!..
Мой конь, Обрызганный росой,Играет и храпит,Мое поместьеПод луной,Ночной повито тишиной,В горячих травах спит…
В седле есть местоДля двоих,Надежны стремена!Взгляни, как лесКурчав и тих,Как снизилась луна!
Она поет:— Брэнгельских рощЧто может быть милей?Там по ветвямСтекает дождь,Там прядает ручей!
О, счастье — прах.И гибель — прах,Но мой закон — любить!..И я хочуВ лесах,В лесахВдвоем с Эдвином жить!..
1923 Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Песня о рубашке (Томас Гуд)
От песен, от скользкого потаВ глазах растекается мгла.Работай, работай, работайПчелой, заполняющей соты,Покуда из пальцев с налетаНе выпрыгнет рыбкой игла!..
Швея! Этой ниткой суровойПрошито твое бытие…У лампы твоей бестолковойПоет вдохновенье твое,И в щели проклятого кроваНевидимый месяц течет.
Швея! Отвечай мне, что можетСравниться с дорогой твоей?..И хлеб ежедневно дороже,И голод постылый тревожит,Гниет одинокое ложеПод стужей осенних дождей.
Над белой рубашкой склоняясь,Ты легкою водишь иглой,Стежков разлетается стаяПод бледной, как месяц, рукой,Меж тем как, стекло потрясая,Норд-ост заливается злой.
Опять воротник и манжеты,Манжеты и вновь воротник…От капли чадящего светаГлаза твои влагой одеты…Опять воротник и манжеты,Манжеты и вновь воротник…
О вы, не узнавшие страхаБездомных осенних ночей!На ваших плечах — не рубаха,А голод и пение швей,Дня, полные ветра и праха,Да темень осенних дождей!
Швея! Ты не помнишь свободы,Склонясь над убогим столом,Не помнишь, как громкие водыЗа солнцем идут напролом,Как в пламени ясной погодыКасатка играет крылом.
Стежки за стежками, без счета,Где нитка тропой залегла.— Работай, работай, работай,Поет, пролетая, игла,Чтоб капля последнего потаНа бледные щеки легла!..
Швея! Ты не знаешь дороги,Не знаешь любви наяву,Как топчут веселые ногиВесеннюю эту траву……Над кровлею — месяц убогий,За ставнями ветры ревут…
Швея! За твоею спиноюЛишь сумрак шумит дождевой,Ты медленно бледной рукоюСшиваешь себе для покояХолстину, что сложена вдвое,Рубашку для тьмы гробовой…
— Работай, работай, работай,Покуда погода светла,Покуда стежками без счетаИграет, летая, игла…Работай, работай, работай,Покуда не умерла!..
1923 (1926) Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Голуби
Весна. И с каждым днем невнятнейТравой восходит тишина,И голуби на голубятне,И облачная глубина.
Пора! Полощет плат крылатый,И разом улетают в гарьСизоголовый, и хохлатый,И взмывший веером почтарь.
О, голубиная охота!Уже воркующей толпойВоскрылий, пуха и пометаРазвеян вихрь над головой!
Двадцатый год! Но мало, малоЛюбви и славы за спиной.Лишь двадцать капель простучалоО подоконник жестяной.
Лишь голуби да голубаяВода. И мол. И волнолом.Лишь сердце, тишину встречая,Все чаще ходит ходуном..
Гудит година путевая,Вагоны, ветер полевой.Страда распахнута другая,Страна иная предо мной!
Через Ростов, через станицы,Через Баку, в чаду, в пыли —Навстречу Каспий, и дымитсяЗа черной солью Энзели.
И мы на вражеские частиВерблюжий повели поход.Навыворот летело счастье,Навыворот, наоборот!
Колес и кухонь гул чугунныйНас провожал из боя в бой,Чрез малярийные лагуны,Под малярийною луной.
Обозы врозь, и мулы — в мыле,И в прахе гор, в песке равнин,Обстрелянные, мы вступилиВ тебя, наказанный Казвин!
Близ углового поворотаЯ поднял голову — и вотВоскрылий, пуха и пометаРассеявшийся вихрь плывет!
На плоской крыше плат крылатыйПолощет — и взлетают в гарьСизоголовый, и хохлатый,И взмывший веером почтарь!
Два года боя. Не услышал,Как месяцы ушли во мглу:Две капли стукнули о крышуИ покатились по стеклу…
Через Баку, через станицы,Через Ростов, назад, назад,Туда, где Знаменка дымитсяИ пышет Елисаветград!
Гляжу: на дальнем повороте —Ворота, сад и сеновал;Там в топоте и конском потеКосматый всадник проскакал.
Гони! Через дубняк дремучий,Вброд или вплавь гони вперед!Взовьется шашка — и певучий,Скрутившись, провод упадет…
И вот столбы глухонемыеНутром не стонут, не поют.Гляжу: через поля пустыеТачанки ноют и ползут…
Гляжу: близ Елисаветграда,Где в суходоле будяки,Среди скота, котлов и чадаЛежат верблюжские полки.
И ночь и сон. Но будет время —Убудет ночь, и сон уйдет.Загикает с тачанки в теменьИ захлебнется пулемет…
И нива прахом пропылится,И пули запоют впотьмах,И конница по ржам помчится —Рубить и ржать. И мы во ржах.
И вот станицей журавлинойЛетим туда, где в рельсах лег,В певучей стае тополиной,Вишневый город меж дорог.
Полощут кумачом ворота,И разом с крыши угловойВоскрылий, пуха и пометаРазвеян вихрь над головой.
Опять полощет плат крылатый,И разом улетают в гарьСизоголовый, и хохлатый,И взмывший веером почтарь!
И снова год. Я не услышал,Как месяцы ушли во мглу.Лишь капля стукнула о крышуИ покатилась по стеклу…
Покой!.. И с каждым днем невнятнейТравой восходит тишина,И голуби на голубятне,И облачная глубина…
Не попусту топтались ногиЧрез рокот рек, чрез пыль полей,Через овраги и пороги —От голубей до голубей!
1922 Э. Г. Багрицкий. Стихотворения. Ленинград, «Советский Писатель», 1956.
Осень